Легенды доблестных времен - Валентин Леженда

– Какие-какие! – передразнил гомункулус, алчно глядя на дымящую, но пока недоступную трубку в руке сэра Вальтасара. – Опоздал ваш приятель к шапочному разбору, потому что сбежались уже все возможные самозванцы в столицу Лапландии город Калеву и со дня на день начнут делить пустующий трон.

– А кто-о-о-о пленил меня-а-а-а в этой странной крепо-о-о-ости? – протяжно поинтересовался Туоми, задумчиво поглядывая на отблески бушующего невдалеке пожара.

– Какой-то местный доброхот! – коротко пояснил Йорик. – Эти ваши ужасные имена… в любом случае я не смогу выговорить имя злодея. Да и какая тебе разница, кто выпустит тебе твои благородные кишки? Так или иначе, но это произойдёт с очень большой вероятностью, учитывая бешеный нрав твоих примороженных соплеменников.

Подобрав Туоми приличную лошадь из тех, что в панике бегали вокруг руин разрушенной благородными рыцарями крепости (сердобольный сэр Гэвин лично выпустил ни в чём не повинных лошадок из загоревшихся конюшен), блистающая начищенными доспехами кавалькада поскакала навстречу новому дню, наверняка полному опаснейших приключений, героических схваток, ну и… прочих не менее приятных событий, без которых жизнь любого благородного храбреца, ставшего на защиту обездоленных, теряет всякий смысл.

Самурай Комуто немало удивил всех, когда вместо того чтобы найти себе хорошего жеребца, сотворил прямо в воздухе пылающее огнём заклинание, – а затем, выпустив из правого рукава кимоно небольшое пушистое облачко, ловко запрыгнул на оное, приняв позу «замершей в безветренный знойный день хризантемы».

Сейчас странное средство передвижения быстро парило над землёй во главе благородного отряда восстановителей справедливости, слегка пугая непривычных к подобным чудесам лошадей.

Замыкал кавалькаду сэр Бонифацый на своём верном могучем Бифросте. Следом за Бифростом тянулся длинный дымный хвост, начинающийся прямо из седельной сумки ездока. Попыхивая отличной ореховой трубкой, вечно всем недовольный Йорик сейчас, как ни странно, пребывал в хорошем расположении духа.

– Ну и куда же вы, господа, направляетесь? – донеслось из задымленных глубин стеклянной ёмкости.

– А тебе не всё ли равно? – скривился сэр Бонифаций.

– Представьте себе, не всё равно!

– Мы держим путь в город Калева! – ответил сэр Гэвин. – Дабы исправить то, что необходимо исправить!

– Думаете, только вы такие умные? Ну, допустим… и что же вы станете делать, прибыв в столицу?

– По обстоятельствам!

– Ну и ну… более примитивный план трудно себе и вообразить!

– Та-а-а-а-ак предложите друго-о-о-ой, сэр Йо-о-о-о-орик…

– Мог бы… но не стану…

– Мы слишком рано дали мерзавцу трубку! – сокрушённо посетовал сэр Бонифаций. – Теперь он ни за что нам не поможет, пока не выкурит её до конца.

– В столице опасно! – зловещим голосом объявил гомункулус. – Как я уже говорил, там собрались все мыслимые и немыслимые самозванцы, выдающие себя за всевозможных родственников короля. И кого там только нет… даже троюродный прадедушка королевского конюха приковылял. Тоже желает быть королём. Ну, каково, а?

– Однажды во времена правления императора Исикавы, – неожиданно проговорил Комуто, – в императорский дворец пришла девица, утверждавшая, что зачала от императора сына. Когда император сказал, что никогда в жизни её не видел, девушка ответила, что он несколько раз приходил к ней в спальню в виде благоухающего куста вишни!

– Так она что же, зачала от ягод? – хохотнул сэр Вальтасар. – Право же, разве такое бывает?

– Конечно же, нет! – улыбнулся Комуто. – Та девица оказалась самозванкой, за что и была покарана.

– И можно поинтересоваться, каким образом?

– Четвертована во время народного гулянья в честь Третьего Года Всеобщего Благополучия.

«Какие дикие нравы!» – мыленно ужаснулся сэр Гэвин, но вслух подобное произнести не рискнул, опасаясь обидеть новоиспечённого экзотического друга.

– Именно так и нужно поступать со всякими самозванцами! – воинственно выкрикнул сэр Бонифаций. – Туоми, в вашей стране практикуют четвертование во время народных гуляний?

– Ну-у-у-у-у… э-э-э-э…

– Понятно, затрудняетесь с ответом!

Светало. Благородные рыцари, руководствуясь подсказками лапландского друга, выехали на широкую дорогу, идущую вдоль реки под загадочным названием Вуокса.

