Мужчины в ее жизни (Удержать мечту) - Барбара Брэдфорд

Джим снова застонал и провел рукой по волосам. «Я люблю Полу ради нее самой. Честное слово».

Словно острая игла пронзила его плечо, и он не смог сдержать гримасы боли. Все из-за дождя. Его плечо вело себя как барометр. Он порылся в кармане, достал таблетку и запил ее водкой.

– Блэки весь полон эмоций, – сообщила Эмма с порога, весело смеясь. – Он строит грандиозные планы относительно Больших национальных скачек и приглашает нас всех на гонки в стипль-чезе. Они состоятся в первую субботу апреля. – Эмма села в кресло, отпила глоток вина. – Так что ты сможешь поехать с нами, Джим. К тому времени ты будешь как огурчик.

Глава 16

– Что же нам делать, Шейн? – Пола с озабоченным видом смотрела на него.

– Будем действовать постепенно, шаг за шагом, день за днем, – уверенно ответил он и ободряюще улыбнулся. – Ив конце концов добьемся своего.

Они сидели на диване в ее кабинете в лидском универмаге днем в середине апреля 1970 года. Шейн только что вернулся из короткой поездки в Испанию, где он проверял, как идет реконструкция одного из их отелей.

Он подвинулся к ней поближе, обнял и крепко прижал к себе.

– Постарайся не слишком волноваться, дорогая.

– Я ничего не могу с собой поделать. Наше положение ничуть не улучшилось, а наоборот. Моим проблемам не видно ни конца ни края, и мне начинает казаться, что я от них никогда не избавлюсь.

– Избавишься. – Он отодвинулся, ладонью поднял ее лицо и заглянул глубоко в глаза. – У каждого из нас масса дел, огромная ответственность, и нам необходимо на них сконцентрироваться и забыть обо всем, кроме работы, зная, что в конечном итоге мы обязательно соединимся. И когда соединимся, то навек. Думай о будущем, Пола, приучи себя смотреть вперед.

– Я стараюсь, я очень стараюсь, Шейн, но… – Ее голос задрожал и оборвался, в глазах заблестели слезы.

– Ну-ну, любимая, не надо плакать. Нам следует идти вперед решительно и упорно. Я же все время твержу тебе, что время на нашей стороне. Мы оба молоды и в конце концов непременно победим.

– Да. – Она вытерла слезы кончиками пальцев и заставила себя глядеть веселее. – Просто я… о, Шейн, мне так без тебя тяжело.

– Знаю. Знаю, дорогая. И мне тоже. Быть порознь – такая мука. Но посмотри – мне все равно пришлось бы на той неделе лететь в Нью-Йорк, а затем на два месяца в Сидней, даже если бы у тебя все шло гладко. Я никак не могу этого изменить. И в прошлом не все так плохо, не так ли? Часть января мы провели вместе в Нью-Йорке, и нам удалось урвать несколько счастливых часов за последние несколько недель. Так что…

– Я не могу избавиться от ощущения, что обращаюсь с тобой жестоко. Ты болтаешься между небом и землей, и…

Его смех опроверг ее страхи.

– Я люблю тебя, и только тебя. Я дождусь тебя, Пола. – Он крепко сжал ее в объятиях. – За кого ты меня, интересно, принимаешь, глупышка? Ты ни в чем не виновата. Ты ничего не можешь изменить. Жизнь диктует свои законы, и тут уж ничего не поделаешь. Нам просто придется завоевывать свое счастье.

– Прости меня, Шейн. Я сегодня какая-то неисправимая пессимистка, правда? Возможно, все из-за того, что ты через несколько дней опять уезжаешь. Я чувствую себя бесконечно одинокой, когда тебя нет в Англии.

– Но ты вовсе не одинока. У тебя есть я, моя любовь и моя поддержка – всегда. Куда бы я ни поехал, ты везде в моем сердце, в моих мыслях – вечно. Практически ежедневно мы говорим по телефону, а если я тебе очень понадоблюсь, то сразу же примчусь к тебе. Ты же знаешь – я прилечу на первом же самолете, хоть из Австралии, хоть из Штатов. – В его черных глазах вдруг мелькнул вопрос. – Ты ведь не сомневаешься в этом?

– Конечно, нет.

– Помнишь, что я говорил тебе на Барбадосе?

– Что я должна доверять твоей любви.

– Верно. Я доверяю ей. Ну так как, может, все-таки ты передумаешь и придешь сегодня на обед в Бек-хаус? Тебе это пойдет на пользу, да и Эмили очень огорчилась, когда ты отклонила ее приглашение.

– Возможно, пойду. – Пола наморщила лоб. – Как ты думаешь, они с Уинстоном что-нибудь о нас подозревают?

– Ни в коем случае. Они считают, что мы возобновили дружеские отношения, только и всего.

Она не совсем разделяла его уверенность. Однако ей не хотелось сеять в нем сомнения, и она только сказала:

– Я не смогу попасть туда до восьми. Мне надо поехать домой проведать Лорна и Тессу, а затем придется навестить Джима в больнице. – Пола поколебалась и добавила почти неслышно:

– Я все еще никак не могу решиться сказать ему о моем намерении стать свободной.

– Я знаю, тебе нет нужды повторяться, – быстро, но мягко проговорил Шейн. – Мы же договорились подождать, пока Джим вновь придет в норму и будет в состоянии адекватно реагировать на все происходящее вокруг, и уж потом сообщить ему, что ты хочешь получить развод. Я не оспариваю нашу договоренность. Что еще нам остается делать? Я хотел бы в дальнейшем жить в мире с самим собой и знаю, что ты – тоже.

– Да. О, Шейн, спасибо за твое понимание, и прежде всего за твою любовь. Не знаю, что бы я делала без тебя.

Он заключил ее в объятия, поцеловал, и несколько минут они сидели, прижавшись друг к другу. Наконец он отпустил ее.

– Мне надо вернуться в контору. У меня запланирована пара встреч, а поскольку отец сейчас в Лондоне на международной конференции, посвященной гостиничному бизнесу, дел у меня под завязку. Затем я собираюсь по дороге заскочить к деду.

Они встали, и Пола проводила возлюбленного до дверей.

– Передай привет дяде Блэки, – попросила она, снизу вверх глядя ему в лицо и одарив его более радостной, чем прежде, улыбкой. – Вот видишь, мы повидались с тобой, и я сразу почувствовала себя гораздо лучше.

Шейн легонько дотронулся до ее лица.

– Все будет хорошо, дорогая, и с тобой, и с нами обоими. Главное – не терять головы и настраиваться на хорошее. Ничто и никто не в состоянии поколебать нас или сбить с пути.

Спустя несколько часов, когда Шейн распахнул дверь библиотеки в доме своего деда, он обнаружил Блэки стоящим перед старинным бюро. Тот держал в руке мягкую желтую тряпочку и тщательно обтирал от пыли свою гордость и радость – серебряный приз.

Шейн улыбнулся. Дед вытирал свой трофей не меньше шести раз в день. Ни одну из принадлежащих ему вещей он не ценил так высоко. В начале апреля принадлежащий Блэки восьмилетний жеребец по кличке Изумрудная Стрела выиграл Большие национальные скачки. С победой на самых престижных в мире скачках исполнилась мечта всей жизни Блэки. Однако любопытно, подумалось вдруг Шейну, что из всех его лошадей долгожданный приз в конце концов добыла для него именно та, которую подарила ему Эмма. Тут было нечто символическое. Шейн сделал шаг вперед и сказал: