Пароль: «Вечность» - Андрей Левицкий

– Короче, дирижабли эти медленно тащатся, мы их и догнали. Встали, костры разожгли, и давай сигналы подавать. А там под одной гондолой авиетка висела. Глядим – отпала от гондолы и сюда летит... Села неподалеку, вот так и вышло, что мы здесь.

– Далеко отсюда до Арзамаса? – спросил я.

– Меньше часа лететь, братишка, – откликнулся человек со странным именем Карабан Чиора. – Что такое «час», ты знаешь? Но нас же подстрелили: бак пробит, топливо вытекает. Растяжка вон на левом крыле лопнула. Да и с излучателем этим вашим надо еще разбираться.

– Тогда садись, – предложил я.

Пустыри, рощи и одинокие развалины проносились внизу. Гудел ветер, впереди рокотал пропеллер... Я летел! Как же мне не хватало этого последние дни! С того момента, как доктор Губерт с генералом допрашивали меня в комнате без окон, прошло всего несколько суток, но казалось, что миновали десятилетия, и все это время я был лишен неба.

Авиетка летела тяжело, в рокот пропеллера вплетался неприятный треск. Свалка давно пропала из виду, мы пронеслись над одиноким поселком на берегу заполненного темной водой котлована, по которому плыли несколько лодочек-скорлупок, – и потом мир впереди потемнел. На самой окраине захваченной некрозом области высилась пологая гора, где стояли дома, с высоты казавшиеся не больше игральных кубиков. Отсюда еще невозможно было понять, какую часть города успела накрыть плесень, но видно было, что Арзамас окружен ею. К вершине горы подплывали два дирижабля.

Под нами потянулось ровное поле, и Карабан стал снижаться.

Вскоре авиетка приземлилась, затряслась на кочках, задрожали крылья, и она встала. Небоход первый соскочил на землю. Я подал рюкзак спрыгнувшему Чаку, слез и помог спуститься Юне. Она тяжело оперлась на мое плечо. Лицо девушки покрывала испарина, бинты насквозь пропитались кровью.

Пилот занялся пробитым баком, из которого сеялась тонкая струйка горючего – закрыл пробоину каким-то клейким веществом, похожим на воск, и налепил сверху кусок кожи. Мы с Чаком, открыв рюкзак, осмотрели излучатель. Сняли крышку возле пульта. Под ней оказался жгут разноцветных проводов с еще одним пультом для дистанционного управления.

Сидя на брезентовом плаще, который нам дал небоход, Юна спросила:

– Вы знаете, как это включить? Как им управлять?

– Э, сестричка, включить-то его, положим, легко... – протянул карлик, разглядывая пульт. – Вот это, положим, кнопка, чтоб оно врубилось, а вот это колесико – думаю, чтоб мощность менять. Тут другое: электричество откуда взять? Да и работает ли вообще эта штука? – Чак поднял на меня взгляд. – Где ты это взял, человече?

– В холме была старая лаборатория, – пояснил я. – Там было спрятано.

– Ну вот, положим, топливные узнали про холм от какого-нибудь шпиона своего в Храме... Но Лука откуда узнал про лабораторию эту, про излучатель? Даже если случайно кто из разведчиков на нее наткнулся до того, как некроз тот холм накрыл, – откуда сведения, что эта штуковина для некроза убийственна?

Подошедший Карабан Чиора бодро пророкотал:

– Вместе дальше лететь не можем, машинка моя не сдюжит четверых, даже если один из них... ха! – он пихнул Чака в плечо, – вроде тебя, мелочь коротконогая.

– Каждый дурень набитый уверен, что если у него большая башка, то и мозгов в ней много, – ответил Чак с вызовом, но жизнерадостную самоуверенность небохода поколебать было трудно.

– Это да, – согласился он, поднимая из травы излучатель. – Если б я был таким, как ты, малый, я б тоже обижался, что всякий дылда надо мной шуткует.

– Я не обиделся, – возразил Чак.

– Ну да, ясно, повторяй это себе почаще. – Небоход широко улыбнулся. – Главное – самому верить своим словам.

– Слушай, ты! – взвизгнул карлик и ударил его кулаком по колену. – Я сказал, что не обиделся, и если ты еще раз...

Не обращая внимания на его вопли, Карабан унес излучатель к авиетке, и мы пошли за ним.

Небоход, как оказалось, неплохо разбирался в этих делах – вытащив из кабины железный чемоданчик с инструментами, он в два счета снял заднюю крышку полусферы, нашел трансформатор, провода и подключил их к аккумулятору своей машины. Излучатель Карабан поставил в траву, привалив плоской частью к чемоданчику.

Когда он нажал кнопку включения, прибор загудел и на пульте мигнули светодиоды.

– Видите скобки эти по бокам? – Небоход похлопал по полусфере. – Можно к днищу авиетки его прикрутить, чтобы решетка книзу была обращена. Пульт в кабину взять. Только вот работает ли оно? Гудит, слышу, но...

