Путь один- в глубь себя - Бхагаван Раджниш

Эти чувства вполне естественны. Твой ум по самой своей сути таков, что, где бы ты ни был, тебе будут видеться несчастья. Обитатели лачуг думают, что счастье — это когда живешь во дворце; а те, у кого дворец есть, говорят, что, пока не ушли из него, счастья не добились. Будда и Махавира были княжескими сыновьями, и оба отреклись от своего роскошного образа жизни. Они, конечно же, познали простые радости жизни, которые недоступны обитателям лачуг.

Противоположная крайность весьма привлекательна для нашего ума, а движение к ней означает, что ум продолжит свое существование, что его маятник будет раскачиваться и дальше.

Я просмотрел предыдущие жизни многих людей, и мне открылось удивительное обстоятельство. Те, кто в предыдущей жизни были саннъясинами, в этой стали большими любителями удовольствий, а те, кто были гедонистами в предыдущей жизни, в этой стали саннъясинами. Это поразительный факт; по логике, все должно быть наоборот. Если в последней жизни ты был саннъясином, то в этой, как продолжение, должен стать еще более ревностным санньясином. Это простая логика, арифметика — но все происходит с точностью до наоборот. Когда я смотрю на прошлую жизнь какого-нибудь отъявленного любителя красивой жизни, оказывается, что он был отрекшимся; его ум достиг одной крайности, а теперь, в этой жизни, он впадает в другую.

Естественно было бы, если б тот, кто в прошлой жизни был мужчиной, рождался бы мужчиной и в этой, а тот, кто был женщиной, снова был бы женщиной. Но это не так. Часто случается, что тот, кто в предыдущей жизни был мужчиной, в этой рождается женщиной, а женщина становится мужчиной. Если в прошлой жизни ты был женщиной, в твоей голове крутилась мысль, что хорошо живется только мужчинам, а удел женщины — страдания. Так ты сформировал желание в следующей жизни родиться мужчиной. А мужчины, хоть они в этом и не признаются, завидуют женщинам и хотели бы поменяться с ними местами.

Женщины более прямолинейны и поэтому готовы признать свое желание родиться мужчиной, а мужчинам не так легко сознаться в желании быть женщиной, поскольку общество у нас мужское и над ними будут смеяться. Но в глубине души мужчины хотят быть женщинами. Они завидуют красоте женщины, пропорциям ее тела, завидуют ее способности быть счастливой. Женщины обычно более довольны жизнью, чем мужчины. Женщина может довольствоваться малым и быть при этом счастлива; мужчина останется неудовлетворенным, добившись многого. Запросы женщины невелики; свой маленький домик с садиком она может превратить в целое королевство. А у мужчины запросы просто грандиозные: даже завоевав империю размером с владения Александра Македонского, он все еще будет считать, что этого мало.

Женщины реже сходят с ума, чем мужчины; женщины реже мужчин совершают самоубийство. У женщин крепче здоровье, мужчины более болезненны.

Мужчина считает, что он сильнее женщины, но это не более чем его фантазия. Спроси у врачей, и они скажут, что женщины сильнее. Да, сила, которой обладают мужчины, больше бросается в глаза, но, в сущности, той силой, которая есть у женщин, они не обладают. Вот почему вдов гораздо больше, чем вдовцов: мужчины умирают раньше. Во всем мире женщины в среднем живут на четыре года дольше, чем мужчины. Если ты проживешь лет семьдесят, то прогноз продолжительности жизни для твоей жены — семьдесят четыре года. Женщины реже болеют, дольше сохраняют свое здоровье, они более устойчивы к болезням, чем мужчины.

Ты просто подумай, мужчина смог бы вынести девятимесячную беременность? Да никогда! Это просто за пределами его физических возможностей. А женское тело может целых девять месяцев носить в себе бремя новой жизни; и даже по прошествии девяти месяцев беременность не заканчивается; ребенок лишь вышел из матки, и беременность теперь продолжается во внешнем мире. Так что мужчина завидует, в нем живет желание стать женщиной; поэтому часто бывает так, что в следующей жизни пол человека меняется. То же самое происходит в любой сфере нашей жизни.

Ум может жить, лишь если он раскачивается туда-сюда. Если же он замирает, если достигается равновесие, он исчезает; а там, где исчезает ум, наступает просветление.

Теперь давай вернемся к твоему вопросу.

