Отверженный IV: Эскалация (СИ) - Опсокополос Алексис

Главной проблемой, которую надо было решить петербургским эльфам — отношение с остальной Россией. Ситуация, которая сложилась за последний год, не устраивала ни эльфов, ни федеральные власти. Петербург хотел полной независимости. Новгород требовал от мятежного региона подчинения. Компромисс не просматривался даже в отдалённой перспективе. Перемирие было хрупким, и все понимали, что оно закончится в любой момент, вопрос был лишь в том, кто возобновит военные действия первым.

Несмотря на то что все члены совета были сторонниками независимости Петербурга, единства среди собравшихся не было — у каждого из них было своё видение, как этого добиться. Мнение по вопросам политического устройства региона тоже различались.

Седов-Белозерский и Жилинский настаивали на том, что в сложившейся ситуации самый подходящий способ управления новым независимым государством — это диктатура. Как минимум её предлагалось сохранить на период, пока петербургские эльфы не добьются полного отделения от Российской Федерации. Тем более, по факту к диктатуре уже и так всё пришло естественным образом — князь Седов-Белозерский давно объявил себя временно исполняющим обязанности губернатора, и ему подчинялись все силовые структуры области и города.

Минус диктатуры был в том, что «Русский эльфийский орден» никогда не пользовался популярностью среди простых эльфов, поэтому на поддержку народа рассчитывать не стоило. Граждан можно было держать в повиновении, пока спецслужбы сохраняли верность Седову-Белозерцеву, но при любой неблагоприятной ситуации, будь то предательство силовиков или проблемы на фронте, недовольные диктатурой жители Петербурга могли выступить в роли пятой колонны.

Ещё одна проблема заключалась в том, что даже между сторонниками диктатуры были разногласия. Седов-Белозерский опирался лишь на свои силы и рассчитывал выиграть противостояние с федералами за счёт резервов Петербурга. Помощь извне, в первую очередь из Британии он принимать опасался. Понимал, что за это придётся заплатить, но даже примерно не представлял чем. Исторический опыт показывал, что все страны, которым «помогала» Британия, впоследствии горько об этом жалели.

Выгоду от сотрудничества с британской короной могли получить отдельные лица, но в целом для страны такая «дружба» всегда оканчивалось печально. Николай Константинович это понимал, а вот граф Жилинский придерживался противоположной точки зрения. Он утверждал, что без помощи англичан выиграть противостояние с федеральными властями невозможно. Денис Гордеевич тоже осознавал, что Британия за свою помощь попросит немало, но если эту помощь не принять, то можно было, по мнению Жилинского, потерять вообще всё.

Князь Гагарин критично относился к идее удержания власти в руках «Русского эльфийского ордена». Он выступал за консолидацию всей эльфийской аристократии и созыв большого дворянского собрания, чтобы уже на нём решать все вопросы. Князь опасался раскола среди эльфов и борьбы за власть между эльфийскими родами и кланами. Любое внутриэльфийское противостояние однозначно привело бы, по его мнению, к ослаблению Петербурга и поражению в войне с федеральными властями.

Граф Уваров тоже боялся раскола среди эльфов, но он был сторонником ещё более прогрессивных методов. Антон Тимофеевич предлагал вовлечь в процесс управления независимой Петербургской губернией не только дворян, но и простых эльфов. Уваров опасался расслоения эльфийского общества по социальному признаку и доказывал, что без поддержки неодарённых простолюдинов, одарённая аристократия ничего не добьётся. Также Уваров предлагал активно привлекать к построению нового общества и петербуржцев-неэльфов.

Вторым пунктом, по которому совпадали позиции всех членов совета, был вопрос о возобновлении активной фазы борьбы за полную независимость. Все понимали, что перемирие не будет длиться вечно, а с каждым годом позиции федеральной власти будут лишь укрепляться. Кесарь Романов продлил свои полномочия на неопределённый срок и всё сильнее сближался с орками. Но вот по вопросу, как продолжать борьбу, тоже были разногласия.

— Я вас не понимаю, господа! — удивлённо вопрошал граф Жилинский. — Почему вы отказываетесь принять помощь Британии? Без неё нам не справиться!

