Некромантия. Задачи и упражнения - Мара Вересень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лодвейн во время ужина был в ударе и даже заставил меня смеяться, развлекая байками со службы в надзоре, но в итоге я второпях сгрызла курячье крыло и с бухающим сердцем умчалась наверх в одну из трех выделенных нам комнат. Учащенное сердцебиение случилось от нечаянного прикосновения к Холинской ноге под столом, причем медитирующий над стынущим рагу Мар, уткнувшийся носом в магфон, не среагировал никак, даже отодвигаться не стал, а меня прошибло ознобом, жаром и мурашечной волной поочередно. В комнате рухнула на постель и обняла подушку. Лежала, жалела себя и злилась. Засыпать было страшно, идти вниз просить Дана, чтоб почаровал – стыдно.
Порылась в рюкзаке – в термосе плеснуло. Хватило на малюсенький глоток. Представила, что глотков было десять, мысленно спела себе колыбельную и снова обняла подушку. Сердце еще немного побилось изнутри о корку из перьев, устало и затихло.
Жила-была девочка ведьмомаг и все было бы хорошо, если бы ей дали поспать.
Я накрыла голову подушкой, но от любви под подушкой не спрячешься. Любовь просачивалась сквозь тонкую стенку, отделяющую мою комнату от соседней поскрипыванием, вздохами и стонами. Можно было помагичить, но я уже знала, что это там происходит, и вряд ли теперь смогу снова уснуть, особенно будучи не в курсе, какую из двух комнат по обе стороны от моей выбрал Мар для ночлега.
Понятия не имею, зачем я взяла с собой лопату. Может, луной в окно навеяло, а может, стереотипы сработали: образцовый некромант, выходя ночью из дома, должен иметь при себе лопату, мерзкий характер и лимонные леденцы. Куртка на меху или пальто тоже были бы кстати – дождь все-таки пошел. Торчать на крыльце стало тоскливо, поэтому я накинула капюшон и отправилась… куда-то. Лицу было мокро, но ведь дождь, не так ли?
Улица закончилась воротами в ограде. Сунула нос в смотровое окошко. В стороне, где я еще по прибытии краем глаза выцепила заросли можжевельника, что-то тлело и перемигивалось. Аккуратно, стараясь не повредить охранный контур, приоткрыла калитку и шмыгнула в щель. Тут, снаружи, кажется, даже дышалось легче. Сотворенный светляк блеклым зеленовато-синим комком полз впереди, исправно подсвечивая норовящие подвернуться под ноги камни. Сначала я уткнулась в можжевельник, а потом – в низкий каменный бортик. За оградой рядами стояли железные клети колумбария.
Погасила светляк. Дождь шуршал в колючих ветвях и едва слышно шлепал по прутьям клетей, стеклянным сферам лампадок, глазуровал бока урн, поблескивающих теплыми желтоватыми бликами. Вокруг луны, мелькающей в разрывах туч, то появлялось, то пропадало серебрящееся гало.
Вошла внутрь, подновила контур на ограде. С меня не убудет. Печати упокоения на нескольких клетях тоже не мешало бы заменить. Этим обычно и занимается большая половина некромантской братии из тех, кому не повезло найти теплое местечко где-нибудь в надзоре. А я еще страдала, когда меня в Нодлуте оставили. Моталась бы сейчас по королевству и инспектировала места захоронений вроде этого. Колумбарии штука коварная. Тут на вас вряд ли нападет восставший не-мертвый – пепел в тушку обратно не собирается, а вот на не-живого напороться можно. Призраки в состоянии вас не только разговором развлечь, но с ума и свести. При всем при том урна с прахом при нарушенном ритуале кремации – потенциальная тень. Вселится в тело живого и будет силы тянуть. Таких зовут навои. Я знаю одну, но она – самое невероятное в мире исключение. Она и ее не-мертвый эльф.
Тень за спиной шевельнулась.
В экстремальных ситуациях навыки срабатывают быстрее мозгов. Рунный щит закрыл спину, древко выстрелило, лопасти развернулись.
Бздынь.
На землю мы рухнули практически одновременно. Тело, выпущенная из руки лопата и я. На колени рядом с телом. И зажала ладонями рот. Столько мечтать стукнуть Холина лопатой, стукнуть и теперь жалеть? Меня трясло и я не понимала от чего сильнее, от ужаса или от смеха.
Победила дружба.
Безумно подхихикивая и размазывая по лицу проступившие слезы, я наконец-то нащупала пульс. Сначала у себя, потом у него. Обняла его руку и облегченно ткнулась лбом в некромантскую грудь. Пару раз всхрюкнула в мокрую от дождя куртку. И затихла. Надо было раньше его шарахнуть и обнимать сколько влезет. Лежит и не сопротивляется…
– Мика… – едва слышно простонал он. – ты меня убиваешь… На кой ты вообще сюда пошла?
– А на кой ты… вы сюда за мной пошли?
– Явно не за тем, чтоб огрести по лбу собственным подарком. Лечи теперь, я сообразить не могу, где у меня руки, а где ноги, но то, что спина уже промокла чувствую хорошо.
Он так и лежал, не открывая глаз. Отпустила его руку и коснулась лица. Можно было и не касаясь, но при контакте обезболивание ложится лучше.
На выдохе, знак свободной рукой и толчок силы.
Теперь можно убрать… Ладонь соскользнула к подбородку, и его губы дрогнули, словно оставили на подушечках пальцев тень поцелуя.
Мне не больно, не больно…
– Хорошо, – проговорил он, – не больно, почти. Теперь встать помоги. Да… И лопату не забудь.
По пути обратно я значительно обогатила свой словарный запас и вдоволь наобнимала Холина. Новые слова пригодились, пока взбирались по лестнице. Потом открыла дверь в комнату, помогла ему стащить промокшую одежду и лечь.
– Мика, это не моя постель, – вяло и немного с опаской проговорил он.
– Мне не жалко и я вас в другую не потащу. Вы тьма какой тяжелый, магистр Холин, а у меня уже сил нет. Лежите и…
– И? – насторожился он и даже глаза приоткрыл.
– Просто лежите.
Я стянула куртку, пошуршала в темноте, нашла на ощупь чистую одежду, переоделась и, замотавшись в покрывало, устроилась в изголовье узкой постели прямо на полу, положив подбородок на согнутую в локте руку. Темные глаза следили за мной сквозь щелки подрагивающих ресниц. Мое лицо и его разделяло несколько сантиметров, и мне казалось, что я кожей чувствую исходящее от
