Конго Реквием - Жан-Кристоф Гранже

Шампено… Он шептал это название, по-настоящему не вникая в подробности. Сами слоги вызывали лишь ощущение невнятной сумятицы, сотканной из того зверства, с которым ему пришлось сосуществовать и договариваться (когда успешно, когда не очень) на протяжении всей своей жизни. Но тот факт, что один из его детей смог поднять этот камень и обнаружить те гнусности, которые под ним копошились, причинял боль. Придется ли убить и его тоже? Похоже, он достиг своей предельной точки: всю жизнь он уничтожал все, что могло разбудить прошлое. Теперь и его собственный сын полез туда же, и это означало конец его безумному, душераздирающему стремлению отречься от своих корней.

Пирога по-прежнему плыла вниз по реке. Целая ночь с мотором под задницей – у него уже штаны вибрировали.

«Иридиум» зазвонил в кармане. Эрван? Лоик.

– Ты уже в самолете? – спросил он, сосредоточиваясь на ситуации во Флоренции.

– Нет.

– Я же сказал тебе…

– У меня новости.

От младшенького Морван тоже ничего хорошего не ждал. Если Эрван рыл слишком глубоко, то Лоик рыл наперекосяк.

– Второй парень с последней встречи Джованни, – продолжил сынок. – Сообщник Баладжино.

Морван несколько секунд пытался снова представить себе эту невероятную картину: жестянщик на тайном сборище в подлеске с двумя мафиози и громилами, причем договаривается о торговле оружием в Конго. И ради такого…

– Ну и что? – проворчал он.

Лоик пустился в запутанные объяснения, где фигурировали метрдотель, машина-выручалка и…

– Короче.

– Рано утром в понедельник, 12 ноября, «Вилла Сан-Марко» одолжила свой «фиат». Мы проверили: как раз этот номер и заметил метрдотель в подлеске.

В конце концов, плевать Морвану на эту историю с торговлей оружием. Все то же жулье, все та же жалкая погоня за баблом…

– За кем числится? – все-таки спросил он.

– Некий Дани Понтуазо. Довольно странно, он дал свой нью-йоркский адрес, а консьерж утверждает, что по-английски он говорил с сильным французским акцентом или чем-то в этом роде.

Внезапно Морван перестал замечать и лодочный мотор, и светящиеся чешуйки реки. Его будто ослепила черная молния.

– Ты говоришь, что Понтуазо замешан в поставке в Катангу?

– Ты его знаешь?

В сущности, ничего удивительного: именно канадец имел полную возможность снабжать полевых командиров в Северной Катанге. Он был уже на месте, вооружен до зубов и просто разворовал несколько складов. В африканском вонючем бардаке не так уж и сложно…

– Кто это? – орал Лоик в трубку.

Помехи вкупе с шумом мотора делали его голос неразличимым – а может, Грегуар больше не хотел ничего слышать. Баладжино, Понтуазо… Монтефиори пошутил бы: «С такими друзьями и враги не нужны…»

– Поднажми! – приказал он рулевому.

Эрван обратился за помощью к последнему человеку на планете, желающему ему помочь. Или Понтуазо оставит его подыхать под бомбами, или явится лично, чтобы самому доделать работу. По сути, Эрван вел свое расследование в самом сердце его трафика, расспрашивая его главных клиентов: Духа Мертвых и Мефисто.

Хорошенько все взвесив, офицер MONUSCO выберет самое надежное решение. С этим французом, который повсюду сует свой нос, следует исключить малейший риск. Понтуазо явится на вертолете и прикончит того, кто может отправить его прямиком под трибунал. И этот недоумок Эрван связался с ним по «Иридиуму», который сам дает пеленг…

Пока в трубке продолжал истерить Лоик, Морван быстро переоценил все факты, в ярости на себя за то, что не додумался раньше. Понтуазо и есть убийца с циркулярной пилой. Наверняка у него были свои делишки с Нсеко (покойник ни одной махинации мимо носа не пропускал). Что-то пошло не так, и квебекец убрал его способом, который заставил всех поверить в сведение счетов между черными. Распри разрослись на уровень выше, дошли до самого Монтефиори, и Понтуазо продолжил в том же духе, только на этот раз ему ассистировал Баладжино himself[79]. Если заглянуть на шаг дальше, Мумбанза, преемник Нсеко, тоже должен быть в деле, как и его заместитель-тутси Бизинжи. Тем, что он еще жив, Грегуар обязан исключительно собственной недальновидности и ограниченности. Пока у него, как у страуса, голова будет засунута только в свои шахты, его жизнь вне опасности…

– Теперь я собираюсь добраться до этого типа и…

– Лоик, главное – в темпе садись в самолет и возвращайся в Париж.