— Потому что не очень хочется стать вассалом британской короны и проводником её интересов, — ответил Николай Константинович.

— Денис Гордеевич, Вы ведь должны понимать, Британии невыгоден мирный независимый Петербург, — поддержал Седова-Белозерского граф Уваров. — Ей нужен Петербург, постоянно воюющий с Россией. Англичане будут говорить приятные и правильные вещи, призывать всех к миру, но по факту сделают всё, чтобы продлить конфликт как можно дольше. Русские эльфы, люди и орки будут годами убивать друг друга во славу британской короны. Неужели Вы этого хотите?

— Вы сгущаете краски, Антон Тимофеевич! — возразил Жилинский.

— Нисколько не сгущаю, Денис Гордеевич! Вы должны понимать, что англичанам, прошу прощения за столь грубое выражение, плевать на Петербург. У них другие задачи. Одна из них — ослабить Россию. И нет для этого лучше средства, чем организовать ситуацию, при которой русские будут убивать русских.

— Вы рассуждаете как федерал, — усмехнулся Жилинский. — Может, тогда не стоило объявлять независимость, если Вы так переживаете за Россию и её могущество?

— Да, я переживаю за Россию, потому что я русский, — ответил Уваров.

— Эльфийское выше государственного, граф!

— Денис Гордеевич! Не стоит попрекать Антона Тимофеевича тем, что он забывает принципы, — вступил в спор князь Гагарин. — Я за независимый эльфийский Петербург, но при этом я тоже хочу, чтобы Россия осталась сильной и богатой страной. В конце концов, там живёт несколько миллионов русских эльфов. В одном Новосибирске почти миллион. Если Россия будет слабой, но завтра вся Сибирь отойдёт каганату. А мне бы этого не хотелось.

— Я не вижу логики в Ваших словах, князь, — парировал Жилинский. — Ведь чем сильнее Россия, тем сложнее нам будет с ней воевать.

— К сожалению, мир мы сможем выбить лишь силой оружия и магии. Это факт, — сказал Гагарин. — Но мне не хотелось бы нашу войну за независимость превращать в войну на уничтожение. Нам надо лишь показать силу и сплочённость. Именно поэтому я и призываю к проведению общего дворянского собрания. Сейчас в глазах Новгорода ситуация в Петербурге выглядит так, будто наш орден силой захватил власть и нас здесь никто не поддерживает. И в какой-то степени так оно и есть. Если Петербург выступит единой силой, федералы отступят, и мы заключим настоящий полноценный мир, а не то хрупкое перемирие, что имеем сейчас.

— Мир с сильной Россией всегда будет хрупким. Людям нельзя верить, — возразил Жилинский.

— Не забывайте, Денис Гордеевич, что британская королева тоже человек, — сказал Уваров. — И если уж выбирать между двумя людьми, русским и англичанином, я всегда выберу русского.

На некоторое время за столом воцарилось тягостное молчание, которое прервал Николай Константинович:

— Англичане уже ставят условия для нас неприемлемые — они хотят, чтобы мы забрали у России Карелию, а потом передали её Финляндии.

— Не передали, а разделили её с Финляндией пополам, — поправил Жилинский. — За это финны отправят на нашу войну армию и магов. Британия выступит гарантом.

— В этом вся суть англичан, — усмехнулся Уваров. — Своих военных и магов англичане берегут, будут воевать финскими.

— А нам разве не всё равно? — спросил Жилинский. — Нам нужно как можно быстрее возобновить боевые действия. Федералы с каждым днём всё сильнее. И это хорошо, что орки пока ещё держат нейтралитет. Если бы орки поддержали федералов и выслали полтора года назад к нам своих боевых магов, мы могли бы и не выстоять.

— Москва держит нейтралитет, пока в конфликт не лезет Англия, — заметил Уваров.

— Это спорно, — возразил Жилинский. — Орки не хотят воевать за людей.

— Не хотят, пока речь идёт о Петербурге, Денис Гордеевич! Но Вы хотите забрать Карелию! В Петрозаводске живёт двадцать тысяч орков. Это мизер по сравнению с трёхсоттысячным населением города, но орки придут мстить даже за двоих. А там их двадцать тысяч. Если мы полезем в Карелию, нам конец!