(Не) Золушка (СИ) - Богушева Екатерина

— Я сошла с ума, ах какая досада…

Ко мне подошла сиделка

— Марьяна… я завтра хочу попросить у вас выходной

Я улыбаюсь… сделала пару глотков обжигающей жижи

— Да? Ну отлично, идите, конечно, Нина. Идите…

— Все идите!!! Валите все отсюдааа!!!!

Оттолкнула девку и прошла к гардеробной, открыла её и повернула ручку, открывая потайную дверь. Прошла в комнату. Подошла к кровати. Трубки, капельницы, и писк приборной панели, все это действовало мне на нервы. Я не могу так больше… Он лежит так словно овощ и… страдает. Пора прекратить его муки и отпустить его… навсегда. А потом, я убью девчонку, убью себя и… все то закончится, весь этот кошмар. Макс. Мой мальчик. Он лежал словно мёртвый, хотя все ещё был жив. Но это не жизнь… он страдает

И пора наконец прекратит его и мои страдания. Я подошла к панели и прошептала, глядя на сына:

— Прости… прости меня пожалуйста, мальчик. Прости и прощай… я не заставлю тебя долго ждать… я приду к тебе совсем скоро

Боже мой… я убиваю своего сына, сама… Закрыв глаза и сдерживая слёзы, я резко сняла с его лица маску и… отключила аппарат искусственного дыхания… Все. Писк на приборе означал что это конец… я только что сама убила своего ребёнка. Громко закричала… и…

Тук, тук, тук… писк новой частоты… что это?! Сердце?! Но почему оно начало работать?!! Я посмотрела на сына… он вдруг глубоко задышал и… его глаза открылись. Он жив… жив…

— Маааакс!!!!

Я кинулась к нему

— Маааакс!!!!

— Мама?!!

Он смотрел на меня с широко распахнутыми глазами и дышал, сам. Он был жив и здоров!!! Но первое что он спросил… убило меня

— Мама, где она??!

— Кто?! — Не поняла я

Макс громко вздохнул, кажется, пытаясь восстановить дыхание и прошипел: — Где моя Лиля??!

Макс

ГЛАВА 26

Возвращение монстра

«Я обязан выиграть! Не важно, кто мой противник… Не важно, что произойдет… Ведь единственное, что имеет значение в этом мире — победа. Победители попадают в историю. Проигравшие стираются из нее.»

Макс

Запах. Яркий и противный запах лекарства, достигая моих ноздрей неприятно кружил голову. Состояние моё меж тем было хорошим, очень даже ничего. Я чувствовал себя вполне нормально. Кажется, и не было этих семи месяцев комы, этих семи месяцев сна… долгого и томительного. Руки чешутся, так же как и ноги в местах прогуляться, пробежаться, прокатиться… а глаза… хотят увидеть её глаза… поговорить с ней, обнять её, почувствовать её в своих руках. Хотел ли я ее убивать тогда? Скорее нет, чем да…

Скорее напугать так, чтобы была на все согласна. А не строила из себя святую недотрогу, как всегда. И что вышло? Авария, эта чертова девка которой там вообще не могло быть, на этой практически пустой трассе, вырулила не туда. Интересно даже, что тут было за эти семь месяцев моего так скажем «временного» отсутствия?! Как они все, как их жизни? Ах как руки то чешутся прогуляться и немного проветриться, слегка так развлечься с какой-нибудь потаскухой, ах как же я скучал по этому их крику и мольбам

Я закрыл глаза… перед глазами всплыли прекрасные моменты и то, что я говорил им… всем моим девочкам: «Постепенно, миллиметр за миллиметром я буду отдирать от твоей нежной кожи эти ороговевшие клеточки. Ты плачешь? Прости! Прости, пожалуйста, за то, что из раза в раз, изо дня в день я убиваю тебя.

Я убиваю тебя здесь, а ты потом рождаешься в другом мире, в другом теле, и мы начинаем нашу игру заново. Но почему ты всегда забываешь про неё? Мы ведь не в первый раз играем, и, тем не менее, ты каждый раз умоляешь меня не причинять тебе боли. Мне грустно от твоих слёз, любовь моя.

Я глажу тебя по волосам, в ответ ты только всхлипываешь и мелко дрожишь. Прядь за прядью я срезаю твои нежные локоны. Они пахнут ландышами. Так же, как и в прошлые разы. Ты спрашиваешь: «Зачем?». Признаться, я и сам не знаю. Просто я хочу запомнить каждую частичку тебя. Сожалею, но наша игра подходит к концу.

Ты испускаешь последний стон, который я подхватываю с твоих искусанных губ. Наш первый поцелуй в этом мире. Жаль, что он ещё и последний… Ты… как же тогда могла так поступить и уйти, оставив меня одного?! Моя глупая девочка. Но теперь я нашёл тебя. Найду… клянусь, что найду…»

— Молодой человек, что вы чувствуете?

