Исчезнувший - Флетчер Нибел

— Понятно. — Упрекать ее не было смысла. Они оба знали, что она нарушила свое обещание помогать ФБР. — Значит, это было двадцать третьего сентября? Я был у вас шестнадцатого, вы, наверное, помните.

— Да, — сказала она поспешно. — Да, двадцать третьего.

— А какой там почтовый штемпель? Где было опущено письмо?

Она встревожилась, лицо ее порозовело.

— Письмо опущено в Нью-Йорке за день до этого. Феликс не написал мне, где он. Он только сказал, что его друг летит в Нью-Йорк и опустит там письмо… чтобы дошло побыстрее, понимаете?

Избегая смотреть на нее, Ларри сделал пометку в блокноте. Все это ему не нравилось. Дичь была слишком беззащитна, чтобы ее преследовать.

— Миссис Киссич, — сказал он, — вы можете не согласиться, но, если у вас нет возражений, я хотел бы взглянуть на это письмо.

Она затрясла головой, в глазах ее было смятение.

— Нет, если можно, я бы не… Оно очень личное… Но я могу рассказать вам, наверное, все, что вас интересует. Он пишет, что улетел из Хельсинки раньше срока и собирается путешествовать по Европе несколько недель до возвращения домой. Пишет, что очень устал и хочет побыть один. — Она говорила торопливо, но голос оставался еле слышным. — Феликсу бывает необходимо иногда побыть одному, понимаете? У него так много дел, так много конференций. С тех пор как он получил Нобелевскую премию, его не оставляют в покое.

— Я понимаю, — сказал Ларри. — И больше никаких телефонных звонков, никаких телеграмм не было?

— Нет, больше ничего, — ответила она. В комнате стало так тихо, что Ларри слышал сквозь решетчатую дверь даже отдаленные тоненькие голоса играющих детей.

— Мистер Сторм, вы не могли бы мне объяснить, что все это означает? Я ничего не понимаю. Феликс работает, можно сказать, только для правительства. Он отдал своей новой родине почти все лучшие годы жизни. И тем не менее — столько вопросов, столько анкет… а теперь вдруг это. Почему за Феликсом охотятся, словно он шпион, или предатель, или…

Голос ее угас.

— Мне бы хотелось вам объяснить, но я не имею права.

И не только в этом дело! — подумал Сторм. Я и сам ничего не знаю. Сначала Грир, затем Любин, теперь Киссич… и никакого разъяснения от Мурхэда. Охота вслепую, погоня за неведомыми призраками.

— Видите ли, миссис Киссич, я всего лишь агент. Мне только говорят, что надо делать, но не говорят зачем.

Она взглянула на него с сочувствием.

— Не хотите ли стакан чаю со льдом, мистер Сторм?

— Да, да, очень хочу.

Сторм сделал еще несколько записей, пока она была на кухне. Он улыбнулся ей, и несколько минут они сидели молча. Затем он вынул из внутреннего кармана фотографию и протянул ей.

— Вы когда-нибудь видели этого человека? — спросил он. Перед первым посещением Мурхэд запретил ему упоминать других лиц, связанных с операцией «Аякс». Но теперь, когда Киссич тоже исчез, этот приказ был отменен.

Она внимательно рассмотрела снимок, затем покачала головой.

— Нет, никогда.

— Вам знакомо имя Филипа Любина? — спросил он, пряча фотографию.

— Любин, — она словно припоминала это имя. — Филип Любин, математик?

Сторм кивнул.

— Да, — сказала она. — Я никогда с ним не встречалась, но слышала о нем. В кругу математиков он хорошо известен. Наверное, Феликс его знает.

— Вспомните, ваш муж упоминал о нем?

— Возможно. Он знает столько знаменитых ученых! Их так много бывает в лаборатории.

Сторм передал ей другую фотографию.

— А этот человек вам знаком?

— Разумеется, — быстро ответила она. — Это друг президента Стивен Грир, которого никак не разыщут. За последнее время я видела его снимки не раз.

— Вы когда-нибудь с ним встречались?

Она не ответила, только опустила глаза на стакан чаю со льдом. Затем покачала стакан, и льдинки звякнули о стекло.

— Мне кажется, мы встречались, но Феликс сказал, что я ошиблась. — Она снова помолчала. — В тот вечер, после того как исчез мистер Грир, я показала Феликсу его фотографию в газете и спросила, не тот ли это человек, который был у нас прошлой осенью. Кажется, в ноябре… Но Феликс сказал, что нет, того человека из Вашингтона звали Мартин или Мортон. Он сказал, что они очень похожи, но это совсем разные люди. Помню, мы даже поспорили.

— Вы были уверены, что это Грир? — спросил Сторм. — Значит, в ноябре прошлого года?

