Экипаж Большого Друга - Р. Эйнбоу

— А почему бы нам не искупаться?

Я посмотрел на Ивана, который в ответ пожал плечами и направился к своему «Тунгусу». Идея показалась привлекательной. Я на всякий случай поинтересовался у Стаса составом воды. Он ответил, что при желании её и пить можно, тогда я молча принялся стаскивать комбез. Алёна взвизгнула и последовала моему примеру. Вода оказалось тёплой и прозрачной. Мы отплыли далеко от берега и легли на воду, небо над нами голубое и чистое, можно подумать, что мы где-нибудь на Земле, на диком лесном озере, тишина, покой…

Мы не выходили из воды пока, как бывало в детстве, не посинели губы, а когда очутились на берегу, Алёна сказала:

— Обними меня.

Что произошло после, помню плохо. Всё смешалось, как в коллаже безумного художника. Мы как будто впервые узнавали друг друга. Поцелуи, стоны, объятья, не осталось никаких запретов и предрассудков, весь мир исчез, остались мы, как одно целое и неделимое. Мы были как дети, мы были как звери, мы были…

Без сил мы забрались в палатку, обнялись и уснули без снов, как умерли.

Я проснулся оттого, что дрожала земля, и слышался грохот, похожий на непрекращающийся гром. Схватив комбинезон, вывалился из палатки и замер, поражённый зрелищем. В той стороне, где мы оставили наших, небо светилось ярче, чем солнце. Я сразу ослеп, едва взглянув на зарево. Проморгавшись, поднёс ко рту микрофон коммуникатора, крикнул:

— Друг, ответь капитану! Что случилось?!

Если б ответ не пришёл немедленно, я бы, наверное, сошёл с ума. Но Чарли ответил, как ни в чём ни бывало:

— Эксперимент закончился неудачно. Что за манера кричать по любому поводу, я таки не понимаю.

Алёна вышла уже одетая, щурясь на зарево, спросила с тревогой в голосе:

— Что там?

— Всё нормально, Чарли уронил пробирку, — у меня появилось желание говорить, не останавливаясь. Пришлось сцепить зубы и несколько раз глубоко вдохнуть. Чтобы справиться с нервной дрожью, я принялся, не спеша, натягивать комбез, кляня про себя пытливые умы, учёных, физику и науку в целом.

Справившись с застёжкой, приказал:

— Давайте, рассказывайте.

Сначала выступил Мирон, голос у него слегка подрагивал:

— Мы пытались соединить внешний слой Друга с полем входа… и всё бы было нормально, но получилось не так. Выброс энергии просто невероятный, этого не могло быть просто…

Тут Чарли решил помочь коллеге:

— Если бы старый урод, Хранитель, не вздумал нам мешать, всё бы получилось. Мы бы протянули тоннель от грузового шлюза прямо до оболочки его пещеры и дальше вглубь. А так у него накрылся один из накопителей. Гы! А неслабо бабахнуло?

— Ага, нам отсюда видно… и слышно. Вы где сейчас?

— Взрывной волной нас отбросило километров не сто, а потом мы вышли на стационарную. Отсюда зрелище тоже потрясающее, — доложил Мирон.

— Что внизу творится?

— А пёс его знает. Вот станет там чуть прохладнее, посмотрим, — беззаботно ответил Чарли.

— Ждите, мы идём к вам. Иван! Подъём! — скомандовал я, почувствовав, что голос, наконец, окреп.

Голос полковника выдавал только что проснувшегося человека:

— Слушаюсь. А что стряслось-то?…Ё! Это как? Это наши учудили? Они-то как?

— Они-то нормально, пошалили наши физики. Чуть планетку не сломали. Вдребезги. Сидят на стационарной, поехали к ним. Собирайся.

— А я-то чего? Уже собран. Помочь палатку свернуть?

— Что тут помогать-то.

Я надавил на специальный клапан, и наш домик свернулся в небольшой рулон. Последний раз бросив взгляд на безымянное озеро и попрощавшись с ним, я помог Алёне забраться в модуль и запрыгнул сам.

— Вот бы сюда вернуться, когда всё закончится. Правда? — Алёна глядела на озеро, печально улыбаясь.

— А вот возьмём и прилетим. В отпуск. Обязательно. Обещаю.

И откуда у нас, у мужиков, такая тяга к несбыточным обещаниям? И почему женщины верят в них тем охотнее, чем они несбыточней?

«Тунгусы» подняли нас за пределы атмосферы, и масштаб катастрофы стал понятен и видим. Зарево, ослепившее меня в первый момент погасло, вместо него начало сгущаться чёрное облако из дыма и пыли размером, как прикинул Иван, с Францию. Я поинтересовался у Мирона, не радиоактивное ли оно. Он ответил пространно, но в конце сказал коротко — нет.

Мы без приключений добрались до корабля, через полтора часа я сидел в рубке, в который раз слушая о подробностях происшествия. В первую очередь меня волновала судьба Хранителя, уцелел ли он. Запросы, что мы ему направили оставались без ответа.

Облако висело над пустыней трое суток, постепенно редея. Соваться в чёрную хмарь ни у кого желания не возникало, и мы предавались, можно сказать, праздности. Облазили всю систему в поисках каких-нибудь интересных артефактов, ничего кроме руин не нашли, посетили три планеты, оказавшиеся непригодными для жизни. Отпраздновали рождение сына у полковника Стратова, известие пришло с «Королёва». Сообщения с Земли выродились в короткие депеши, смысл которых сводился к нескольким фразам: «Спасибо за работу», «У нас без изменений», «Продолжайте Поиск». Радовало лишь само их наличие. Да редкие личные послания, от родных. Мне родители не писали, я решил ограничиться почтой в одну сторону. Они знали, что я жив, здоров, я то же самое знал о них.

Наконец, облако рассеялось, и мы вернулись на место содеянного. Представшая картина врезалась в память — гладкое, блестящее поле стекла на много километров вокруг. И огромная рваная траншея на месте того самого входа. Обследовав её с «Тунгуса» Иван обнаружил проход, ведущий вглубь.

— Очень похоже, это то, что нам нужно.

Чарли с гордостью заявил по этому поводу:

— Вот видите, не напрасно мы с Мироном не спали ночей, не смыкали глаз. Пожалуйста. Дверь открыта, заходите.

— Слушай, Чарли, всё хотел у тебя спросить, какова энергия взрыва? — спросил я.

— В джоулях? — уточнил он. И тут же ответил: — За пределами человеческого восприятия. Такие величины только в сравнении имеют смысл.

— Да нет. По-людски скажи, в мегатоннах, — настоял я.

— Хм… Тебе лучше не знать. Очень много.

Я решил, что он в чём-то прав. Достаточно взглянуть «на улицу», чтобы понять — много.

Спустившись в разлом, мы обнаружили, что двигаться по проходу можно свободно, но пешком. Пришлось оставить мысль путешествовать с комфортом — на «Тунгусах». В поход отправились в первоначальном составе, Герке по-прежнему оставался на борту с полушутливым приказом приостановить эксперименты до нашего возвращения.

Движению нашему поначалу ничего не мешало, пол, стены и потолок квадратного в сечении коридора похожи на полированный гранит, ровный, без выбоин и трещин. До потолка метра три, клаустрофобия нам не грозила. Темнота в подземелье, как и полагается, абсолютная, поэтому пришлось пользоваться приборами ночного виденья с подсветкой. Пробовали простые фонари, но синтезированная компом картинка на забрале шлема оказалась намного удобнее. Несколько раз коридор поворачивал, что пока совпадало с нарисованной Чарли картой.