Гром над городом (СИ) - Голотвина Ольга Владимировна

– И до чего же молодцы парни, – блестя глазами, рассказывал сотник, – почти все прибежали сами, не пришлось за ними посылать!

Сотник как раз делил толпу на патрульные группы и приказывал, кому куда идти.

Ларш не стал соваться под руку человеку, который делал свою работу. У него своих дел хватало.

Из «лис» тут были Алки и Даххи. Вскоре подоспела Авита. Вместе с нею два дворцовых стражника привели угрюмую, перепачканную, исцарапанную Нуросу.

– Она из хижины подкоп рыла! – весело доложила Авита. – Уже руку наружу просунуть могла, когда мы подоспели. А по дороге два раза пыталась удрать, да парни не сплоховали.

Велев «крабам» запереть пленницу в «холодную», Ларш сказал «лисам»:

– Одно хорошо: если по городу и впрямь тигр бегает, то сейчас он забился в какую-нибудь щель, лежит и дрожит. Дракон свирепее любого тигра, а наша Июми с драконов по три шкуры...

Он не закончил фразу: в ворота вошел Сверчок. У парнишки был такой вид, словно он только что вырвался из лап того самого тигра, о котором говорил Ларш.

– Командир, – хрипло вымолвил Сверчок, подойдя ближе. – Командир, я такое видел...

– Если ты про дракона...

– Нет! – Сверчок перебил Сына Клана, явно не думая, что поступает неучтиво. – Не про дракона! Командир, надо ловить злодеев, пока не поздно! И спасать дочку Аштвера!

* * *

Нагрянувшие в зверинец «лисы» застали там лишь старого сторожа да горбатого служителя, засыпавшего сено в кормушки горных коз. И у сторожа, и у служителя вид был тупой до придурковатости. Ларша это не смутило. Он привык к тому, что любой обитатель бедняцкой окраины, с которым заговаривал стражник, тут же терял всякие признаки разумности, глядел себе под ноги и выдавливал из себя слова по одному – и то если на него рявкнуть.

Сторож и служитель сообщили сведения невероятной ценности: ничего, мол, они не знают и не ведают. Горбун приставлен скотину кормить – он и кормит. Сторож при калитке состоит – так он при ней и сидит неотлучно. На скамеечке. Только по ночам уходит спать в сторожку.

В этом месте увлекательного рассказа вмешался Сверчок: мол, когда он убегал, старика у калитки не было.

Сторож только руками развел. Да, был грех, отлучился от калитки. Как увидел в небесах чудище, так удрал и зарылся в ворох пустых мешков. Нету такого закону, чтоб сторожей драконами травить.

Тут оживился горбун и безо всякого понукания сообщил: мол, он тоже спрятался при виде дракона. Только в сарае, в сене. Сарай может показать.

Ларш отказался смотреть сарай и спросил, кто еще состоит при зверинце.

Оказалось, есть еще охранники, сегодня не то трое было, не то четверо... нет, точно сторож сказать не может, потому как счету не обучен, а был бы обучен, так сказал бы. Да и какая разница, если все разбежались?

Ларш не выразил желания обучать деда счету. Он уныло огляделся. Было ясно, что среди клеток и вольеров разного размера и каких-то деревянных строеньиц можно спрятать хоть наррабанского слона. Полновесный обыск малыми «лисьими» силами проводить глупо. Надо припугнуть пленников и заставить их поработать на стражу.

Ларш засунул ладони за пояс, развернул плечи пошире и с грозным видом заявил:

– В зверинце, дед, творились черные злодейства. Я, десятник особого отряда, обязан предоставить Хранителю виноватых. А раз все разбежались, то черными злодеями назначаю вас обоих.

Все «лисы», даже Авита, мрачно закивали: мол, извини, дедуля, работа есть работа...

– А мы-то при чем? – взвыл горбун.

– Об этом, дядя, ты палача поспрашивай, – сочувственно посоветовал ему Алки.

Старик и горбун рухнули на колени и запричитали.

Ларш мрачно глядел поверх голов «злодеев».

Наконец дед осторожно спросил горбуна:

– Слышь, Ошметок, а черные злодейства – это не про ту девицу, что парни сегодня привели?

Горбун Ошметок так же осторожно ответил, что сам-то он ничего не видал, но девица вполне тянет на злодейство. Только они со сторожем тут ни при чем.

