Сфера влияния - Вячеслав Васильев

По мере набора высоты крылья помогали летательному аппарату всё меньше и меньше, и последний отрезок пути орбитальник прошёл только с помощью движков и антигравов. Кстати, Белецкого всегда интересовал вопрос, почему на любом летательном аппарате антигравы были способны компенсировать не более тридцати процентов его массы, тогда как на несравненно более тяжёлых Летающих Островах масса компенсировалась полностью. Официальная версия гласила, что антигравы Летающих Островов очень дороги в производстве, но, по мнению Егора, лучше бы более мощные девайсы устанавливали на боевых машинах, чем на сооружениях, без которых вполне можно было обойтись.

Наконец движки корабля отключились, и наступила невесомость. Транспортник вышел на заданную орбиту. Створки основного грузового люка распахнулись, и к громадному монстру сразу же кинулась свора небольших автоматических буксиров, принявшихся потрошить его внутренности. Один из буксиров подхватил пассажирский модуль, и потащил его к одному ему известной цели. Внешний обзор так и не включили — полёт снова происходил "вслепую". Время от времени включались маршевые двигатели. Чаще — двигатели коррекции. Хотя: "чаще-реже" — это относительно. Маршевые двигатели включались три раза (из этих трёх раз один — для торможения), а двигатели коррекции — пять раз. Привычные к невесомости люди продолжали дремать, непривычные — переживали неприятный период адаптации. Через пару часов полёта, как раз после манёвра разворота, включился внешний обзор, и штрафники увидели конечный пункт своего путешествия. Это была орбитальная учебная станция.

Конечно, на сферическом объекте, напоминавшем доисторическую морскую мину с торчащими во все стороны взрывателями, не было написано большими буквами "ОРБИТАЛЬНАЯ УЧЕБКА ШТРАФБАТА". Но чем ещё мог оказаться этот шар с пристыкованными к нему то там, то сям сегментами "Змееежей"? Когда модуль подлетел к станции на полкилометра, на изображении появились два крестообразных стыковочных маркера, которые после заключительной коррекции курса слились в один. Стыковочный узел с мигающим справа от него красным маяком медленно рос в размерах. Последний тормозной импульс двигателями коррекции, захват стыковочной штанги, мягкий толчок… И рядом с переходным люком модуля загорелась надпись: "Стыковка завершена. Осторожно, включение гравитации". Появившаяся через пару секунд после предупреждения гравитация была слабой — где-то в треть от земной, но зато позволяла передвигаться традиционным способом — при помощи ног. Или лап.

Переходной люк открылся, и пассажиры прибывшего модуля начали переходить на станцию. Через минуту все четыре группы собрались в помещении шлюза. В принципе, на данный момент в этом шлюзе не было никакой необходимости. Давление в модуле было таким же, как и на станции. Но порядок есть порядок, и пока не закрылся внешний люк, створки внутренней двери оставались наглухо замкнутыми. Гравитация в шлюзе была переменной. Точнее, в каждой конкретной точке шлюза она была постоянной, но ближе к внешнему люку она была такой же, как и гравитация в модуле, а уже у внутренней переборки равнялась земной.

Наконец внутренняя дверь раскрылась, и бойцы двинулись вдоль персональных зелёных линий по коридорам станции к предназначенным для них отсекам. По конфигурации отсеки повторяли уже знакомые кубрики из наземной учебки. Единственным различием было наличие стенных шкафов, в которых располагались скафандры. Это были уже не устаревшие "Стрижи", в которых со штрафников сошло семь потов на Земле. Скафандр средней защиты "Сокол-ШУ", или в народе просто "Сокол", был принят на вооружение сравнительно недавно, и на данный момент являлся основным средним скафом в ВКС.

Каюты рысей находились напротив отсеков людей, причём каждый пушистик имел свою персональную каюту.

В первые часы пребывания на станции новосёлы не встретили ни единого человека. В коридорах время от времени попадались сервисные роботы, спешащие куда-то по своим делам, или ковыряющиеся в коммуникациях за сдвинутыми облицовочными панелями. Чемоданы в каюты доставили транспортные роботы. Буквально через пять минут после вселения. В столовой, куда бойцы отправились сразу после того, как привели себя в порядок после перелёта, на раздаче был такой же автомат, как и в наземной учебке. После то ли позднего обеда, то ли раннего завтрака люди снова вернулись в свои каюты, где выяснилось, что сегодня занятий не будет, и они могут отдыхать до утра.