– Ты меня достал своими приказами. Я вышел из возраста, когда меня надо водить за ручку.

– Ты просто не представляешь, куда ты сунулся.

– Кто такой Дани Понтуазо?

Морван вздохнул:

– Начальник штаба MONUSCO, в чьи обязанности входит поддержание мира в Верхней Катанге. Можно сказать, в нем развит дух противоречия.

– Это он продает оружие?

– Брось. Бери детей и жену…

– Бывшую жену.

– Убирайтесь оттуда и не возвращайтесь! Если Баладжино узнает, что ты под него копаешь, у тебя будут неприятности. Серьезно, большие неприятности.

Треск превратился в визг. Не лучший момент, чтобы читать нотации сыну, но Лоик должен был уловить смысл. И в доказательство – его ответ, прямиком мимо цели.

– Твоя проблема, папа, в том, что ты промахнулся во времени. Век Il Padrino[80] давно прошел. Существуют законы, полицейские, госструктуры. Кстати, семейство Монтефиори – неприкасаемые.

– Спроси у Джованни, что он об этом думает.

– Я собираюсь…

– Возвращайся в Париж и отправь семью в безопасное место. Если тебе приспичило поиграть в поборника справедливости и борца с мафией, можешь вернуться потом на арену, но один.

Аргумент вроде бы попал в точку, но голос Лоика затерялся в новой волне помех. Оставалось только молиться, чтобы сынок как можно быстрее сел в самолет, с детьми под мышкой.

Морван отсоединился и бросил рулевому:

– Я ж велел прибавить скорость!

Эрван: нет связи. Новая попытка: ничего. Что за дерьмо… В таком темпе он доберется до Лонтано меньше чем за сорок минут. Вовремя, чтобы предотвратить худшее?

– Африка, – пробормотал он, – милая Африка…

Она приходила сюда, когда была маленькой, – повидаться с отцом. Когда подросла – заходила за братом. Пресловутый дом 36 на набережной Орфевр… Было бы от чего в обморок падать. Тесные коридоры, кабинеты, больше похожие на стенные шкафы, пучки кабелей, прикрепленные к потолку. Если забыть о легендарных копах и громких делах, останется обычная офисная лавочка.

Она направилась в бригаду уголовного розыска – лестница «А», третий и четвертый этажи – и стала искать кабинет Одри, которая велела ей явиться к полудню. Гаэль пришла пешком из своего Восьмого округа, вынудив обоих молодчиков следовать за ней – но на приличной дистанции. Они могли бы подбросить ее на машине, но ей хотелось, чтобы выветрились все страхи предыдущей ночи.

Отыскать берлогу Одри было невозможно. Наконец кто-то направил Гаэль в общую комнату группы, где Одри ее и поджидала. Краткое приветствие, никаких улыбок. Сидевшая против света Венявски была окутана неясным ореолом цвета камня и дождя.

Гаэль устроилась напротив, отказалась от предложенного кофе и стала ждать продолжения. Одри собирала данные о различных техниках бальзамирования, препаратах, используемых танатопрактиками, и фирмах, специализирующихся в данной области. По всей видимости, теперь она полностью сосредоточилась на этом расследовании.

Но почему она до сих пор не арестовала Каца?

– Как правило, – продолжила мисс коп, – сначала через сонную артерию впрыскивают биоцидные препараты, вроде формалина, смешанные с бальзамирующими жидкостями. Это не так уж сложно и…

– Да что с тобой? – прервала ее Гаэль. – Как только у нас появляется улика или доказательство, ты сразу в сторону. За два дня мы накопали кучу всего подозрительного на Эрика Каца, а ты даже не удосужилась начать настоящее расследование.

Одри встала, открыла окно и скрутила себе сигаретку.

– Сколько раз тебе повторять? Чтобы официально открыть дело, нужно, чтобы оно было принято к производству прокуратурой, а до этого должна быть жалоба или подтвержденное преступление. На данный момент у меня ничего такого нет.

– Ты можешь вписать эту историю в другое дело. Сколько себя помню, и отец, и брат так делали.

– Ты забываешь главное. Когда Эрван отбыл в Африку, мы, члены его группы, были распределены по другим командам. Тут никак не смухлюешь.

– Если уж ты ищешь какое-нибудь преступление, в котором замешан Кац, – возразила Гаэль не слишком искренне, – чего ты уперлась в эту историю с бальзамированием? Она-то здесь ни при чем.

– Ты ошибаешься. Прежде всего я хочу узнать, кто в принципе мог выполнить подобную работу. Я и на кладбище звонила, но это конфиденциальная информация. Так что пока у меня ничего нет.