Привет, Ангел - Глафира Душа

– Ты говорил все это три года назад. Это правда. А разве не правда, что я – женщина твоей мечты, что со мной ты ощущаешь себя молодым, свободным, счастливым. Разве не правда, что мы никогда не раздражаем друг друга, что меня тянет к тебе, а тебя – ко мне. И потом – за три года многое могло измениться. Тогда ты думал так. Мы же только начинали встречаться, и ты меня почти не знал, а за это время узнал, понял, что я значу для тебя. Это же могло повлиять на то, первоначальное твое убеждение?

Чувствовалось, что слезы стоят комом у нее в горле, в гортани, в носоглотке, что они перекрывают дыхание, что не дают свободно вылиться словам. «Лучше бы она расплакалась», – подумал он. «Было бы легче, если бы я сейчас заплакала», – подумала она.

– Послушай меня. Послушай, моя дорогая. Ты действительно лучшая женщина в моей жизни. И я нисколько не сомневаюсь, что наша с тобой совместная жизнь была бы и интересна, и комфортна. Может, это прозвучит слишком пафосно, но ты – самая интересная страница в моем жизненном романе. Но чем виновата та, другая, с которой двадцать лет я вместе, которая отдала мне молодость, родила сына и дочь. Она была рядом и в периоды безденежья, и в неудачах, она хоронила моих родителей. Она разделила со мной все, что может разделить близкий человек. Не могу я ее оставить. Да и не хочу.

– Ни разу за три года я тебя не спрашивала об этом. Но я надеялась, что смогу тоже стать счастливой, смогу создать семью и жить полноценной жизнью с тобой, а не только от субботы до субботы.

Он взял ее руку в свою, поднес к губам, заговорил тихо-тихо:

– Дорогая моя, любимая моя, прекрасная моя, разве ты не счастлива со мной, разве тебя не устраивают наши отношения? Это же так важно знать, что есть человек, который думает о тебе, скучает, заботится, который стремится быть рядом. Ты знаешь, что не одна в этом мире.

Он говорил медленно, целовал ее руку, смотрел в глаза.

– Да, я думаю точно так же. Все меня устраивает, все нравится, и относишься ты ко мне прекрасно. Никто так ко мне не относился. Но знаешь… – Тут голос задрожал. Она наконец-то расплакалась и заговорила тише: – Почему-то хочется вместе засыпать и вместе просыпаться, пить по утрам кофе на кухне, готовить ужин и встречать тебя с поцелуями, хочется сесть с тобой рядом на диване и смотреть дурацкие новости, хочется поехать отдыхать вместе. Я не знаю, почему мне это хочется. Но я думала, надеялась, вдруг и ты мечтаешь об этом.

Он тяжело вздохнул. Он не мог представить, что потеряет эту женщину, что их отношения прервутся. Ну как же все было хорошо. Там – семья, устоявшийся сценарий повседневной жизни, свои плюсы – минусы, к которым привык и которые никак не тяготят и не мешают. Здесь – она, веселая, подвижная, желанная. Каждая встреча – праздник, каждая близость – полет, каждый разговор – песня. И никаких забот, и по большому счету никакой ответственности. Сплошной отдых и удовольствие. Нет, не будет он ничего менять. Как есть, так и есть. Его все устраивает. И он повторил свой вопрос:

– Даже если в твоей личной жизни произойдут изменения, это ведь не помешает нам встречаться?

– Кто знает? – Она хотела погладить его по голове, уже подняла руку, потом передумала, и как-то застеснялась и этого своего нелепого жеста, и всего затеянного разговора, и всей той боли, которой не смогла скрыть. Все бесполезно, ненужно, банально. Зачем она обнажила свой интерес? Для плевка? Для пощечины? Да, он всегда говорил, что семья для него незыблема, поэтому он не вправе ограничивать и ее выбор, и ее решение о создании собственной семьи (не с ним, разумеется). Все по-честному, все без обмана. Она и не надеялась, и не ждала никогда. Она только мечтала. И вот теперь, когда надо принять решение о замужестве – а замуж-то, видимо, надо – и ребенка поднимать, и опереться на мужнино плечо, а когда-то и в его тени укрыться, да и мужик-то вроде неплохой предложение сделал, – именно теперь рискнула спросить. И зачем? Как же больно, как же нестерпимо жалко свою мечту, примитивную мечту о диване, об утреннем кофе, о возможности в любой момент дотронуться, прикоснуться, прижаться…

День как-то померк. Солнце показалось навязчивым, тепло излишним, летние одежды вызывающими. Что они делают в этом ресторане? Уже давно все съедено, выпито, переговорено, выплакано. Надо же, лучший день – суббота – и вдруг такая тяжесть. И кто это придумал: попытка – не пытка?!

Ну что ж, он свой выбор сделал. Теперь очередь за ней.

С той субботы прошло не так уж много времени, но он очень изменился. Причем неожиданно даже для самого себя. Теперь по субботам он спит допоздна. Ни важный телефонный звонок, ни интересная телепередача не способны разбудить его. Он просыпается после двенадцати, какое-то время потягивается и нежится в постели, потом долго моется и ближе к обеду появляется на кухне. Дочь как-то грубо спросила:

– Па, у тебя климакс, что ли?

Он не обиделся:

– Наверное.

В другие дни недели он выглядит бодрее – это и понятно: работа, общение, движение. Случаются и женщины. Это поддерживает, будоражит. Но именно женщинЫ, а не женщинА. И душа загрустила, даже затосковала, как будто съежилась, как будто захотела спрятаться, укрыться где-то. А где же ей укрыться, когда она везде, внутри всего человека. Кто ее защитит, когда все у нее ищут защиту.

Он поймал себя на мысли, что самое сильное его желание, самое желанное его желание, ежеминутное, навязчивое, неизменное, – это услышать в телефонной трубке: «Привет, Ангел!» Не самому заговорить – сам-то он звонил неоднократно, молчал, как пацан, ей-богу. Она, наверное, догадывалась, несколько раз говорила «але», потом тоже долго молчала, значительно дольше, чем этого требует ошибочный звонок. Они, два взрослых человека, слушали дыхание друг друга, ну она-то ему хоть «але», а он – совсем ничего. Да и что он ей скажет? «Я с ума схожу? Я тоскую? Я не хочу так жить, я хочу быть рядом. Я хочу тебя. Я очень тебя хочу. Я никогда, ни разу за три года не сказал тебе „люблю“. Но я, идиот, люблю тебя».

Но ничего он этого не говорит, звонит, молчит, дышит и мечтает о самых прекрасных словах, которые когда-либо в жизни были обращены к нему, самых прекрасных, самых-самых: «Привет, Ангел!»

Своя история

Когда кто-то начинает плакаться о своей несчастной женской доле, я всегда рассказываю свою историю.

Я прожила с мужем десять лет. И все-то у нас хорошо было, все просто замечательно, единственное – Бог деток не дал. Уж чего мы только не предпринимали, уж на какие эксперименты не шли – ничего не получилось. То выкидыш за выкидышем, то неразвивающаяся беременность, то вторичное бесплодие. В общем, устали, измучились, разуверились. И когда муж сказал: «Ладно. Видно, не судьба. Не будем больше тебя мучить», – я успокоилась.