Охотники за умами. ФБР против серийных убийц. - Марк Олшейкер

В марте 1982 года Вебер и двое других следователей штата присутствовали на семинаре для сотрудников Отдела по расследованию убийств Сент-Луиса. Я тоже выступал перед многочисленными собравшимися и говорил о психологическом прогнозировании и особенностях осмотра места преступления. Сам я нашей встречи не помню, но в захватывающем разборе дела под названием «Молчаливый свидетель» Вебер описал, как после лекции подошел ко мне и спросил, не может ли все, о чем я говорил, оказаться полезным в расследовании. Я, видимо, ответил, чтобы мне позвонили в Квонтико, и заверил, что окажу всемерное содействие.

По возвращении Вебер выяснил, что Рик Уайт из полиции Вуд-Ривера тоже присутствовал на семинаре и решил, что сотрудничество с нашим подразделением может оказаться полезным. Уайт связался со мной, и мы организовали ему поездку в Квонтико, чтобы у себя проанализировать фотографии с места преступления и дать заключение. Вебер был слишком занят подготовкой к очередному процессу, но вместо себя направил помощника главного прокурора штата Кейта Дженсона, а также Альва Буша и одного из полицейских чинов Сент-Луиса. Они вчетвером преодолели более восьмисот миль на полицейской патрульной машине. И хотя тогдашний начальник полиции Вуд-Ривера отдыхал во Флориде, он тоже присоединился к нам в Вашингтоне. Мы встретились в комнате для заседаний. Четверо следователей не знали, что я предпочитаю самостоятельно делать выводы, прежде чем на них повлияют чьи-то соображения, и большую часть дорог?! провели, формулируя мысли по поводу убийства. Но мы преодолели и это. В отличие от многих ситуаций, когда нас привлекали по политическим соображениям или требовалось прикрыть чьи-то задницы, на этот раз люди оказались в Квонтико просто потому, что не хотели сдаваться. Они надеялись, что я смогу помочь и направлю их усилия в нужную сторону. Особенно мне понравился Альва Буш, у которого были те же проблемы с начальством, что и у меня.

Как и я, своими откровенными высказываниями он настроил против себя массу людей. И чтобы ему разрешили ехать, Веберу пришлось нажать на все рычаги.

Я попросил фотографии с места убийства, какое-то время в них вглядывался, чтобы сориентироваться, задал несколько наводящих вопросов и начал:

— Вы готовы? Тогда включайте магнитофон. Прежде всего я сказал, что, исходя из опыта, если тело оставлено в воде внутри дома — в ванне, в душевом поддоне или ином контейнере — то не потому, что преступник старался смыть улики, как в деле в Атланте. В данном случае речь шла об «инсценировке»: убийца стремился выдать одно за другое. Я настаивал, что следователи уже успели поговорить с преступником, который жил рядом или в пределах непосредственной досягаемости. Подобные убийства совершают соседи или домашние — для такого дела никто издалека не поедет. На преступнике наверняка остается кровь, и ему надо поскорее отмыться и избавиться от испачканной одежды. Наш тип чувствовал себя в безопасности — понимал, что ему никто не помешает: то ли потому, что хорошо знал Карлу, то ли долго за ней наблюдал и выучил привычки молодых. Когда с ним говорили, он охотно шел навстречу, потому что считал, что таким образом легче контролировать ситуацию.

Он явился в дом без мысли убить. Она пришла ему потом. Если бы он планировал убийство заранее, то захватил бы с собой орудие и что-то вроде «пыточного набора». Но вместо этого вскрытие показало, что удушение производилось руками, а на черепе остались следы от удара тупым предметом. Значит, нападение произошло в порыве ярости, когда девушка отвергла неизвестного. Подчинение, унижение, властвование — эти три слова характеризуют насильника. Видимо, преступник предложил свою помощь по дому, и поскольку Карла его каким-то образом знала и была человеком общительным, то открыла дверь. Он же намеревался ею овладеть. Девушка сопротивлялась, и, совершив насилие, неизвестный, как и убийца Мэри Фрэнсис Стоунер, решил избавиться от жертвы. Но в критический момент запаниковал и передумал, па полу и на диване осталась вода. Задушив Карлу, убийца стал пытаться ее оживить и брызгал в лицо. Но из этого ничего не получилось. Тогда он понял, что надо что-то делать с ее мокрой кожей, перетащил тело и сунул голову в бочку, чтобы выглядело так, будто с ней совершали странный, необычный ритуал. Другими словами, хотел скрыть, что случилось на самом деле. Но голова в воде имеет и побочное значение. Карла его отвергла, и преступник захотел ее унизить. Как в большинстве других случаев, чем больше неизвестный совершает действий, даже с тем, чтобы сбить полицию со следа, тем больше оставляет ключей и поведенческих улик.