— Да, — ответила она. — Была уверена, пока Феликс не сказал, что нашего гостя звали Мортон или что-то в этом роде. Он меня не совсем убедил, но, конечно, Феликс знал, с кем он так долго беседовал, не правда ли?

— Да, наверное… Вы потом говорили с ним об этом?

— Нет. К тому же Феликс через неделю улетел на конференцию в Хельсинки.

— Приходилось мистеру Киссичу раньше отправляться в подобные путешествия без вас?

— Да, — ответила она. — Нечасто, но случалось. Ему необходимо иногда побыть одному. — Она постучала пальцем по лбу. — Эти люди, которые столько думают… Вы понимаете?

Сторм просмотрел свои записи, подумал, о чем бы еще спросить, но ничего не придумал. Он допил чай. Миссис Киссич встала, комкая в руке платочек.

— Знаете, ваше посещение встревожило меня, мистер Сторм. Вы не можете мне сказать, что случилось с Феликсом?

— Не думаю, чтобы с ним что-нибудь случилось, — ответил Ларри. — Я уже говорил, мне самому ничего не объясняют, а только приказывают.

— Но ваши вопросы о мистере Грире и докторе Любине?.. Я читала в газетах о «докторе X». Это доктор Любин? Но при чем здесь мой муж?

— Я и сам хотел бы это знать, миссис Киссич. Извините меня.

Она дошла с ним до двери, но тут скрестила руки на груди. Добрый взгляд ее стал враждебным.

— Иногда я ненавижу правительства, — сказала она. — Они требуют, они выведывают, они выпытывают, и негде от них укрыться.

— Я вас понимаю.

Ларри снова почувствовал смертельную усталость и прилив ненависти к своему Бюро.

На прощание она все-таки протянула ему руку. Пальцы были тоненькие и холодные. Он осторожно пожал их.

— Я должен снова просить вас о помощи, — сказал он. — Если вы что-нибудь узнаете о мистере Киссиче, сообщите нам сразу, мы будем вам очень признательны. Можете звонить по этому телефону.

Он протянул ей карточку с номером специального телефона оперативного отдела в Вашингтоне.

Она посмотрела на карточку, затем на Ларри.

— На этот раз я ничего не обещаю, мистер Сторм.

— Как вам угодно, — сказал он и пошел по дорожке к шоссе, обрамленному двумя рядами величественных сикомор.

Было еще несколько интервью: с двумя факультетскими друзьями Киссича в Принстонском городке и с управляющим в Нассау-клубе, где Киссич иногда завтракал. Ничего существенного не прибавилось. Это была стадия поисков вслепую. С ума сойти от этих новых методов ФБР!

Вечером Ларри поужинал один в зале старого ресторанчика в Нассау Он сидел в одной из полуоткрытых кабинок за деревянным столом, изрезанным инициалами сотен побывавших здесь студентов: БФД, 39. УА, 41. С. М. Дж, 57… Стены были увешаны трофеями Принстона, тут были фотографии команд-чемпионов, весло знаменитого гребца, портрет баскетболиста под номером 42, видимо Билла Брэдли. Был тут и снимок Бейкера, прославленного атлета времен Скотта Фитцжеральда, а на полке над баром стоял ряд старых призовых кубков.

Мужские голоса звучали под низким потолком с балками сердечно и уверенно, все здесь дышало Принстоном, его историей, легендами и традициями. У многих пожилых посетителей — их называли здесь «старые тигры» — был забавный акцент, смесь псевдобританского и бостонского, — они говорили как-то в нос, и гласные прилипали у них к небу, словно боясь вылететь изо рта.

Ларри выпил два дайкири и подождал, пока усталость сменится приятным возбуждением. Затем он заказал отбивную с салатом из латука по-итальянски, а на десерт — фруктовый пирог и кофе. Он знал, что вместе со стоимостью номера это влетит ему в копеечку, но о чем заботиться холостяку? И для чего, в конце концов, существуют деньги?

— Еще один «тигр» вернулся в логово? — спросил громкий рокочущий голос.

Сторм поднял глаза и увидел человека с бычьей шеей и огромной головой. Он держал в руке стакан-и понимающе ухмылялся. Сторм его узнал. Он видел его на причале в Рио. Дэвид Полик, вашингтонский журналист. В памяти Ларри промелькнула карточка из картотеки ФБР. Еженедельник «Досье»… гроза вашингтонских деятелей… серьезный тип… вытряхивает в своих статьях из людей душу, как фокстерьер из крысы.

— Мы разве встречались? — спросил Сторм.

— Почти, — небрежно ответил Полик. — Кажется, в Рио. Вы Ларри Сторм. — Он протянул здоровенную ручищу. — Дэйв Полик из «Досье». Не возражаете, если я присяду?

— Прошу вас, — Ларри чуть не добавил: «Очень рад», но удержался, потому что эта встреча его вовсе не обрадовала.