Малибу - Пат Бут

— Тони, ты уверен, что тебе следует принять этот вызов? Ведь ты еще ни разу в жизни не нырял в глубину, да еще океана! — прошептала Пэт. Она отлично понимала, что сейчас Латхам применяет психологическое давление на Тони, и, кто знает, может это и сработает… Все это начинало ее раздражать. Она сдавила руку Тони, словно всю ее свело судорогой.

— Не волнуйся, Пэт. Я буду просто плавать, ничего больше. Я буду повторять все, что делает Дик. А он, я уверен, вовсе не горит желанием свести счеты с жизнью.

Латхам с улыбкой отметил, что этого парня не остановить трудностями. Он казался абсолютно бесстрашным.

— Надо же придумал! Повторяй все за стариком и выйдешь сухим из воды! Как тебе нравится, Хаверс, а? — обратился он к своему помощнику, сидевшему с кругами под глазами после напряженного трудового дня во имя благополучия империи Латхама.

Хаверс был как Громыко у Хрущева. Однажды этот русский босс публично похвастался, что если надо, если прикажут, то его подчиненный сядет голым задом и на ежа. Правда, когда были похороны того самого Хрущева, Громыко украдкой язвительно улыбался…

— Да, он принял мудрое решение следовать в вашем кильватере… — поддакнул быстро Хаверс.

— И я всегда рада последовать мудрому совету — раздался звонкий голос Мелиссы Вэйн. На этот раз ее заявление прозвучало вполне искренне.

Все замерли при ее словах, тем более что были поражены тем, как она выглядела. На этот раз она появилась в стиле «Золотой Девы». Ее загорелая темно-коричневая кожа матово блестела в свете ламп, открытые плечи и высокая правильной формы грудь обрамлялись золотого цвета короткой туникой, оставляющей на всеобщее обозрение и восхищение стройные ноги в золотых туфельках. На столе, помимо вина, было много закусок, но Дик Латхам пожирал глазами не их, — а несравненную Мелиссу. Поговаривали, что в ее присутствии все теряли дар речи. Похоже, что именно так все и было на самом деле, если судить по реакции собравшихся.

В этот момент в компании появилось новое действующее лицо и помогло разрядить обстановку.

— А, Элисон, вот и ты. Теперь все в сборе. Послушай, а что ты делала одна в каюте? Что? Читала «Войну и мир»?! Познакомьтесь с Мелиссой Вэйн, не думаю, что вы раньше встречались. Мелисса, это Элисон, она окончила театральную школу Джуллиарда вместе с Тони Валентино. Наша Элисон представитель одного из самых знатных аристократических домов Америки. Я все правильно излагаю, Элисон? — быстро произнес Дик Латхам.

Элисон Вандербильт молча выслушала эту тираду. Она была бледной как полотно, но при этом очень красивой. Правда, особого рода красотой. Если Пэт Паркер представляла практичный деловой стиль, а Мелисса Вэйн была предтечей нового стиля, то Элисон Вандербильт была хороша классической красотой женщины высших слоев общества Америки… На ней был простенький черный костюмчик для коктейль-парти, правда, от Ив Сен Лорана или Живанши…

Элисон Вандербильт безнадежно взглянула на Тони и беспомощно на Пэт Паркер. Золотой кокон одежды Мелиссы Вэйн окончательно добил бедняжку и поверг ее в полную прострацию…

— Ой, Элисон, привет! Как дела? Ты выглядишь просто замечательно, — щебетала Пэт, поддерживая тон, заданный Диком Латхамом.

— Ну разве она не прелесть, — гудел, в свою очередь, Латхам.

— Она просто восхитительна! — раздавался тенор Хаверса.

— Гмм, — произнесла Мелисса, но так, что это при желании можно было принять и за одобрение, и за что-либо другое.

И только один человек, чье мнение имело для Элисон единственное значение, молчал. И то хорошо, слава Богу! Еще один вопрос типа «у тебя все хорошо?», и Элисон просто при всех разрыдалась бы.

— Хочешь немного шампанского, Элисон? — увивался мелким бесом опытный Дик Латхам.

Сейчас Элисон определенно нравилась ему своей беззащитностью, покорностью судьбе, своей открытостью и ранимостью. Сегодня Латхам уже не был тем мальчиком для битья, каким был в дни своего детства. Его отец не узнал бы сына. Он успел поучиться в Йельском университете, пообтерся среди ученых знаменитостей Америки, повращался в деловом мире. Да, его задевало иногда пренебрежение к нему со стороны родовитой аристократии Америки. Он успел понять, что даже сумасшедшие деньги в этом мире не могут дать превосходства перед шотландской гувернанткой, но из графского рода… Ну и что с того? Пусть будет так. Дик никогда не пасовал перед аристократией, всегда был на ножах с представителями высшего света. Он понял и то, что, не заставив любым способом уважать себя как личность этих снобов, никогда не добиться равенства с ними в их глазах. Они все могут допустить — приглашать на загородные пикники и рождественскую индейку, могут даже выдать свою дочь замуж… Но ровней себе они будут считать только ваших детей, но не вас…

И сейчас перед ним стояла аристократка в совершенно расстроенных чувствах и тем не менее великолепно держалась.

— Мне стакан виски, — просто попросила девушка.

Латхам с улыбкой поглядел на Элисон. Будучи в Англии, он выучил язык высших классов. Это простолюдины могли просто так заказать себе в баре виски. Аристократы неизменно добавляли «стакан виски». Это было своего рода паролем, отличительным классовым признаком. Более того, тот тон, каким эта страдающая аристократка выразила свое желание, неожиданно показал всем, что они пьют что-то совсем не подходящее по духу и стилю к сегодняшнему вечеру. Что они тем самым показывают дурной вкус. В то же время Элисон была в полном отчаянии. Какой-то парень из ниоткуда попрал ее чувства к нему, втоптал в грязь, более того, он публично предпочитает ей простушку из Нью-Йорка. Да, ее оскорбили, но, даже будучи превзойденной соперницей, Элисон все равно парила в воздухе над головами этой компании. Похоже, что это понимали все.

— Стакан самого лучшего виски мисс Вандербильт! — загремел голос Латхама.

— Послушайте, я вот что хотела бы узнать, — послышался обворожительный голос Мелиссы Вэйн. Она не могла допустить, чтобы внимание общества было уделено этой, пусть и самой настоящей аристократке, а не ей. — Почему вы скрываете от нас целый полк мужчин, которых вы тайно доставили сюда на яхту? Что это еще за тайны от нас? — сказала игриво Мелисса поглядывая на Тони с таким видом, словно только она знала, что надо делать с мужчинами, для чего они созданы…

— Так! Мой самый страшный секрет раскрыт! — в притворном ужасе признался Латхам. — Я берег его на сладкое, или к пудингу, как любят говорить англичане. — И он посмотрел на Элисон, явно стремясь втянуть ее во всеобщее веселье. Но она не отрывала своего горячечного взора от Тони Валентино.