Голос Льва Николаевича вернул меня к суровой реальности. Стукнув по моей ступне, проведя по ней иголкой, он вопросительно на меня посмотрел:

— Что-нибудь чувствуете, вот сейчас например?

Я замотал головой

— Нет, к сожалению… доктор, я когда-нибудь вообще смогу ходить?

Док нахмурился, разглядывая перед лампой снимок

— Ну как сказать, юноша, все в этой жизни возможно, и я думаю, что пока у вас ещё какие-то остаточные блоки тела идут после того, как вы так долго пролежали, в коме, в абсолютной неподвижности. Но, думаю, в течении этого месяца, нам все станет известно. Судя по снимкам, я думаю, нет, просто уверен — вы будете ходить.

Пфф… тоже блин успокоил «думает он!» Я мило улыбнулся

— Ок док, значит буду ходить

Я обратился к матери

— Мам, ты не могла бы привести мне кое-что?

— Чего ты хочешь, солнышко моё?!

Я улыбаюсь

— В идеале… мою Лилю… но… это позже

— Привези мне салат, оливье. И пельменей, и…я так скучал по этому шоколадному торту с вишней

Любимая Лилькина еда… и мать прекрасно об этом знает. Поэтому и смотрит на меня так… убийственно, но в ответ лишь кивает и улыбается

— Отдыхай, а я провожу доктора и поеду тебе за лакомствами. А на счёт девочки… ну, об этой проблеме мы поговорим позже…

Что-то ты маменька темнишь. Что-то задумала?! Хм… если тронет мою девочку… и с неё спрошу. Мама, ради твоего же блага, уверен ты здесь не натворила дел в мое отсутствие. Наконец-то… они ушли. А теперь… займёмся делом.

Ночь. Тьма окутала этот город своей враждебной красотой, прекрасным подолом длинного, чёрного цвета бархатного платья. Украшенного мириадами холодных, ледяных осколков, блестящих и мёртвых, имя которым — звёзды. Ох, она была так на неё похожа. Те же рыжие волосы, то же прекрасное тело… практически то же лицо, она даже кричит так же, как и ты… Сейчас, сжимая в руках это холодное, дрожащее тело, я яростно овладевал ею. Она извивалась и кричала, подвешенная за руки к потолку, громко стонала…

Стонала и кричала, вздрагивая от каждого моего проникновения, каждый толчок был грубым и достаточно глубоким.

— Пожалуйста, не так сильно… мне очень больно…

Взмолилась она… Рыжая. Я лишь на мгновение остановившись, посмотрел ей в глаза

— Больно? Это мне больно, девочка, слышать было все твои отказы. Но ты… ты заслужила эту боль.

Притянув ее ближе, я ещё глубже вошёл в неё, натянув на себя, из глаз ее заструились слёзы… она кричала в голос. Бля… надоела. Последний толчок и я вышел из неё, кончив ей на живот… Оттолкнулся, отошёл в сторону. Оделся. Она продолжала висеть над полом и громко кричать, рыдать… бесит… неет… хватит, она не подходит, никто не подходит…

Подойдя к ней, с ножом в руке, я рявкнул

— Достала

И перерезал ей глотку… отвернулся.

— Хм… нет, это всё не то… эти копии лишь копии… они не подходят.

Взяв в руки бокал, я сделал несколько глотков дорогого коньяка и улыбнулся внезапно подвернувшейся мысли…

— Копии мне не нужны…

— Что же…

Придётся достать оригинал!

ГЛАВА 27

Птичка моя

Ночь. Я лежала в постели, мне как-то не спалось. Почему-то тревожно было на душе. Что-то меня беспокоило, какой-то страх, жуткий и необъяснимый, как будто что-то страшное непременно должно случиться. Находясь на седьмом месяце беременности, я понимала, что впереди меня ждёт встреча с ней, моей малышкой. Возможно, из-за этого я и нервничала так, потому что боялась за свою малышку, но все равно ждала её, мою девочку. Я смотрела в потолок, рядом спал Воронов. Он просто спал рядом, обнимая меня.

Мне должно было быть хорошо и спокойно рядом с ним, но нет. Мне было тревожно. Я словно знала, что-то не так, скоро что-то плохое непременно случиться, как будто предчувствуя какую-то беду, я волновалась не на шутку. Мне хотелось пить. Я аккуратно убрала в сторону руку Воронова, сползла с кровати и отправилась в кухню. Взяв на столе графин, я налила немного воды в бокал, поднесла его к губам, сделав пару глотков. Сразу стало немного полегче. Моя малышка зашевелилась, словно чувствуя моё состояние