Эльванор (СИ) - "A. Achell"

На нем, как обычно, царил беспорядок: скомканные бумаги, книги и свитки. Часть из них была придавлена мраморной совой, оставшаяся лежала в хаотичной последовательности. На нескольких черновых листах красовались гневные росчерки, оставленные в припадке злости. Будто понукая ее за оставленный бардак, вышитый змей с фамильного герба, упрятанный в настольной рамке за стеклом, строго глядел на Аалналор голубым глазом. Его гребень воинственно топорщился, один клык угрюмо выпирал из-под нижней губы. Не поднимали настроение и цветы в вазе: нежно-розовые, синие и белые бутоны теперь уже можно смело звать сухоцветами. Ни запаха, ни свежести они не привносили — лишь больше погружали кабинет в атмосферу скуки и затхлости.

Угрюмо скрестив руки на груди, наследница Веннейро уставилась на беспорядочные заметки перед глазами. Все они так или иначе были связаны с поисками гробницы Виессы, и всего парочка — с недавними сведениями о старых туннелях, пролегающих между особняком и городской ратушей. По крайней мере, теперь она знала, как именно ее родне удавалось незаметно проникать в город и уничтожать антимагов: одной тайной меньше. Что же касается гробницы…

Ааланлор боролась со жгучим желанием взять, да смести содержимое стола на пол вместе с чернильницей, пером, книгами и даже мраморной совой. В Бездну это все! Какой теперь смысл? Гробница Виессы уже найдена и разграблена, а Энкрипиум — тот самый Энкрипиум, в котором Веннайо оставил напутствие для своих наследников — покоится в руках его злейшего врага, потомка ненавистного Киндро — Биары Лорафим.

Ее передернуло от упоминания этого имени. Что за злой рок? Всю свою жизнь Аалналор не покладая рук трудилась над тем, чтобы не подвести своих предков, но что по итогу? Кто первым прочел священные строки, уготованные ее семье по праву? Лорафим, будь она семь раз проклята!

«Впрочем, ты и сама виновата» — тут же сказала она себе. — «Ты недостаточно трудилась над разгадкой до появления Биары в городе, а после непозволительно долго не воспринимала ее с надлежащей серьезностью».

Жизнь до того, как в ней появилась Лорафим, была действительно идеальной, и нынче Аалналор часто жалела о том, что не ценила ее как следовало. Утратив родителей, она осталась одна. Ни прощального слова, ни напутствия — лишь огромное наследство в виде особняка, реликвий и тайн, а также двое старших кузенов, походящих на высокие тени. Вместо живых родителей остались беседы с их портретами, друзьями стали картины дальних родственников, а единственной связью с прошлым послужили дневники да мемуары. Таким образом, желая хоть как-то поддерживать связь с почившими предками, юная Аалналор поглощала книгу за книгой, свиток за свитком. Не было такого таинства в Эльваноре, о котором она не была осведомлена. Все, начиная от здешней культуры и заканчивая архитектурой города, было ей безупречно известно.

Достигнув возраста, когда она могла самостоятельно распоряжаться доставшейся ей собственностью, Аалналор быстро смекнула, что с такими познаниями способна многое привнести в культуру современного Эльванора: укрепить прошлое и пролить свет для новых поколений. Она принялась активно участвовать во всевозможных реставрациях, программах обучения и исторических фестивалях города, искренне наслаждаясь тем, что делает. Все ее уважали за ум и достоинство, доставшееся по праву крови, а единственной проблемой оказалось то, что она не способна была прочесть самые древние письма и дневники из-за устаревшего языка.

Неумышленно Аалналор зажмурилась, растянув губы в ностальгической улыбке. То были поистине великолепные времена! Она чувствовала себя как никогда уверенной, как никогда правильной — истинная наследница и гордость рода Веннейро. Все свободное от забот время она посвящала загадке гробницы Виессы и этого дивного «четвертого элемента» — последнего вида энергии, способного сложить мозаику мироздания воедино.

В это самое время Занмир и Кея исправно истребляли антимагов, как это делали многие родственники до них. Аалналор самолично отыскала упоминания об охоте на антимагов в дневниках предков. Найдя эти записи еще в детстве, она ни на мгновение не сомневалась в праведности своих действий. Антимаги должны быть уничтожены, чтобы род Веннейро оставался единственным — мудрым, сильным, незыблемым. Должность «клинков» семейства всегда выполняли менее значимые отпрыски. Зачастую им доставался один из талантов по зову крови, и свое существование подле истинных наследников Веннейро, подчиняющих водную стихию, они оправдывали беспрекословной службой — уничтожая остальных антимагов.

