Откуда в небе лошади? - Артур Ярин

– Меня вызывал директор.

– Ты знаешь, по какому поводу?

– Понятия не имею.

– Тогда слушай меня внимательно, Ловд. После того случая, как ты принес стихи в газету «ШИШи – малыши», в которых откровенно выступил с критикой директорской системы обузования, ПрПррП на тебя обозлился.

– Еще бы! Я же сказал ему, что с его вкусом к жизни и мировоззрением на детей… в общем, обидел старика.

– Да. Обидел. Вот с тех пор он и стал отслеживать всю литературу, что читают студенты. А студенты, как ты знаешь, читают преимущественно самиздатовскую литературу. Вот он и вышел на твои сборники стихов, пользующиеся популярностью. И это его жутко разозлило.

– Но почему?!

– Помнишь книгу некоего Стюп Хлюпа «Храм без попов»?

– Конечно, помню! Такой бездарности я еще не читал. Как только она в наш самиздат попала! Я еще в газете написал на нее довольно-таки ядовитую критическую статью.

– Так вот – это его произведение.

– Что?!

– Не кричи. Вкратце ситуация выглядит так: директор хочет призвать тебя к ответственности и запретить все творческие вечера, которые не включены в учебный план. А также директор мечтает удалить из общественной жизни такое явление, как самиздат.

– Что же делать?

– Сделаем так. Ты сейчас исчезнешь. А я что-нибудь придумаю.

– А как же мой поэтический вечер?

– Я думаю, мы его проведем с еще большими шиком и кайфом, чем задумывались. Старшекурсники обещали помочь. Так что все будет в порядке, не переживай.

– Хорошо. Но… простите, а почему вы мне помогаете?

– Ловд, не хитри, я же видела, что ты заметил у меня в ящике свой сборник стихов. Так что, я думаю, тебе все понятно.

– Спасибо.

– Не за что, малыш, сочиняй на здоровье.

За Ловдом закрылась дверь, а секретарша, нажав на кнопку селектора, проговорила:

– К вам Ловд. Впустить?

– Да, Спитла, впусти этого хулигана.

– Входи, Ловд, – произнесла в пустой приемной секретарша и улыбнулась.

А через пять минут из кабинета выбежал разгневанный директор.

– Где этот рифмоплет?

– Как где? Он же к вам вошел пять минут назад!

ТЕНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ К ОБЕДУ

Что значит «не были на Альфе Центавра»? Помилуй бог, туда всего-то четыре световых года, рукой подать! Если вы настолько не интересуетесь общественной жизнью, то это ваше личное дело!… Включить подрывные лучи!

ПРОЛОГ

Голова была полна лошадей, дыма, шума и запаха крови. Такое происходило всякий раз, когда он чувствовал себя жалким и несчастным.

В парикмахерской к концу рабочего дня не осталось практически никого, кроме меня и сидящего в кресле Трататуна, вокруг которого суетилась молоденькая парикмахерша.

Я завороженно смотрела на плакат, висевший напротив входной двери: женщина в косынке, ее правая рука была вытянута в сторону смотрящего, а под изображением стояла подпись:

ТЫ ВСЕ ПОДСТРИГ?

– Как стричь будем? – спросила парикмахерша.

– Так, чтобы было не страшно, когда его встретишь утром, и так, чтобы собственные волосы не мешали ему думать об учебе.

– Понятно, значит, под «ноль», – сделала вывод девушка и, щелкнув ножницами, стала медленно приближаться к Трататуну, высматривая место на его лохматой голове, с которого можно начать творить красоту.

– А может, не надо? – жалобно простонал малыш, вжавшись в кресло и с ужасом посматривая на клацающие ножницы.

– Надо! – отрезала я.

– Надо! – сказала парикмахерша и отрезала не на словах.

Трататун понуро опустил голову и зажмурил глаза.

САМОЕ ГЛАВНОЕ ЧУДО

Ты же самый-самый… сто очков вперед лягушкам!

Вечер был долгим и сырым, потому как дождь не прекращался уже третьи сутки. Но это не могло стать причиной пасмурного настроения, ведь сегодня у нас был праздник – мы уговорили Трататуна поступить учиться в кулинарную академию. Стоило это нам немало: долгие бессонные ночи, проведенные в уговорах, огромные суммы денег, потраченные на подарки, и многое, многое другое… А вся причина в том, что Трататун прекрасно готовил, но не собирался развивать свой талант в искусство – одним словом, совершенно не хотел учиться.

– Не хочу! – говорил он после очередной попытки поставить его на путь истинный. – Я вижу, как маются Ясна с Ловдом, и я не хочу повторять их ошибки!

– Но послушай, Трататун, ведь это так прекрасно – освоить профессию и получить диплом! А без диплома в жизни будет трудно.

– Ничего подобного! Настоящему мастеру диплом не нужен – ему нужна клиентура.

Ладно, все это теперь неважно, Трататун все-таки согласился поступить в академию, и сегодня мы празднуем это событие. А с завтрашнего дня малыш начнет заниматься с репетитором, чтобы иметь максимум шансов выиграть экзаменационный конкурс.

– Трататун, – позвала я малыша, – ты скоро? Мы уже все собрались за столом и ждем твоего хваленого угощения.

– Бегу-бегу, мои ненасытные!

– Давай быстрей, а то наши желудки уже прилипли к позвоночнику, – это голос из-за стола подала Ясна.

– Лечу-лечу, мои голодные!

– Давай скорее, а то мы уже звереем! – это предупредил Ловд.

– Спешу-спешу, мои чревоугодники!

Через десять минут в комнату вошел Трататун, неся на вытянутых руках…

– Это мое праздничное блюдо, оно называется…

– Что это? – воскликнула Ясна.

– Это все? – истерично удивился Ловд.

Я, правда, тоже была несколько ошарашена. Это блюдо, название которого мы еще не знали, Трататун готовил весь день, и вот теперь на подносе лежало что-то маленькое красного цвета.

– Вам что, не нравится? – смущаясь, спросил Трататун.

– Нет, может, и нравится, но его КАТАСТРОФИЧЕСКИ МАЛО!!! – заверещали Ясна с Ловдом.

– Да нет, его вполне достаточно, – успокоил наш маленький повар. – Вы только попробуйте и, уверяю, насытитесь по самое не хочу.

– Ладно, неси сюда свой шедевр, – решила я утешить малыша и свой желудок.

Трататун подал мне поднос и ложечку. Я аккуратно отломила кусочек, хотя, поверьте, это было очень сложно, так как на подносе всего и был-то кусочек.

– Ну как? – спросил Трататун, пока я жевала яство.

– Ты знаешь, очень вкусно, даже… великолепно! – ответила я и потянулась за вторым куском. И, о чудо, на подносе лежал нетронутый…

– Трататун, это что?

– Вы же не дослушали. Блюдо называется «Неразменный кусочек».

Все накинулись на это маленькое лакомство. И, действительно, по прошествии получаса все сидели с крайне сытым выражением лица и настроения.