Разум VS Мозг. Разговор на разных языках - Роберт Бертон

Читатели сталкиваются с немного иной работой. Немногие из нас обладают достаточными познаниями, чтобы полностью оценить сырые данные неврологии. Но у каждого есть чувство, какая история хороша, а какая плоха. Читая художественные произведения, мы часто учитываем взаимоотношения автора с рассказанной им историей. Мы читаем издательские аннотации на обложках и разглядываем фотографию автора. Мы заглядываем на его сайт, чтобы найти какие-то биографические сведения, описание предыдущих книг и, возможно, несколько слов о том, почему он написал эту книгу. Мы принимаем как само собой разумеющееся, что знания об авторе помогут нам понять историю, которую он рассказал.

Читателям следует использовать такой же подход к нейробиологии. А нейробиологов следует призвать обязывать к этому читателей. От ученого нам необходимо понимание того, как и почему он выбрал данный конкретный предмет изучения, методологию и способ интерпретации. Нам необходимо представление о том, что стало предметом живого интереса автора каждого исследования. Хотя публичные откровения ученого идут вразрез с традиционным, но ничем не оправданным предположением о том, что наука абсолютно объективна и должна быть очищена от личных установок, наше понимание нейробиологии было бы совсем иным, если б каждое исследование содержало абзац-другой, в которых автор рассказывал о своем понимании того, какие личные мотивы и профессиональные интересы двигали исследованием. Не важно, насколько несовершенным или незаконченным является самопознание, некое представление авторских мотиваций и намерений, связанных с исследованием, было бы неоценимо. По крайней мере, эта дополнительная информация позволила бы каждому судить о правдивости и последовательности объявленных автором поводов для исследования, выявить возможные скрытые мотивы, учесть уровень собственной «самоосведомленности» автора и получить представление о характере того, кто рассказывает историю [253].

Нейробиологи быстро становятся главными сочинителями современной истории разума. У них есть инструменты, язык и опыт для того, чтобы рассказывать нам содержательные, увлекательные и важные истории. В свою очередь, мы должны судить об их исследованиях в таком же свете, в каком мы судим другие формы искусства. Мы должны оценивать точность языка, целостность структуры, ясность и своеобразие изложения, общее изящество и изысканность исследования, сдержанность в освещении вопросов морали, определении места своего исследования в историческом, культурном и личном контексте и готовность серьезно рассматривать альтернативные мнения и интерпретации. Точно так же, как хороший романист признает, что его описание персонажа, каким бы замечательным оно ни было, необязательно является единственным способом изобразить его, нейробиологи должны смотреть на свои заключения в отношении разума как на одну из нескольких или многих интерпретаций. В конце концов, любые заключения о разуме являются субъективным видением, а не неопровержимым и неизбежным следствием научного рассуждения.

Великое искусство – это выражение почтения и восхищения. Это также и определение и признание границ. Рабочим кредо нейробиолога должно быть жесткое соблюдение научной методологии наряду с пониманием, что исследование разума – это основанный на данных вид искусства, а не одно из ответвлений фундаментальной науки. Смирение, уважение и почтение перед непознаваемым должны быть исходным пунктом рассуждений, претендующих на осмысление любой великой тайны, а нет ничего более таинственного, чем разум, пытающийся осмыслить себя.

Примечания

1. С учетом этой суровой реальности нереалистично ждать, что нейробиологи в своих мнениях и суждениях вдруг станут придерживаться более высоких стандартов личной сдержанности, внимания к нравственному аспекту и тщательности в выборе слов, чем их друзья, соседи и коллеги-академики из других областей науки. Не существует нейробиологического эквивалента клятвы Гиппократа: прежде всего – не навреди.

В обозримом будущем исследования разума по-прежнему будут характеризоваться необузданностью Дикого Запада. У меня возникает соблазн предложить аналогию с блошиным рынком, где продаются модели разума. Каждый пытается продать собственное хитроумное изобретение. Некоторые будут совершенно бесполезными, некоторые – с сомнительной ценностью, некоторые будут поначалу прекрасны, но сломаются при регулярном использовании, а какие-то будут точно такими, как рекламировались. И там же будут продаваться истинные сокровища. И на этом рынке нет администрации, способной контролировать информацию продавцов, никакой нейробиологической «защиты потребителей», способной проверить товар, никакой Ассоциации Предпринимателей, которой можно было бы сообщить о недостоверной информации или открытом мошенничестве, и никакого знака качества, подтверждающего высокую ценность продукта. Каждый из нас должен самостоятельно стать разборчивым покупателем.

