Год 1942 - Давид Ортенберг

Прочитал я эти записи не после войны в книге "Разные дни войны", а в те же самые апрельские дни, когда Симонов в очередной раз принес мне листы своего дневника, чтобы я их положил в сейф. Он объяснил:

- Твой заголовок более точный. То, что в дневнике, ты все равно не напечатал бы. Но я хотел отвести душу и хотя бы в заголовке ответить "пикейным жилетам"...

* * *

Наша армия перешла к стратегической обороне. В тылу готовились резервы. Ковалось оружие. В войсках подводили итоги минувших операций, успехов и неудач, стремились глубже изучить сильные и слабые стороны гитлеровского командования. Наша армия готовилась к грядущему наступлению и вместе с тем к оборонительным боям; сомнений, что немцы начнут новое наступление, не было.

Это стало главным и для нас.

Фронтовые корреспонденты и ныне, в дни затишья, работают энергично и оперативно. Непрерывно идут в редакцию их корреспонденции, статьи, а также присылаемые ими выступления командиров и политработников всех родов войск. Вот названия материалов, анализирующих сильные и слабые стороны противника: "Что показали танковые атаки немцев", "Действия немецких минометов на равнине", "Артиллерия немецкой танковой дивизии", "Весенняя тактика бомбардировщиков врага" и т. п. Но большая часть статей посвящена анализу опыта боевых действий наших войск. Это тоже видно по заголовкам: "Защита флангов в наступлении", "Организация разведки", "Танки в прорыве блокады" и др.

Я не ошибусь и не преувеличу, если скажу, что все эти публикации были своего рода школой и для фронтовиков, и для готовящихся в тылу резервов. А что это так, убедил нас, кроме всего прочего, один документ - копия директивы командующего войсками Средне-Азиатского военного округа, присланная в редакцию "для сведения": "Командирам соединений и отдельных частей, начальникам военных училищ. В системе командирской учебы со всем составом проработать статью полковника тов. Дермана "Обучение и воспитание на опыте войны", помещенную в "Красной звезде"...

Стоит, пожалуй, привести и такой пример. В августе прошлого года в боевых частях появились противотанковые ружья (ПТР). Было их немного. Теперь они шли широким потоком на фронт. Повсеместно на фронте и в тылу формировались группы бронебойщиков, обучались владеть этим оружием. И мы, понятно, не могли остаться в стороне. Напечатали статью заместителя командующего войсками Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта Ф. Костенко "Грозное оружие против вражеских танков". Генерал рассказал в ней о достоинствах ПТР. Об уязвимых точках вражеских танков. О выборе огневых позиций. О месте бронебойщиков в боевых порядках нехоты. О стойкости, выдержке и хладнокровии как главном условии успеха. Увы, это было последнее выступление Костенко, в мае мужественный генерал погиб в бою под Харьковом.

Вслед за этим напечатали корреспонденцию Якова Милецкого, побывавшего на учебном плацу одной из дивизий Западного фронта, где шла учеба бронебойщиков. В противотанковое ружье так поверили, рассказывает спецкор, так высоко оценили это оружие, что, когда формировались группы и даже подразделения бронебойщиков, отбоя от желающих не было. Учились с большим старанием. Командиры сетовали: "Не успеваем приготавливать макеты. Их разбивают с первых выстрелов".

* * *

После почти трехмесячного перерыва снова появилось в газете имя писателя Василия Ильенкова. С ним приключилось вот что. Полуторка, на которой он возвращался из боевой части на Калининском фронте, наскочила на мину. Водителя нашли без сознания, вцепившегося обеими руками в руль, а Ильенкова, раненного осколком мины, выбросило из машины, он получил еще и травму плеча. После госпиталя писатель вновь вступил в корреспондентский строй. Далеко мы его пока не пускали. Первая его поездка была в бомбардировочный полк. И вот сегодня появился очерк с интригующим названием "Пегая лошадка".

В полку Ильенков встретился с летчиком Зайкиным. Ночные полеты - стихия этого летчика. Укрываясь во мгле, его самолет прорывался к немецким военным базам у Бухареста, внезапно появлялся над нефтяными вышками, над аэродромами противника в Германии. Зайкин и штурман Минкевич всегда возвращались благополучно. Они ни разу не прыгали с горящего самолета, не садились на верхушки деревьев, не прилетали на одном моторе. 60 раз летали в глубокий тыл врага и ни разу не привезли ни одной раны, ни одной царапины.

Один из иностранных летчиков, чья база была на этом аэродроме, спросил:

- А с каким талисманом они летают?

Ему объяснили, что советские летчики летают без талисманов, считая это предрассудком. Но он упорно твердил:

- Не может быть! Столько "очных полетов и ни одного происшествия! У них есть талисман. Вот мне тоже везет, но я беру всегда с собой в самолет пегую лошадку... Детская игрушка, сшитая из материи. Очень помогает! Однажды я забыл ее взять с собой и потерпел аварию. У них, конечно, есть своя пегая лошадка, которая приносит им счастье...

Ильенков тоже спросил летчиков, но шутливо:

- Может быть, в самом деле у вас есть эта... "пегая лошадка"?

Минкевич расхохотался громко, раскатисто. Зайкин сдержанно улыбнулся...

* * *

Илья Эренбург выступил сегодня со статьей "Душа народа". В его руках оказалась газета "Ангрифф" от 2 апреля, в которой напечатаны размышления обер-лейтенанта Готтхагдта "Народ без души". Обер-лейтенант провел несколько месяцев в захваченных немцами областях России и возмущается нашими людьми. "То, что здесь не смеются, можно объяснить бедствием, но отсутствие слез действует ужасающе. Всюду и всегда мы наблюдаем упорное безразличие даже перед смертью... Разве это не ужасно? Откуда у этих людей берется сила упорно обороняться, постоянно атаковать? Это для меня загадка".

Заметка немецкого офицера и послужила писателю поводом, чтобы написать о величии духа советских людей:

"С какой гордостью мы читаем признания немецкого офицера! Он может быть думал, что наши девушки будут улыбаться немцам? Они отворачиваются. И немец ищет объяснения - почему русские не смеются? Он отвечает себе: трудно смеяться среди виселиц. Но вот девушку ведут к виселице, и она не плачет, у нее сухие суровые глаза. Обер-лейтенант думал, что она будет плакать. Он рассчитывал, что палачи насладятся ее страхом, ее слабостью, ее слезами. Но заповедное сокровище - русские слезы: они не для презренных гитлеровцев. Щедра наша земля и щедры наши люди, они презирают скупость, и только в одном случае слово "скупая" русские произносят с одобрением: "скупая слеза" может быть одна, самая страшная, слеза матери... Не дано немцам увидеть эти слезы. В темноте ночей плачут матери Киева и Минска, Одессы и Смоленска. А днем палачи видят сухие глаза и в них огонь ненависти".