– Работает, – перебил Чак, все еще недовольный шуточками небохода. – Ухи он развесил и слышит... А ты еще глаза вытаращи, чтоб видеть. Вот какие еще вопросы? Ясно, работает.

Мы обошли излучатель.

Воздух перед круглой решеткой струился, как над асфальтом в жару. Там, где бьющий из решетки луч касался травы, она плавилась.

Не веря своим глазам, я присел на корточки. Стебли изгибались, зелень улетучивалась из них, они становились мутно-прозрачными и ломкими, серой трухой ссыпа́лись на землю. Пятна мха под травой пузырились, растекаясь булькающими лужицами. А вот сама земля не менялась, хотя я заметил, что вмятый в нее стебель давно увядшего цветка тоже корежится, закручиваясь спиралью.

– А вот если руку туда сунуть, что будет? – спросил Чак задумчиво. – Эй, летун, попробуй, а мы посмотрим.

Хохотнув, Карабан Чиора, на которого все это не произвело особого впечатления, погрозил карлику пальцем и выключил излучатель.

– Не знаю, как он с некрозом будет, – сказал он, поднимая прибор, – но попробовать, ясно, надо... Так, а ну помогите прикрутить.

Пока мы вешали излучатель под фюзеляжем и тянули провода в кабину, Чак спросил:

– Что ты там говорил насчет того, что все вместе лететь не сможем?

– Не выдержит машинка моя, – подтвердил небоход. – Видите, подраненная она? Дырки в крыльях, трос лопнул. Да и горючего много уйдет с таким весом, кабина на двоих рассчитана. Нет, кто-то должен остаться... А где подружка ваша?

Мы оглянулись – Юна лежала на брезентовом плаще. Глаза ее закатились, грудь тяжело вздымалась.

Карабан принес аптечку, и Чак привел девушку в чувство. Она дрожала, и мы накрыли ее пледом, который нашелся в кабине.

– Чак, останешься с ней, – сказал я. – Оружие есть? Карабан, дай ему что-нибудь.

– Это безопасное место, – прошептала Юна едва слышно. – Арзамас совсем рядом, оттуда ходят патрули.

– Ходили, сестрица, – поправил Чак. – Сейчас-то... Ну ладно, подежурю я. Но вы пришлите кого-нибудь побыстрее.

Я шагнул к нему и тихо спросил:

– Ты точно не сбежишь?

Он не сделал вид, будто возмущен таким предположением, лишь качнул головой, глядя на меня своими необычными прозрачными глазами, и подмигнул.

– Я же помню, что ты мне говорил тогда в Храме. Не, в Арзамас попасть надо. Уж я все решил, как и что... Не сбегу, не боись.

– Так что же, в путь! – Карабан сунул Чаку в руки револьвер с патронташем и хлопнул себя по бедрам. – Идем войной на некроз! Лезь в кабину, братишка.

Юна тронула меня за колено, и я присел возле нее. Из-под пледа показалась смуглая рука, легла мне на шею. Девушка притянула меня к себе и легко коснулась губами щеки. Прошептала:

– Сделай это. Прошу тебя.

Ничего не ответив, я встал и пошел к авиетке.

Небоход взял курс на город. Я сидел сзади, положив на колени пульт, от которого жгут разноцветных проводов уходил за борт, к излучателю под фюзеляжем. Всего через несколько минут мы достигли границы некроза – внизу потянулась болотно-зеленая, с бурыми и желтыми разводами, поблескивающая от влаги корка, повторяющая неровности ландшафта. Я включил излучатель, повернув регулятор мощности до отказа. Карабан набрал высоту, потом вырубил мотор и спланировал вдоль границы плесени. Кажется, он проверял меня, не испугаюсь ли – вряд ли простому наемнику доводилось когда-то раньше летать, – но у меня не было сил изображать испуг, и я просто молча глядел вниз. Вскоре двигатель чихнул и заработал.

Может, для Пустоши это был большой город – мне он показался скорее крупным поселком. Вряд ли там жили больше двух-трех тысяч человек. Ближе к центру дома казались повыше и получше, а на окраине виднелись хибары вроде тех, где обитали рыбари. Эту часть уже затянуло плесенью, и постройки напоминали мшистые валуны, стоящие вдоль темно-зеленых ущелий.

На вершине пологой горы был Форт, состоящий из бетонных плит, части разрушенных высотных зданий, перекрытий, целых кусков древней кирпичной кладки, камней и разбитой старой техники. Насколько я мог разглядеть, стену вокруг него сложили из остовов машин, грузовиков и автобусов, поставленных один на другой и скрепленных цементным раствором. По углам высились четыре башни, за стеной были другие постройки, и над самой большой, квадратным пятиэтажным зданием с плоской крышей, висел дирижабль. Второй парил немного в стороне.