Возраст нашего неизвестного, продолжал я, от двадцати пяти до тридцати лет. До этого он ни разу не убивал. Убогая «инсценировка» доказывала, что такими вещами ему не приходилось заниматься. Но у него вспыльчивый, агрессивный характер, поэтому он, вероятно, совершал менее тяжкие преступления. Если был женат, то недавно развелся или находился в ссоре. Как многие подобные ему, типичный неудачник, о себе очень невысокого мнения. Может казаться самоуверенным, но глубоко внутри мучается комплексом неполноценности.

Его уровень развития — средний. Ай-Кью не выше, чем у школьника. То, как неизвестный связал руки жертве, доказывает, что он учился на продавца или во время каникул работал в торговле. Когда началось расследование, он сменил жилье или работу, а может быть, и то и другое. Но после того как все обошлось и он понял, что остался вне подозрений, скорее всего, уехал из города. Употребляет наркотики или спиртное, страстный курильщик — всё для того, чтобы снять напряжение. Спиртное как раз могло сыграть определенную роль в убийстве — необычайно дерзком поступке для подобного рода личностей. До прихода в дом Карлы неизвестный, видимо, выпил, что в значительной степени снизило его сдерживающий порог. Но был не пьян, иначе после убийства не предпринял бы столько действий на месте преступления.

У него проблемы со сном и, скорее всего, не складываются половые отношения с женщинами; образ жизни все более и более становится ночным. Если неизвестный имеет постоянную работу, то в период активного расследования пропустил много дней. После убийства поменял внешность: если носил бороду и длинные волосы, побрился и коротко остригся. Если был гладко выбрит, наоборот, отпустил длинные волосы. Но от этого не стал аккуратным — так и остался неряшливым и нечесанным.

Любая попытка привести себя в порядок представляется ему физически непомерной и выводит из себя. Автомобиль — как у многих убийц — «фольксваген-жучок, не новый, плохо ухоженный, оранжевого или красного цвета.

Преступник внимательно следит, что сообщает пресса о расследовании, и делает выводы. Если начальник полиции официально объявляет, что следствие зашло в тупик, это его успокаивает. Он может легко пройти тест на детекторе лжи, как, впрочем, многие другие убийцы. Теперь требовалось поставить перед собой цель как следует его встряхнуть. Могло существовать множество самых разных побудителей. Ежегодно в июне он, скорее всего, приходил в нервное состояние. То же самое, вероятно, случалось в каждый день рождения Карлы. Не исключено, что убийца посещал ее могилу на кладбище Кэлвери-Хилл. Присылал цветы или сам приходил просить о прощении.

— Вам нужно, — говорил я, — объявить, что найден новый, многообещающий след, который реанимирует дело. Неустанно твердите об этом повсюду, чтобы ни на секунду не ослабевало давление фактора устрашения. Упомяните, что за дело взялся специалист по психологическим портретам из ФБР и его информация совпадает с выявленными вами новыми уликами.

В этот момент мне сообщили, что доктор Левин предложил эксгумировать тело убитой, и спросили, каково на этот счет мое мнение. Грандиозная идея, одобрил я. Надо только поднять вокруг этого дела побольше шумихи. Пусть Вебер выступит заранее по телевидению и объявит, что, если тело хорошо сохранилось и вы найдете те улики, какие ожидаете, полиция вплотную приблизится к разгадке. Отчасти «преступнику давали понять, что Карлу специально заставляют «восстать» из могилы, чтобы она сама указала перстом на убийцу.

Извлечение тела из земли могло стать для преступника сильнейшим побудителем. Я советовал Веберу Публично заявить, что он готов потратить еще хоть двадцать лет, но добиться успеха. «Неизвестный субъект» наверняка обратит на это внимание и забеспокоится. Будет 'вадавать окружающим множество вопросов. Не исключено, что позвонит прямо в полицию. Не забудьте организовать видео- или фотосъемку на кладбище — он может появиться у могилы. Ему не будет давать покоя вопрос: в каком состоянии тело? И когда вы объявите, что вполне удовлетворены тем, что нашли, это ближе подтолкнет его к срыву. В этот период неизвестный ещё больше замкнется в себе, прекратит общение с последними друзьями, какие у него оставались. Прислушивайтесь к тому, что говорят в барах, — не изменилось ли недавно поведение у кого-нибудь из завсегдатаев. Он мог обратиться к церкви и попытаться найти утешение в религии. А когда вы навалите на него весь этот стресс, в газете должна появиться статья, может быть, даже моя — так будет драматичнее. Мы объясним, что прекрасно понимаем, через что пришлось пройти неизвестному, знаем, что он не собирался убивать, и представляем, какой груз давил ему все эти годы на плечи.