Конечно, детей нужно учить и математике, и логике, чтобы их ум обрел ясность и восприимчивость, чтобы их способности получили должное развитие. Их нельзя оставлять на уровне животных. В жизни животных есть свое очарование, но все же многого недостает. В их жизни есть невинность, ио это невинность ограниченности, а не святости. В ней есть своя простота, но она вынужденная, а не приобретенная. Животные просты, так как не могут стать хитроумными; святой прост, но не потому, что не может стать коварным или хитроумным. Просто он этого не делает. Это его собственный выбор. А только то, что подвластно твоему выбору, одушевляет твою жизнь. У животных есть душа, но не в том смысле, что душа человека, поскольку человек сам принимает решения.

Если ты не способен быть вором, чего стоит твоя добропорядочность? Если ты не умеешь гневаться, какой смысл в твоем сострадании? Нет, ты можешь испытывать все эти противоположные чувства и состояния, но ты этого не делаешь, и это — твой собственный выбор, который очищает твою душу, заставляя ее сиять и светиться. Тебе нужна невинность святого, а не животного.

Для того чтобы узнать обо всех ухищрениях, на которые способен человек, чтобы познакомиться с этим огромным, полным бед и тревог миром и приобрести собственный опыт жизни в нем, ребенок должен получить образование. Но если сделать только это, мы вырастим негармоничную личность. Такой человек будет обладать острым умом, но на сердце у него будет пусто; математика станет для него простой и ясной, но способность любить будет в зачаточном состоянии. Он научится уничтожать, но не научится созидать. Он будет способен побеждать, но не научится терпеть поражения.

Человек, который знает только вкус побед, — еще не совсем человек, потому что в жизни есть стороны, доступные только неудачникам. Миром правят те, кто знает, как одерживать победы, но Божественного способны достичь лишь те, кто умеет также и проигрывать. Богатство может прийти в руки тем, кто стал победителем, но любовь — лишь для тех, кто побывал в неудачниках. В поражении заключена своя собственная победа. Но если математика с логикой учат только побеждать, медитация учит проигрывать. Логика и математика дают в наше распоряжение навыки, помогающие преумножить наш достаток, увеличить владения, расширить империю. Медитация — это искусство расширения границ королевства духа, искусство расширения сознания, чтобы оно вместило в себя всю Вселенную.

Если у ребенка развивать только интеллект, он вырастет наполовину парализованным; в его жизни не будет полноты и целостности. Он всегда будет хромать на одну ногу, и его жизнь будет ущербной. Никто не признает этого факта, но лишь потому, что все вокруг тоже хромые. У детей есть игра под названием «гонки хромоножек», в ней ребенка одной ногой привязывают к ноге другого ребенка, и свободной у каждого из них оказывается только одна нога. Примерно так устроена и наша жизнь, так что мы бежим, опираясь лишь на одну ногу. И ничего удивительного нет в том, что мы спотыкаемся, падаем, теряем самообладание.

Медитация — это вторая нога. Как только мы приступаем к развитию интеллекта ребенка, мы должны обучить его и медитации. Едва ребенок начинает разбираться в науках, он должен одновременно понять и что такое религия. По мере того как его голова становится все светлее, пусть и его сердце все больше наполняется светом. Не допускай, чтобы, взрослея, он только копил знания о чем-то, пусть одновременно он становится кем-то. Не допускай, чтобы росло только количество его вещей, пусть растет и он сам. Не допускай, чтобы расширялись только его внешние горизонты, пусть обретет глубину и его внутренний мир. Так деревья ветвями все выше тянутся в небо, корнями уходя глубоко в землю. Чем глубже в землю врастают корни, тем выше дерево поднимается к небу.

Такой, какой ты есть, ты подобен дереву без корней: ты простер свои ветви ввысь и вширь, но пути внутрь, в глубь себя не знаешь, поэтому тебя всегда трясет от страха. Легкий порыв ветра — и ты уже боишься, потому что у тебя нет корней. Если бы твои корни уходили глубоко в землю, ты бы радостно встречал любые бури, наслаждаясь их неистовым ревом. Ты воспринимал бы их как праздник, где можно плясать и веселиться, ведь буря — это испытание, а только пройдя через множество испытаний, ты сможешь до конца познать самого себя. Ты бы сказал буре «спасибо» и попросил ее приходить почаще. Но ты не таков: подул легкий ветерок, и тебе становится страшно, будто настал твой смертный час. Вместо того чтобы возблагодарить существование за то, что тебе была ниспослана буря, ты вопишь и причитаешь: «На помощь! Спасите! Спрячьте меня от этой бури!» А весь твой страх оттого, что у тебя нет корней.