Причём на Станции по правилам внутреннего распорядка разрешалось валяться в койке и до отбоя. Только не расстилая её и не раздеваясь. Чем большинство народа и занялось. Вторая приятная новость заключалась в том, что на станции можно было принимать все каналы голо — и телевидения. Правда, в них была отключена интерактивная связь. Доступ в Сеть также был по-прежнему закрыт. Но после практически полного информационного вакуума и эти послабления были приняты на "ура". Егор вспомнил байку о рукопожатии, рассказанную Левинзоном. Захват ослабили ещё немного…

Белецкому спать почему-то не хотелось. Головизор он включать не стал, чтобы не беспокоить товарищей, а вот телепрограммы можно было смотреть, формируя изображение прямо на глазных нервах. Чем Егор и воспользовался. В принципе, ничего интересного по телевизору не передавали. То есть были новости, фильмы и программы, которые раньше бы молодого человека обязательно заинтересовали, но теперь всё это казалось таким далёким и нелепым. Белецкий переключал каналы, не задерживаясь долго ни на одном. Только один раз он замешкался с переключением. На канале для домохозяек шла любимая мыльная опера его мамы. Сериал продолжался уже седьмой год, и Егор его тихо ненавидел… Но сейчас он представил себе, что где-то там, далеко внизу, на поверхности планеты, забравшись в большое уютное кресло и укрывшись тёплым пледом, тот же сериал по головизору смотрит мама… А в оконные стёкла барабанит мелкий нудный осенний дождик. Дом семьи Белецких располагался в средней полосе, и там ещё снега не должно было быть.

Егор переключился на канал погоды. Да, так и есть… Температура плюс десять, осадки. В гостиной, наверное, весело горят дрова в камине… В груди защемило… Егор мотнул головой, прогоняя видение… Нет, доступ к телеканалам предоставили совершенно зря! Так совсем расклеиться можно. Егор отключился от телесети и, последовав примеру уже дрыхнувших товарищей, попытался заснуть. Сон долго не шёл: вспоминались мать, отец, старший брат и младшая сестрёнка, бабушки с дедушками, прабабушками… Поскольку при текущей продолжительности жизни родственников у каждого подданного Империи было не много, а очень много, воспоминания затянулись надолго. Егор и не заметил, когда воспоминания превратились в сон…

Сегодня штрафников не мучили не только наяву, но и во сне. По крайней мере, утром Егор не помнил, чтобы ему снились традиционные сюжеты про Космического Червяка и про "войнушку" с Каракуртами.

Доброта начальства по отношению к штрафникам закончилась одновременно с сигналом "Подъём!", прозвучавшим строго в обычное время и ни минутой позже. Хотя — нет. После подъёма выяснился ещё один приятный момент — оказалось, что обязательная утренняя пробежка ушла в прошлое. Теперь штрафники после подъёма и утреннего моциона двигались прямо в столовую, причём уже надев скафандры. Скафандры, кстати, одевали "не по инструкции" — прямо поверх комбинезона. Положенное "бельё" не напыляли. В принципе, еда в скафандре со снятым шлемом не сильно отличалась от еды без скафандра. Поднял забрало и кушай. Только ложку рукой в бронированной перчатке держать было не очень удобно. Сашка Карлаш по этому поводу пробурчал в пространство перед короткий спич на тему, а почему бы не надеть скафандры, как обычно, после обеда. На что сидевший напротив него Левинзон, решивший, что этот риторический вопрос обращён к нему, пожал плечами и ответил, что, наверное, скафы надеваются сразу для экономии времени, чтобы потом не возвращаться за ними в "спальню", а идти прямо на учёбу.

После завтрака штрафники направились вдоль жёлтых линий по местам занятий. Причём у каждой группы место занятий было своё.

В том числе и у группы ефрейтора Ольги Ржевской (когда её назначили командиром группы, тем же приказом присвоили и звание, на что она еле слышно сквозь зубы процедила: "лучше иметь дочь-проститутку…". Чего никто не расслышал, кроме стоявшего тогда рядом Белецкого. Он хорошо помнил окончание этой популярной в войсках фразы, но ни он, ни кто-либо другой из группы не рискнул произнести её вслух при новом командире. Хотя обычно бедные ефрейторы выслушивали эту сентенцию раз по двадцать на дню). Жёлтая линия вывела штрафников к створу аварийного шлюза, знакомому по наземным тренировкам. Там бойцов уже поджидали Пантелей и Василиса, тоже упакованные в скафандры. Шедшая впереди Ольга подняла руку, приказывая всем остановиться, и подала команду: "Забрала шлемов опустить! Скафандры загерметизировать!".