Вторая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прибыв в Сиракузы, пунийский флотоводец встретился с царем и передал слова Ганнибала. Гиероним выслушал посланца и сразу же предложил ему в сопровождении делегации эллинов отправиться в Карфаген и немедленно заключить союз. Молодой человек торопился, опасаясь римлян. И как оказалось, не напрасно, поскольку они быстро о себе напомнили. Претор Аппий Клавдий Пульхр, в чьем ведении находилась провинция Сицилия, узнал о переговорах молодого царя с карфагенянами, и вскоре к Гиерониму прибыло посольство от квиритов.
Цель визита была простой – напомнить молодому человеку о договоре, который заключил с республикой его дед. Не исключено, что римляне повели себя недостаточно почтительно по отношению к царю и тем самым спровоцировали его гнев. Иначе ничем другим не объяснишь ту злость, что внезапно обуяла Гиеронима и заставила перечислить все поражения союзников в Италии от карфагенской армии. Опешив от такой наглости, посланцы поинтересовались, кто распространяет такие слухи. Но Гиероним не растерялся, ткнул пальцем в стоящих у трона карфагенских уполномоченных и предложил римлянам их расспросить. Посланцы смутились, но не пожелали вступать в перепалку, а стали нудно говорить о том, что царю надо соблюдать старинный договор. Но Гиеронима понесло, и он задал квиритам вопрос о том, почему при слухах о смерти его деда римская эскадра устремилась к Сиракузам. Послы не моргнув глазом ответили, что союзники поспешили на помощь Гиерониму, поскольку хотели помочь ему удержать власть в государстве. Царь нахмурился и произнес многозначительные слова: «Пусть так, но дозвольте же, римляне, и мне перенести теперь свои надежды на карфагенян и тем обеспечить власть за собой» (Polyb. VII, 3). На этом прием был закончен, и римские послы удалились. Говорить было больше не о чем, всё и так стало предельно ясно. По свидетельству Полибия, именно с этого момента римляне стали смотреть на Гиеронима как на врага.
Это понимал и царь, а потому спешно отправил в Карфаген посольство. Вместе с доверенными лицами Гиеронима отправился и командующий пунийским флотом Ганнибал. В Карфагене посланцев приняли радушно и в оперативном порядке решили все вопросы. Согласно заключенному договору, Сицилия делилась на две части, граница должна была проходить по реке Гимере. Западная часть острова оставалась за пунийцами, восточная – за эллинами. Также карфагеняне обязались помогать Гиерониму войсками и флотом в грядущей войне с Римом. Полибий прямо пишет о том, что власти Карфагена были готовы на все, лишь бы заключить этот союз. Об этом свидетельствует тот факт, что, когда из Сиракуз прибыло ещё одно посольство и предъявило новые требования Гиеронима, правительство Карфагена с ними согласилось. А это говорит о том, что выполнять их на практике никто не собирался, поскольку потребовал правитель Сиракуз немало: власть над всей Сицилией и помощь карфагенян в завоевании острова. Взамен он обещал оказать содействие Ганнибалу в Италии. Поэтому возникает закономерный вопрос – что побудило Гиеронима изменить первоначальные договоренности с пунийцами?
Полибий пишет о том, что такие мысли появились у царя после бесед с Гиппократом и Эпикидом, которые сумели войти в доверие к молодому человеку. Два бравых ветерана настолько красочно и убедительно рассказали Гиерониму о походах и победах Ганнибала над римлянами и испанцами, что царь стал мечтать о лаврах полководца. И действительно, кому, как не ему, внуку великого Пирра, быть освободителем Сицилии от гнета сыновей волчицы! Заметив такие настроения у парня, братья стали их активно поддерживать. И как следствие, в Карфаген явилось второе посольство из Сиракуз, которое никто не воспринял всерьез. Тем не менее пунийцы немедленно начали подготовку к переправе войск на Сицилию.
Но и римляне не дремали, они постепенно наращивали своё военное присутствие на острове. Информацию по этому поводу приводит Тит Ливий: «Все чаще стали поговаривать о том, что в Сицилии идет война. Титу Отацилию велено было отправиться туда с флотом» (XXIV, 12). Произошло это уже после того, как в Риме прошли выборы, были распределены государственные должности и назначены провинции: «Претор Публий Корнелий Лентул получил в свое ведение Сицилию; Тит Отацилий – тот самый флот, который имел в прошлом году против карфагенян» (XXIV, 10). В дальнейшем историк вновь обратит на данный факт внимание: «В Сицилию в это же время отбыло два претора: Публий Корнелий командовать войском; Тит Отацилий – морскими силами (в его же ведении было побережье)» (XXIV, 12). Отацилий очень хорошо был знаком с будущим театром боевых действий, поскольку в 217 г. до н. э. в ранге претора управлял на Сицилии провинцией, а затем командовал флотом в Лилибее. В 213 г. до н. э. Лентул по-прежнему останется на острове, но уже в должности пропретора, сохранит свой пост и Тит Отацилий Красс. О том, что римляне усиливали свои воинские контингенты на Сицилии, сообщает и Плутарх: «Успехи Ганнибала внушали карфагенянам мысль снова завладеть этим островом, в особенности когда в Сиракузах начались волнения после смерти тиранна Иеронима. По той же причине и римляне еще раньше отправили туда войско во главе с Аппием» (13). Аппий Клавдий Пульхр в 215 г. до н. э. был наместником провинции Сицилия, как и Тит Отацилий, он хорошо понимал ситуацию в регионе. В этом отношении кадровая политика сената была очень продуманной.
Римская разведка также не сидела сложа руки, и вскоре на берегах Тибра стало известно обо всех действиях Гиеронима. Вновь в Сиракузы устремилось посольство квиритов, пытаясь отговорить царя от опрометчивых шагов. На приёме римской делегации Гиероним внимательно выслушал посланцев сената, после чего вопросил приближенных о том, что же делать дальше – остаться верным договору с Римом или заключить союз с Карфагеном? Многие молчали, и только уроженцы Балканской Греции стали дружно агитировать за то, чтобы сохранить дружбу с квиритами. Тогда слово взял Адранодор и пояснил, что в данный момент появилась уникальная возможность не только избавиться от римской зависимости, но овладеть всей Сицилией. Выслушав родственника, Гиероним поинтересовался мнением Гиппократа и Эпикида. Первым на правах старшего брата говорил Гиппократ, он полностью поддержал мнение Адранодора. В том же духе высказался и Эпикид. Царь выслушал мнение советников, после чего обратился к римлянам и с издевкой сказал, что он останется верен союзу с республикой