– Где она? – вопросил десятник.

– В моей сторожке заперли, гады этакие!

– Показывай! Даххи, ты с ним. Остальные остаются здесь.

Очень быстро Даххи привел зареванную Жайлу. Она уже плакать не могла, только всхлипывала. Увидев Сверчка – знакомое лицо! – девушка кинулась к нему, вцепилась в куртку, спрятала лицо на груди. Плечи ее затряслись. Сверчок стоял в растерянности, боясь пошевелиться.

– Вроде в порядке, – сказал Даххи, – только перепугана очень.

– Сверчок говорил, тут есть ручей, – сказал Ларш Авите, – отведи туда девчонку, пусть умоется.

Жайла обернулась на знакомый голос, узнала и Ларша, который бывал у ее отца, и начала успокаиваться.

Обняв Жайлу за плечи, Авита ласково увела ее в ту сторону, куда махнул рукой Сверчок.

Ларш снова обратился к пленникам:

– Кроме охранников и девицы – кто еще сегодня был в зверинце?

– Да никого. Только господин Шеркат со своей дамой да их гости, вот и всё.

Ларш тяжело вздохнул.

Да, он ждал, что прозвучит это имя. Понимал: не обойдется. Придется заняться Сыном Клана, причем последним в своей ветви. Понимал и другое: Клан Лебедя может расценить действия Ларша как козни Клана Спрута. Выползет из тьмы древний призрак клановой вражды.

По дороге сюда Авита по просьбе Ларша на ходу достала из мешочка на поясе навощенную дощечку и, быстро набросав портрет Шерката, показала Сверчку. Тот подтвердил: да, тот самый господин из зверинца.

И что теперь делать? Арестовывать Сына Клана? Обвинять в убийстве – нет, в двух, если не в трех! – и в гнусном чародействе? Да по всей стране такое начнется... Кланы возмутятся, сцепятся друг против друга, начнут объединяться во временные союзы против общих противников...

А ведь еще придется говорить с Мудрейшим Клана Лебедя о смерти Арризара Сапфирового Берега! И как ни крути, что ни скажи – всё подольет масла в завтрашний костер... Сможет ли король потушить тот костер? А если да, то какой ценой? Сколько крови прольется?

– Куда они делись, господин и дама? – спросил Ларш пленников.

– Так мы к тому времени уже попрятались, – робко напомнил сторож.

Ларш ничего другого и не ожидал: не знаем, не видели, от рождения слепые и глухие... Сведения так просто не добудешь, их надо вытаскивать.

И тут горбун внезапно сказал:

– Когда я в сене прятался, господин с дамой мимо сарая прошли. И он ей что-то сказал про Устричную Отмель.

За спиной десятника присвистнул Алки.

Устричная Отмель – так называлась деревенька под Аршмиром. Вроде бы жители там и впрямь собирали устриц. Но многие знали, что это гнездо контрабандистов. Если там кому-то дали убежище или лодку – о том не дознаешься. Даже под пыткой деревенские будут молчать, а кто проболтается – того потом свои убьют.

Так. Ладно. Деревенские-то ничего не скажут, а почему горбун сейчас разговорился? Никто же не знает, что он там слышал в своем сарае, так молчал бы себе... А не заплатили ли ему, чтоб навел стражу на ложный след?

– Если господин и впрямь ушел через Устричную Отмель, то один, – задумчиво произнес Алки.

– Да? – резко обернулся к нему десятник. – Почему?

– Я хоть и не в таможенной службе деньги получаю, но кое-что знаю о контрабандистах. Парни из той деревушки за хорошие деньги что угодно вывезут из Аршмира. Или ввезут, лишь бы заказчик не скупился. Надо будет – за море переправят статую с Фонтанной площади. Но не женщину. Никакую. Ни старую, ни молодую, ни красавицу, ни уродину. Даже младенца в пеленках не возьмут, если девчонка. Такой уж на Устричную Отмель положен запрет. Говорят, какой-то лесной колдун им так велел.

Ларш не успел ответить. Над зверинцем прокатился густой раскатистый рев. Тут же откликнулись пронзительные крики неведомых птиц, вопли обезьян, верещание каких-то зверушек.

– Кто это? – выдохнул Ларш.

– А тигр, – безмятежно отозвался сторож. – Сердится.