Ареал 7–8: Один в поле не воин. — Что посеешь - Сергей Сергеевич Тармашев

двоюродных и троюродных. А с «Экстраойлом» ведут дела их ещё более влиятельные заграничные родственники, так, седьмая вода на киселе, но всё же. И такой седьмой и двадцать седьмой воды на киселе – полверхушки и у нас, и за бугром! И если – гипотетически, конечно же, – представить, что заграничные родственники пролоббировали некий закон в международных организациях и заодно каким-либо образом мотивировали тех, кто непосредственно принимает решение о применении права вето, то – что будет? Или как, по-твоему, в Конституции нашей страны появился этот презанятный пункт и другие, такие же восхитительные? Сами по себе возникли? Инопланетяне из Эпицентра вставили потихонечку? А мы и недоглядели? Или всё-таки большинству было плевать, а меньшинство просто сделало такие законы, какие ему удобнее? И чтобы ты мог по-настоящему глубоко погрузиться в раздумья, напомню главное: менять законы незаконными способами есть преступление, а законные способы изменения законов находятся под полным контролем тех, кого действующие законы вполне устраивают. Потому что они по этим законам правят. Правят теми, кому на всё плевать, потому что именно из-за наплевательства большинства эти предприимчивые и совсем неленивые господа наверх и залезли.

– Может, не всем плевать? – скривился здоровяк. – Может, люди просто боятся…

– …оставить без хлеба своих детей? – подхватил Кварц. – Конечно, так и есть, кто же спорит?! Для этого и существуют те, кто ради хлеба для детишек с лёгкостью пойдет работать на кого угодно, не ломая голову в глупых терзаниях. Соберётся возмущённая толпа, и тут к ним выйду я, предъявлю удостоверение и пригрожу арестом. Половина тут же разойдётся. А другой половине помощник какого-нибудь Лозинского выдаст чемоданчики с купюрами. На хлеб детям. Она тоже разойдётся. Возможно, пара-другая отморозков останется, но вот как раз пару-то и несложно посадить за противоправные действия. Для этого, кстати, есть ты, майор ФСБ Николай Плетнёв, радиопозывной Медведь. Ну, или твой коллега, с таким же пулемётом, только не в Ареале, а где-нибудь в Москве. С детьми, жаждущими хлеба, разумеется, как без этого! Вот он и отработает свой хлеб, перестреляет или арестует тех неразумных, у которых не хватило ума испугаться системы или стать её винтиками. Вот и всё, Коля, конфликт исчерпан. Конечно, первая половина придёт домой, включит интернет и будет ныть там о глобальной несправедливости, это да, без этого никак. Но второй половине тоже надо перед кем-то самоутвердиться, им же пулемётчики только что со смехом плюнули в лицо, а дяденьки с чемоданами денег – в душу. Чувство собственного величия ого-го как ущемлено! Так что обе половины займут друг друга бесконечными и увлекательно-пылкими словесными баталиями. И виновата у них во всём будет – а как же иначе-то? – нехорошая власть, сплошь состоящая из плохишей. Власть, кстати, не против. Как говорится, называйте хоть ночным горшком, главное вовремя выносите и чистите с порошком! А пока стадо в поте лица полемизирует на диванах, хозяева системы преспокойно продолжают обстряпывать свои делишки. И – подчёркиваю! – всё законно!

– То есть нужно сидеть тихо и не дёргаться? – ухмыльнулся Медведь.

– Кому? – уточнил Кварц. – Владельцам системы? Им-то зачем дёргаться, у них всё хорошо.

– Людям, Кварц, обычным людям! – отмахнулся здоровяк. – Нам с тобой, например.

– Обычные люди пусть идут себе с богом на диван, дальше обсуждать всё, что их душе угодно. Или не угодно, – презрительно фыркнул контрразведчик. – Если они боятся то своих детей без хлеба оставить, то на баррикадах пострадать, а то им просто лень напрягаться, потому что жизнь-то у них, если подумать, вполне комфортна – так что же их удивляет? Хотите просто жаловаться – жалуйтесь, кто ж не даёт. Система рассмотрит ваши жалобы и примет по ним решение. Иногда даже почти справедливое, ведь надо же как-то тем, кто вверху системы, наказывать тех, кто чуть ниже, за жадность. То есть за то, что украли слишком много, а поделились недостаточно или вовсе обнаглели до такой степени, что украли без разрешения. Для этого и существует борьба с коррупцией. Чем мы с тобой сейчас, Коля, и занимаемся. В отличие от слизняков, всегда готовых высказать своё авторитетное мнение, которое никого, кроме них и других таких же сверхинтеллектуальных «никто», не интересует, мы дело делаем. Вполне конкретное. И очень даже доброе. Отрубаем вороватые ручонки, тянущиеся к нашей Родине из-за рубежа, и пытаемся донести возмездие до доморощенных стяжателей. Причем ворьё такого уровня к ответу не призывалось ещё ни разу. Так что, я тебя очень прошу, сходи на камбуз, перекуси, подобреешь. И не мешай мне работать. Я хочу принести пользу Родине по мере своих скудных силёнок. Это лучше, чем «собака лает – ветер носит», не находишь?

– Лучше, – буркнул Медведь, поднимаясь со стула. Он молча вышел из кабинета контрразведчика, аккуратно закрыл за собой дверь и направился на камбуз. Добреть.

* * *

– И как? – Лиман перелистывал фотографии на планшетном компьютере оперативника, разглядывая изображения вскрытого УИПа ОСОП, сделанные с разных ракурсов.

– Работает стабильно, товарищ полковник, – ответил старший опер. – Короб сразу же вставил в «Оправу» свой осколок, и УИП чётко отрабатывал по аномалиям в радиусе двух метров всю обратную дорогу до Зелёной Зоны.

– Во что вставил? – не понял Лиман.

– В «Оправу», – повторил оперативник. – Мы так ОСОПовский УИП между собой прозвали. Место, куда вкладывается осколок, похоже на сплетенную из прутьев оправу.

– Где сейчас прибор?

– Короб сдал своим, – доложил тот. – Не отбирать же силой. Но мы провели проверку, чтобы убедиться наверняка. Разобрали такой же прибор, взяли сталкера и осколок из НЗ, зашли в Жёлтую Зону. Осколок укрепили наскоро, как смогли. УИП не заработал. Но потом кто-то предложил собрать прибор целиком, и он заработал. Технари считают, что накладка случилась из-за того, что осколок установили не точно по месту. Можно заказать Нефтяникам изготовление полноценного прибора, у нас же хорошие отношения с артелью Саныча, считаю, они нам не откажут.

– Заказывайте, – одобрил полковник. – Сколько у нас осколков?

– Четыре, – ответил старший опер. – Берегли на случай экстренных ситуаций, для покупки медикаментов у Водяного. И десяток «Шестых Чувств» на складе, не считая тех, что имеются в распоряжении командиров рот. Цены на них подскочили мгновенно. За осколок уже предлагают тридцать тысяч долларов, но никто не продаёт. «Шестое Чувство» пока стоит столько же, но предложений тоже нет. Думаю, цены вырастут ещё раза в два-три, прежде чем станет понятно, сколько же это стоит. Сейчас никто продавать не будет.

– Заказывайте у Саныча один УИП, – принял решение Лиман. – Но чтобы с подробной документацией! Описание технологии, применённых материалов и так далее. Чтобы в случае чего