Мужчины в ее жизни (Удержать мечту) - Барбара Брэдфорд

– Привет, дед. Извини за опоздание. Блэки обернулся, и лицо его вспыхнуло радостью. Вид красивого, высокого внука согревал сердце старика.

– Шейн, мальчик мой, – воскликнул он и заспешил ему навстречу.

Они обнялись. Но, заключив деда в свои медвежьи объятия, Шейн вдруг с удивлением отметил, насколько похудел Блэки со времени их последней встречи. «Боже, какой он вдруг стал хрупкий», – подумал Шейн со смесью тревоги и печали.

– Ты хорошо себя чувствуешь, дедушка? – спросил Шейн, не отрывая изучающего взгляда от его лица.

– Как никогда.

– Очень рад, – отозвался Шейн, но он помнил, что дед всегда так говорил. Не желая чересчур назойливо интересоваться здоровьем старого человека, Шейн перевел взгляд на фланельку в его руке. – Смотри, в один прекрасный день ты протрешь дырку в этой штуковине, и что тогда?

Блэки фыркнул от удовольствия, перехватив взгляд внука, устремленный на трофей. Шаркающей походкой он медленно приблизился к бюро, на котором стоял приз. Блэки бросил тряпочку и возложил руку на символ великого триумфа Изумрудной Стрелы.

– Не стану брать на себя смелость утверждать, что победа в скачках стала самым прекрасным моментом в моей жизни, но, уж бесспорно, я не знал второго такого волнующего. – Блэки кивнул в подтверждение своих слов. – Да, именно так. Шейн улыбнулся деду:

– И я тоже.

– А-а, парень, тебе суждено узнать такие триумфы, какие мне и не снились. Иначе и быть не может. – Блэки взял с маленькой полочки хрустальный кувшин и разлил виски по стаканам. – Давай выпьем по капельке нашего ирландского напитка за мое предсказание.

Шейн чокнулся с ним и добавил:

– За наши с тобой будущие триумфы, дедушка.

– Давай. И за Изумрудную Стрелу, и за скачки на будущий год. Кто знает – может, она опять выиграет. – Блэки со значением посмотрел на внука, подошел к камину и сел в свое любимое кресло на винтовой ножке.

– Теперь, когда я вспоминаю последние двенадцать месяцев – как все хорошо сложилось! Кругосветное путешествие вместе с моей дорогой Эммой, а теперь еще и это… – Он замолчал, с улыбкой глядя на трофей. – Подумать только – я, именно я, выиграл самые престижные скачки в мире!

– Никак ты все еще говоришь о Больших национальных? – воскликнула Эмма, своей обычной решительной походкой входя в библиотеку. – Похоже, ты никогда не остановишься.

Со смехом Блэки встал ей навстречу и поцеловал в щеку.

– Ну-ну, красотка, не порти мне удовольствие. – Он внимательно осмотрел гостью, держа ее за плечи на расстоянии вытянутой руки. – Хороша, как всегда. И, вижу, на тебе моя изумрудная брошь. – С выражением неподдельного удовольствия он ткнул пальцем в украшение, прикрепленное к широкому белому шелковому вороту ее платья из серой шерсти. – Я заметил, что ты не снимала ее со дня нашей победы. И лопни мои глаза, если ты ее носишь не в честь триумфа на Больших национальных.

Эмма расхохоталась, пожала ему руку и повернулась к Шейну, который подошел к двум старинным приятелям.

– Здравствуйте, тетя Эмма, – сказал молодой человек. – Дедушка прав, вы чудесно выглядите сегодня. – Наклонившись, он поцеловал ее в щеку.

– Спасибо, Шейн. Как прошла твоя поездка в Испанию? Вижу, ты неплохо сохранил свой загар.

– Пытаюсь, – ухмыльнулся он. – Поездка оказалась весьма успешной.

Блэки потянулся за сигарой. Эмма нахмурилась:

– Неужели тебе так уж необходимо курить эту штуку? Ты же обещал мне бросить. Он хмыкнул:

– В моем-то возрасте! – Пожав плечами, Блэки продолжал:

– Говорю тебе – в моей жизни уже идет не основное, а дополнительное время. И я не собираюсь лишать себя последних маленьких удовольствий. Этого, – он помахал сигарой у нее перед носом, – и нескольких капель виски.

Эмма вздохнула с мученическим видом, по опыту зная, что спорить с ним бесполезно.

Шейн принес Эмме бокал шерри и уселся на диван. Его дед и гостья заговорили о свадьбе Эмили, до которой оставалось два месяца. Шейн закурил и, слушая их вполуха, вернулся мыслями к Поле. Его не оставляло беспокойство за нее, и, хотя он и демонстрировал перед ней выдержку и понимание, он с нетерпением ждал, когда же наконец Джим побыстрее справится со своей болезнью. А в чем заключается болезнь Фарли? В спиртном и таблетках. Он не сомневался, что именно это опасное сочетание явилось основной, если не единственной, причиной недавней беды с Джимом. Эмма, Уинстон и Эмили склонялись к тому же мнению, а в январе Пола призналась, что у нее появляются мысли, что Джим стал алкоголиком.

Вскоре оба старика с головой ушли в воспоминания, что, по наблюдениям Шейна, они делали все чаще и чаще за последнее время. Сперва он слушал, но затем часы над камином пробили шесть тридцать. Шейн загасил сигарету, допил виски и встал:

– А теперь я, пожалуй, вас покину. Воркуйте тут без меня. Не делай ничего такого, чего не стал бы делать я, дед.

– Ну, значит, у меня развязаны руки, – отозвался с широкой ухмылкой тот.

– Абсолютно, – весело подтвердил Шейн. Он склонился над креслом и ласково поцеловал деда, дотронулся до его плеча. – Ну, давай. Забегу завтра.

– Да уж, пожалуйста, дружок, сделай милость. Желаю приятно провести время.

Шейн повернулся к Эмме, невольно отметив, как она еще хороша, несмотря на возраст. Он поцеловал ее и сказал:

– Присмотрите тут без меня за моим старым воякой. Я знаю, что он твердый орешек, но ведь вам много лет удавалось держать его в узде.

Эмма с любовью посмотрела на Шейна:

– Обязательно.

– Хм-м. Думаешь, я не держал в узде ее? Еще как! Их смех доносился до Шейна, пока он шел к дверям. Выходя из комнаты, он обернулся и увидел, что они вновь увлеченно болтают, с головой уйдя в мир их общих воспоминаний. Молодой человек аккуратно прикрыл за собой дверь.

Блэки бросил взгляд ему вослед, наклонился вперед и заговорщически прошептал:

– Как ты думаешь, Эмма, Шейн по-прежнему ведет рассеянный образ жизни и гоняется за легкими женщинами?

– Нет, – уверила его Эмма. – Я не сомневаюсь, что у него нет времени на пустяки. Он слишком много работает.

– Все женятся, а он все еще один. А ему уже двадцать восемь, – пожаловался Блэки непривычным для него ворчливым голосом. – Я надеялся, что он устроит свою жизнь раньше, чем я умру, но что-то не похоже. Видно, никогда мне не качать на коленях его детей.

Эмма укоризненно посмотрела на него и тихо усмехнулась:

– Почему же «никогда», дурачок? Что с тобой сегодня? Не ты ли мне всегда твердил, что собираешься дожить до девяноста лет?

– Эх, милая, у меня что-то возникли сомнения. Эмма сделала вид, что не услышала его слов, и поспешно продолжала: