Гильдия темных ткачей (СИ) - Татьяна Богатырева

— Нет.

— И трактат о взаимозаменяемости не давал. Старый нытик. Но хоть «О сущности идеального и материального» вы изучали?

— Я читал Палона, у нас в библиотеке все его сочинения.

Дайм сохранял невозмутимый вид, хотя внутри все кипело. Строгий и честный наставник клялся именем Светлой, что не имеет отношения к Конвенту и последние двадцать лет не приближался к Фьонадири и шеру Парьену ближе, чем на пятьдесят лиг; никогда не писал писем и не выезжал из поместья; был влюблен в баронессу искренне и безнадежно; на все просьбы научить заклинаниям и прямому управлению потоками отговаривался неспособностью и незнанием… Боевой маг? Шпион Конвента? Смешно. И грустно. Матушка верила ему.

— У него не было выбора. В отличие от тебя.

— Да? Приятно слышать. Что у меня есть выбор.

— Сердишься? Зря, мальчик. Ты же догадываешься, что Его Всемогуществу не нужны ни трусы, ни гордецы. А слабаки тем более. Ты справился, молодец. Теперь нам есть о чем поговорить. Если, конечно, ты готов.

— Вполне.

— Что ж. Тогда сразу о главном. У тебя девять сводных братьев, с одним ты встречался лично. Четверо принцев и пятеро непризнанных бастардов. Принцем тебе не быть, звание лейтенанта императорской лейб-гвардии тебя не привлекает. Есть ещё один вариант. Полной свободы ты не получишь, придется потерпеть кое-какие ограничения, но Император признает тебя, даст титул и хорошую должность. И, разумеется, ты сохранишь свободу воли и разум.

От делового тона Парьена по спине Дайма пробежали мурашки. Он видел, хоть и поверхностно, суть заклинаний, наложенных на Диена, но услышать из уст главы Конвента подтверждение — разум и свобода воли… Вряд ли Император потребует большего.

Парьен выжидающе глядел на него, спокойный и равнодушный. Ему не требовалось слов, чтобы дать понять юному светлому, какова альтернатива щедрому императорскому предложению.

— И что от меня требуется?

— Многое. Для начала клятва верности Императору. Тогда продолжим разговор.

— Что за клятва?

— Ничего особенного. Не причинять вреда жизни и здоровью, слушаться прямого приказа.

— Не причинять вреда? Слишком расплывчатая формулировка. Действием или бездействием? А если Император прикажет подать ему яду или отрезать руку, что тогда? Прямой приказ или вред здоровью?

— Хм… похоже, Хеуск не ошибся. — Взгляд магистра чуть потеплел. — Вот посмотри текст клятвы.

На стол перед Даймом лег лист плотной бумаги.

Не обращая внимания на перемену настроения мага, Маргрейт принялся за изучение документа. Не торопясь, он вчитывался в каждую фразу, обдумывал и анализировал — как будет действовать клятва в различных обстоятельствах. И то, что получалось, ему категорически не нравилось.

— Я понимаю, вы мне не доверяете. — Дайм отложил документ и посмотрел Парьену в глаза. — Но эта формулировка налагает множество ограничений и ставит принесшего клятву в уязвимое положение. Слишком легко придумать ситуацию, когда человек будет вынужден нарушить один из пунктов. А насколько я понимаю, клятва предусматривает только одно наказание — смерть. Поэтому у меня к вам вопрос. Для чего я вам нужен? Магов у вас целая Магадемия, гораздо сильнее и опытнее меня. Чиновников и военных в изобилии. Что я могу сделать такого, чего не может кто-то другой? И стоит ли априори делать ваше оружие хрупким?

— А не много ли ты о себе воображаешь, мальчик?

— Вы бы не стали заниматься пустяками, Ваша Светлость.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Убрать некоторые пункты. — Дайм снова взял в руки лист бумаги. — Второй, четвертый и пятый. И добавить оговорку. Вот тут.

— Ты много хочешь.

— Я хочу служить Императору, а не бояться за собственную шкуру при малейшем неловком движении.

— Хе-хе. Весьма похвальное намерение. Ладно. — Магистр кивнул, забирая бумагу. — Пусть будет так. Ты не спрашиваешь, почему в клятве ни слова о наследнике престола.

— Я буду служить Конвенту и Императору, а не наследнику.

— Даже так… вероятно, из тебя выйдет толк.

— Выйдет, Ваша Светлость.

— Ты понимаешь, что это будет непросто? И что ты будешь все время под контролем?

— Несложно догадаться, Ваша Светлость.

— Хорошо. Если Император одобрит, с завтрашнего дня ты идешь ко мне в ученики. И прямо сейчас забываешь, что был когда-то баронетом Маргрейтом. Ты Дайм Дукрист, сын Императора. Баронет… это несерьезно. Герцога тебе пока многовато. Маркиз будет в самый раз. Маркиз Дукрист.

Маркиз. В обмен на свободу, на имя и семью. Щедрое предложение подозрительно напоминало рабство. Но по сравнению с судьбой Анта, Бри, Вента, Гунта и Диена? Все, что угодно, только бы не стать Ешу.

Дайм сосредоточился на отблеске тепла и любви, на тончайшей дорожке наверх, к Светлой. Он не имел привычки молиться, как требовал замковый священник. Но сейчас — сейчас он молил Райну не словами, но сердцем. И верил, что она не отвернется. Что позволит ему сохранить хоть что-то.

— Ваша Светлость так и не объяснили мне, что я должен буду делать, — спросил он, загнав боль и холод потери в самый дальний уголок.

— Разве непонятно? Все, что прикажет Император. И ещё. Думаю, ты понимаешь, что Император не может рисковать…

— Да, понимаю.

— Тебе нельзя будет жениться и иметь детей. — Тон магистра был равнодушен и холоден, словно речь шла о цвете мундира.

— Включите в клятву и это.

«Спокойно. Ты знал, что так будет. Это разумное требование. Спокойно».

— Клятву? Клятва тут не причем, — покачал головой магистр. — Пункт насчет детей слишком легко обойти. Ты физически не сможешь иметь женщину и зачать детей. Соответствующее заклинание, и все.

— Но… Ваша Светлость… нет необходимости…

Горечь и злость мешали дышать. Дайм был уверен — это условие нужно не ради блага Империи, а лишь чтобы держать его на коротком поводке и не позволить забыть, кто настоящий хозяин положения.

— Есть. Безопасность престола важнее твоих желаний. К тому же, на мужчин запрет не распространяется.

— На мужчин?!

— Что, ты забыл, что Драконам без разницы, быть мужчиной или женщиной? — Парьен хмыкнул. — И не делай круглые глаза.

— Но…

— Забудь. Дочка экономки в любом случае тебе не пара. И ты вовсе не влюблен в неё — это всего лишь здоровое юношеское желание. Ты же понимаешь, что одного бесплодия мало? Всегда можно проверить, был ли ты с женщиной.

К Дайму наконец вернулось самообладание, а вместе с ним и способность рассуждать здраво. Если с клятвой Парьен позволил ему изрядную свободу маневра, то тут переговоры заранее обречены на неудачу. За жестоким требованием явно таилось что-то ещё — и, похоже, это что-то не нравилось и самому главе Конвента.