2. Callaway E. – Possible site of free will found in brain,//New Scientist, May 7, 2009. http://www.newscientist.com/article/dn17092-possible-site-of-free-will-found-in-brain.html?

3. http://www.independent.co.uk/life-style/health-and-families/health-news/bad-behaviour-down-to-genes-not-poor-parenting-says-study-2093543.html

4. Damasio A. – The Brain: A Story We Tell Ourselves,// Time, January 29, 2007. http://www.time.com/time/magazine/article/0,9171,1580386,00.html#ixzz12IU4qXQa

«Некоторые философы настаивают на том, что решение проблемы сознания лежит за пределами возможностей человеческого интеллекта. Это очень странно и, я убежден, неверно… Все, что было необходимо для понимания сознания, сейчас полностью доступно в сферах эволюционной биологии и психологии».

5. Brooks M. What we‘ll never know. New Scientist, May 7, 2011, 38.

6. В более активном состоянии у нейронов выше уровень метаболизма, поскольку им требуется больше кислорода. Определяя относительные уровни кислорода в крови в различных областях мозга (BOLD – метод определения уровня насыщенности кислородом, или оксигенации, крови), фМРТ может продемонстрировать изменения в уровне активации мозга, когда испытуемый выполняет задание. Поскольку этот метод полагается на заключения о состоянии мозга, сделанные на основе измерения кровотока, существует целый ряд теоретических и практических ограничений и потенциальных ловушек.

7. Линас убежденно заявляет, что централизация двигательного контроля порождает потребность организма в мониторинге и предсказании состояния своего собственного тела. Всепроникающее, интимное, ежемоментное «чувство Я», которым мы все, к нашей радости, обладаем, следует, таким образом, понимать не как продукт эволюционной ошибки в когнитивном или перцептивном совершенстве, а как функциональную предпосылку обдуманного управления действиями.

8. Brugger P., Agosti R., Regard M., Wieser H., Landis T., – Heautoscopy, Epilepsy and Suicide,// Journal of Neurology, Neurosurgery and Psychiatry (1994), 838–839.

9. Техническое название – хеаутоскопия. Чаще всего наблюдается у пациентов, источник судорожных расстройств которых расположен в теменной или глубокой височной доле. Это описание комбинируется с классическими признаками аутоскопии, представляющими собой визуальные галлюцинации, когда человек видит свое тело или его части будто отраженными в зеркале и переживает внетелесный опыт, основным компонентом которого является иллюзия отделения от собственного тела.

10. http://www.scientificamerican.com/article.cfm?id=neuroscience-of-selfhood.

11. На сегодняшний день предполагается, что целый ряд видов имеет по крайней мере рудиментарное чувство Я, т. к. они способны узнавать себя в зеркале. Чем сложнее поведение, тем выше потребность в чувстве Я, необходимом для более сложных мыслей и действий.

12. http://scienceblogs.com/neurophilosophy/2008/12/the_bodyswap_illusion.php.

13. Две хорошие работы, суммирующие последние исследования локализации в мозге: Gallagher S. – Multiple Aspects in the Sense of Agency, New Ideas in Psychology (2010); David N., Newen A., Vogeley K. – The Sense of Agency// and its Underlying Cognitive and Neural Mechanisms // Consciousness and Cognition, 17 (2008), 523–534.

14. «Есть смысл в предположении, что самосознание должно обеспечиваться теми областями мозга, которые интегрируют воедино множество различных источников информации. Поскольку разные источники внешних данных несут разные аспекты информации об организме, все связанные между собой аспекты будут сильно коррелировать друг с другом. В организме с достаточно мощной ассоциативной памятью и способностью к обучению эти различные данные о себе формируют высокосогласованный, многомерный «супермассив» входных данных.

Следует подчеркнуть, что образ Я не обязательно является точно локализованным набором нейронных путей, представляющих конкретные внутренние параметры организма. Скорее, он должен восприниматься в большей степени как комплекс ассоциаций, сгенерированный непрерывно поступающей информацией, относящейся к самому организму. В то время как такие ассоциации могут представлять центральный узел нервных путей, создающий исходный образ Я, формирующиеся воспоминания, включающие образ Я, сами по себе могут стать частью образа Я, так что количество ассоциаций, определяющих образ Я, может со временем возрастать».