Никогда Аалналор не ставила свои взгляды под сомнение, да и как могла? Что ей еще оставалось, помимо наследия — единственной связи с родными? На плечи юной девочки легло тяжкое бремя: она должна доказать, что достойна, оправдать свое имя и позаботиться о том, чтобы великий род королей и повелителей самой могущественной из стихий навсегда остался в памяти людей и продолжил свое существование с не меньшим величием, чем однажды. Так и было — до того момента, как Биара Лорафим ворвалась в ее жизнь, нарушив привычный черед событий.

Аалналор раскрыла глаза, с ненавистью уставившись на бумаги перед собой. Подобно смерчу, Лорафим грянула в Эльванор, уверенно покоряя его вершины, пока не пробилась в высший свет и стала вровень с такими людьми, как Аалналор ми Веннейро. Что она о себе возомнила? Поначалу Аалналор ее недооценивала, посчитав импульсивной и поверхностной. Подобно пламени, Биара пронеслась вдоль всего, что ценила наследница Веннейро, превратив это в пепел. Началось с того, как она заставила Аалналор усомниться в том, что убивать антимагов — правое дело. Как смела эта безымянная проходимка ставить под сомнение то, что сыздавна делали ее мудрые предки?

Поначалу Аалналор не сомневалась в том, что Биара делает все это только затем, чтоб ей насолить. Когда же она стала замечать, как спасенных антимагов Лорафим превращает в союзников, ей сделалось не по себе. Едва ушей настиг слух о том, как Биара заинтересовалась тайной древних, Аалналор не на шутку встревожилась. Слишком поздно она поняла, что ее соперница была не просто хитрой себялюбивой выскочкой, но и весьма смышленым стратегом, осведомленным в тех вещах, о которых Аалналор оставалось только загадывать. По какой-то причине ей был безупречно известен старый язык, которым некогда пользовались в Эльваноре, да и ее осведомленность касательно древних не могла не беспокоить. Когда Веннейро осознала, что теперь Биара ориентируется в истории Эльванора ничуть не хуже нее и прилагает все силы для разгадки тайны ее предков, бить тревогу оказалось слишком поздно.

Она всерьез недооценила соперницу, за что жестоко поплатилась. Раньше от одного только упоминания Биары в душе Аалналор вскипал неистовый гнев и ненависть, но вскоре она с ужасом осознала, что стала чувствовать кое-что еще… Зависть.

Поначалу ее это возмутило. Зависть? К этой беспризорнице без рода, без имени? Без влиятельного прошлого, без прочных связей? Затем Аалналор окатило отрезвляющей мыслью: зависть ее была вполне оправдана. Разве не Биара преуспела там, где не смогла она, наследница великого рода? Невзирая на стыд и срам, пришлось признать: Лорафим оказалась лучше. У нее не было слуг и кузенов-клинков под рукой, но она быстро обзавелась союзниками извне — да такими, что готовы были ради нее хоть в петлю головы совать. Яркий тому пример: похищение писем Иммай. Это ли не пример безоговорочной, неслыханной преданности?

Аалналор зло выдохнула, после чего вновь прикрыла глаза, попытавшись здраво и холодно рассудить о том, что ей известно о сопернице. Итак, Биара Лорафим ее не боялась, в лучшем случае — всего лишь остерегалась. Она всегда действовало быстро и стремительно, но вместе с тем продуманно. Пожалуй, это раздражало Аалналор больше всего. В то время, как она поступала размеренно и осторожно, опасаясь ненароком бросить тень на свой род и его достояние, Лорафим шла напролом, не особо заботясь, какую репутацию заработает. Что самое отвратительное — все выходки ей прощались и даже ставились в заслуги! Дерзкие шаги к власти в тогдашней редакции «Виньетт» вызвали у остальных восхищение. Роман с офицером правопорядка видели не сомнительным, а прелестной историей любви, ну а гибель Бирока Торна — и как она только осмелилась на убийство кого-то столь заметного и влиятельного? — не бросила и тени подозрений на ту, кому его смерть была выгодней всего. Ото всех ударов Биара уходила с грацией прирожденного танцора, ускользая там, где остальные рисковали намертво застрять. Аалналор искренне завидовала ей и еще больше злилась на себя за то, что не способна действовать столь же уверенно, столь же отчаянно и безбашенно как это делала Лорафим.