Разочарованный странник - Катя Стенвалль

— А знаешь, Алиса, я ведь однажды жила в таком доме. В небоскрёбе! Меня ведь в сорок седьмом родители отправили в Нью-Йорк. Помнишь? А помнишь Джона и Бетти? Аха-ха, ихи-хи! Джон и Бетти! О, это были такие весёлые ребята!

— Да, Лиллемур, я их прекрасно помню! Джон так замечательно играл на рояле! А у Бетти были такие стройные лодыжки, я ей ужасно завидовала!

— Так вот, в Нью-Йорке нет никаких других домов, кроме небоскрёбов, представляешь? И я целых полгода жила на девятнадцатом этаже. И ничуть не боялась! Ну нисколечки! Из моего окна был виден весь город. И небо, и облака. Особенно ночью было красиво, просто море электричества!

— О, Лиллемур, как тебе повезло! Я бы тоже очень хотела увидеть Нью-Йорк!

— Да, там было на что посмотреть. Но я в Америке почему-то всё время плакала. Особенно по вечерам, как стемнеет. Я смотрела из окна на небо и представляла, что я совсем одна в городе. Я думала: где же на небе моя звезда? Почему её не видно? Что мне уготовано в жизни? Что меня ждёт? Вот все говорят, что молодой быть хорошо, а старой плохо. А я вот так не думаю. В молодости было так много вопросов, и все без ответов. Я так плакала, я так ждала. Где же она, моя звёздочка? Почему не подмигнёт мне, не подскажет? А мне бы хоть одним глазком подсмотреть, как оно будет потом, в будущем! Хоть бы мне кто-нибудь полсловечка сказал бы, что всё будет хорошо. Но ведь разве наперёд угадаешь! К тому же звёзд там было не видно из-за электричества…

— Да…. Я вот не была в Нью-Йорке и в небоскрёбах не жила. Но зато из нашего окна по ночам были видны звёзды. Помнишь окошко в моей спальне? Когда наш старый дом ещё не перестроили. Помнишь, мы любили сидеть там на подоконнике без света, когда все думали, что мы спим? Замечательный был подоконник, на нём было так удобно разговаривать. Я частенько стояла у окна и смотрела в небо. А там звёзд целое море, и все такие яркие. У нас ведь тогда не было электричества. И я спрашивала: «Звёздочка, скажи мне, как зовут моего суженого? Ну ты же знаешь! Почему ты не хочешь мне сказав Ведь он уже где-то есть на земле, он где-то ходит, что-то делает и ни разу обо мне не слышал.

А я живу себе, поживаю, мечтаю о нём. Каким он будет? Узнаю ли я его, когда он придёт? Узнает ли он меня? Или мы так ничего и не поймём и разойдёмся, каждый сам по себе? Смогу ли я прочесть в его глазах тот тайный знак, который придуман лишь для нас двоих, или нет? Придёт ли он? Придёт ли он?

И если да, то когда? И как так сделать, чтобы мы друг друга узнали, и не пропустили, и не испугались бы?»

— И что, он пришёл?

Старушка смотрит из вагона поезда на проплывающие мимо острова, обрамлённые тростником. Поезд идёт через озеро. По её лицу расплывается мечтательная улыбка.

— Пришёл, только ненадолго. Он потом умер.

— Алиса, не выдумывай!

— Ты просто не знаешь! Ты тогда была в Америке!

— Я знаю! Ты мне подробно обо всём писала.

И никогда не упоминала ни о каких прекрасных принцах.

— Нет, ты не знаешь! Мы были помолвлены, но он умер, понятно? Он очень меня любил, и я его любила, но он умер до свадьбы!

— Ладно-ладно, я тебе верю. Разумеется, я тебе верю. Конечно, он очень тебя любил. Я, кажется, даже вспомнила: ты мне что-то такое писала… Да-да, теперь я точно помню. А я вот так никого и не встретила.

— Ну и что? Невелика беда, правда? Так даже, может быть, и лучше. Может быть, твоя звёздочка там, в Нью-Йорке, она ничего и не знала, правда? Ты её спрашивала, ты ей верила, и она подмигивала в ответ, словно бы что-то обещала. Но на самом деле она ничего не знала. Она тогда тоже была совсем ещё девчонкой — твоя звёздочка. Она светила тебе, вела куда-то, давала надежду. И была такая блестящая! Но на самом деле она ведь ничего не знала.

Бабульки берутся за руки с такой непосредственностью и сердечностью, как будто им всё ещё по десять лет от роду. И улыбаются так мягко, так ласково, без единого грамма горечи, без иронии, без насмешки над прожитыми годами. Как будто так действительно лучше. Хрупкие и сильные одновременно. Едут по своим старомодным делам в совершенно новом блестящем поезде. Мимо озера, мимо островов, заросших осокой, мимо льняных и рапсовых полей, мимо бетонных небоскрёбов, заселённых иностранцами. И исчезают навсегда: становятся сперва далёкими, потом прозрачными и, наконец, совсем невидимыми.

Июль 2008 года

Страшные истории на ночь

Мы тогда остановились на неделю на хуторе близ Фалуна. Фалун — это столица того округа Швеции, который называется Даларна. От Стокгольма на север два с половиной часа, если ехать на поезде. Мы снимали маленький домик в лесу в двадцати километрах от города. Домик принадлежал пожилым супругам, которые жили неподалёку в двухэтажном особнячке. А близлежащие коттеджи сдавали. Так многие делают. Видимо, раньше это был «господский дом», а вокруг стояли всякие служебные помещения, в которых жили слуги. Или не знаю кто там жил. В наш век, когда слуг не стало, эти постройки решили сдавать туристам. Обычно хозяева публикуют объявление в местной газете или сообщают в турбюро, а там уж знают, что делать.

Мы не были туристами, мой муж со своей бригадой ремонтировал церковь в городе, а жили мы соответственно в съёмных домах, чтобы не тратиться на отель. Они на весь день уезжали в город, а я оставалась одна. Хорошее начало для сказки: «Вот уехали семеро братьев на промысел, а сестрица Алёнушка осталась в доме хозяйничать…»

В первый день я с самого утра пошла гулять в лес. Я встала вместе с ребятами в шесть часов. Было рано, поэтому лес был ещё весь в тумане. Вы бы видели, какой это лес! Вокруг Фалуна он совершенно сказочный: огромные деревья, рощи без подлеска, видные насквозь. Исполинские дубы, холмы, долины, всё монументальное. Стоял июнь, земля под дубами была белая от цветов. Постепенно туман рассеялся. Лес наполнился солнечным светом, пахло мёдом, вокруг порхали бабочки и птицы, которых я раньше видела только на картинках. А какой там был мох! Светло-зелёный, мягкий, как пуховая перина. Какие пышные папоротники! И ландыши, целые поляны ландышей. Упоительнейший лес, нереальный, как будто из сна. Я бродила до самого обеда, не боясь заблудиться. Я вообще никогда не теряюсь в лесу.

Когда я снова подошла к съёмной избушке, мне помахала с крыльца усадьбы наша хозяйка. Она поманила меня рукой, и я подошла. Старушка оказалась словоохотливой и пригласила меня попить с ней кофе. Внутри её дом выглядел очень симпатично. Тканые половики, клетчатые занавески, медная посуда на кухонных полках и расписные тарелки на стенах. Дед сидел за компьютером и играл в покер по Интернету, но очень обрадовался гостье и тоже к нам присоединился.