– Отсюда-а-а-а-а до Калевы уже рукой пода-а-а-ать! – радостно сообщил Вяминен, и все заметно приободрились.

То, что столица неумолимо приближается, стало ясно, когда на дороге начали попадаться люди, держащие путь, судя по всему, туда же, куда ехали благородные защитники справедливости. Рядовые лапландцы опасливо посматривали на закованных в доспехи иноземцев, ну а от Комуто так и вовсе шарахались, поминая при этом некоего Укко.

– Укко – бог неба-а-а-а, грома-а-а-а и молнии! – пояснил удивлённому самураю Туоми. – Мои суеверные соплеменники принима-а-а-а-ают вас за божество. Наверное, из-за вашего тако-о-о-ого… экзотического средства-а-а-а передвиже-е-е-е-ения.

– К сожалению, я не имею чести принадлежать к императорской семье моей великой страны, поэтому не могу претендовать на звание божества. Пожалуйста, Туоми-сан, как-нибудь разубедите этих добрых людей в их невежественном заблуждении.

– Боюсь, я не смо-о-о-о-огу эт-т-то сделать!

– Очень жаль! – И самурай закрыл лицо широкими рукавами кимоно, демонстрируя тем самым свою искреннюю печаль.

Вскоре на дороге стали встречаться и богато одетые лапландцы, окружённые многочисленными слугами.

– Кто вы, господин? – спросил высокого ярко разодетого мужчину любопытный сэр Нэвил.

– Я внук покойного короля Размуса Третьего! – высокомерно ответил лапландец.

– Но насколько мне известно, у короля не было детей.

– Кто вам такое сказал? У меня даже есть бумаги, удостоверяющие моё происхождение. Если хотите, могу продемонстрировать.

– Нет, пожалуй, не стоит… – поспешно отказался сэр Нэвил, глядя на дёргающегося в седле Туоми, у которого руки чесались снести при помощи верного «Псякло» голову самозванцу.

– А вот мой спутник, – долговязый лапландец указал на хмурого, облачённого во всё чёрное господина, – родной брат покойного!

«Родной брат покойного» холодно кивнул.

– Ну и дела… – Сэр Дорвальд подъехал к хмурому Туоми. – Откуда местные жители знают язык Англии?

– Я просил Святого Клауса сделать та-а-а-а-ак, чтобы вы, прибыв сюда-а-а-а, понимали наш язык!

– Так, может быть, вы, благородный Туоми, будете говорить с нами на лапландском?

– С удово-о-о-о-ольствием!

– Но секундочку… – спохватился сэр Нэвил. – Ведь эти люди меня отлично понимают?!!

– Это магия! – сделав загадочное лицо, ответил Вяминен, перейдя на свой родной язык. – Она буквально разлита в воздухе. Всё происходит, потому что происходит, и не нужно искать объяснений, ибо они только всё портят.

– Наш северный друг прав! – кивнул Комуто. – Чудеса необъяснимы, и в этом главный парадокс и красота вселенского бытия.

Столица Лапландии поразила благородных господ своими размерами и многолюдностью. Такого количества разодетых словно на праздник людей рыцари не видели, пожалуй, со времён последнего Турнира Чести.

– Чему они радуются? – удивился сэр Гэвин, наблюдая, как уличные артисты танцуют вместе с дрессированным медведем.

– Наверно, тому, что король умер! – предположил сэр Бонифаций.

– А разве Размус Третий был кровавым тираном? – решил на всякий случай уточнить сэр Дорвальд.

– Что вы… – поспешно замахал руками Туоми. – Это был добрейший король из всех добрейших королей Лапландии, когда-либо живших под этим небом. Во время его правления не было ни одной войны!

– Тогда это вероломно и подло! – воскликнул сэр Нэвил и перетянул ближайшего артиста хлыстом по спине.

– Человека искусства всякий норовит обидеть! – гневно взревел уличный музыкант, и в сэра Нэвила тут же полетели надкушенные пирожки, мелкие камни и пустые кружки из-под эля.

Толпа откровенно потешалась.

– Мерзавцы, вы заплатите за ваше возмутительное по… – Но договорить сэр Бонифаций не успел, потому что в следующую секунду у него между зубами оказался надкушенный кем-то пирожок. – М… м… м… с вишней…

И благородный рыцарь с удовольствием заработал челюстями.

– Вишни цвет… как цвет моей печали… – грустно проговорил Комуто, идущий пешком, как все нормальные люди, потому что волшебное облачко в тесноте городских улиц могло стать причиной колоссальной паники с последующими увечьями ни в чём не повинных лапландцев.

– Мой друг, так вы действительно поэт? – восхитился сэр Вальтасар.

– Сборник моих лирических хокку «Собака в облаках» широко известен в моей стране истинным любителям поэтического жанра, – скромно потупив глаза, признался Комуто.