Концы окружности - Даниил Александрович Межеков

Несмотря на весь драматизм ситуации все захохотали.

– Какая свадьба?! – все ещё смеясь, спросил Андрей.

– Да, что ж я не вижу? Девчонка вся извелась, тебя ожидаючи. Да и поздоровались вы… В общем, нечего мне баки забивать! Совет да любовь! – Гриша поднял стопку. – Меня позвать не забудьте.

– Сдаёмся! – крикнула Маша. – Поймали. Да и как вас не позвать? Вы ж мне теперь почти что отец! Жизнь спасли. Спасибо вам.

– Эту тему тоже закрыли, – проворчал Гриша. – Я ему больше должен, чем ты думаешь. Ну, ещё по одной, а то вскипит сейчас, – и он опять налил.

– Притормози, Гриш, – взмолился Андрей. – Мы в таком темпе долго не продержимся.

– А я, сейчас, картошечки принесу. С грибами, – улыбнулся Маше Григорий Константинович. – Вот и будет нам то, что надо.

Он встал и опять пошёл к дому.

– Я вам наверху постелил, – бросил он через плечо. – И не надейтесь сегодня уехать.

Андрей, утро

Он поднялся рано. Привычки редко отпускают людей.

Хмеля в голове, как не бывало, деревянный дом и свежий воздух сделали своё дело, да и их первая ночь была настолько жаркой, что никакое спиртное не смогло бы остаться в крови.

Андрей осторожно оделся и взглянул на постель. Они заснули под утро и Маша, раскинувшись, сопела в подушку. Одеяло съехало и почти не скрывало её красоты. "Вот оно – счастье", – улыбнулся он, тихо притворил дверь и спустился вниз.

Гриша уже сидел на веранде.

– Раненько ты. Я думал, до обеда проспите. Весь дом ходуном… Ты уж извини, здесь звукоизоляция не очень.

– Это ты извини, Гриша. Я не подумал.

– После водки думать вредно! Будешь?

– Нет. Самовар горячий?

– А как же! Первым делом! Я чай только из него признаю.

Андрей налил себе кипятка и добавил заварки. Запах мяты заполнил всю веранду.

– Хорошо.

– Не хочу тебе портить настроение, – начал Гриша. – Но, что делать собираешься?

– Жить, – серьёзно ответил Андрей. – Так, как ты вчера говорил, чтоб им на том свете стыдно не было.

– Это правильно, только уж больно поганое место ты разбередил. Хочешь, не хочешь – круги пойдут. Курица и без головы ещё бегает.

– Думаешь, найдётся, кому меня искать? Я же всю верхушку убрал. Там меня больше никто и не знает.

– Там тебя ещё много кто знает. И её тоже. Думаешь, они сами за тобой следили? Или вон за ней? – Гриша кивнул в сторону дома. – Твой портрет всей их службе безопасности известен. И кого ты там, в лесу положил, они уже догадались. Сути дела они, конечно, не знают и за начальство, скорее всего никто не впряжётся, может ещё и спасибо скажут, а вот за бойцов своих запросто счёт выставят. Ты уж мне поверь.

– И что?

– Залечь вам надо, вот что. Место хорошее могу предложить. Ты не ерепенься – сам подумай, годик, а то и два, тихо посидите, а там и свадьба, и все остальное. За тебя не боюсь – ты у нас калач тёртый, а вот за неё… Подловят её и, как на наживку тебя возьмут, только во второй раз можешь не отвертеться.

Андрей задумчиво подлил себе кипятка.

– Значит отсиживаться?

– Я плохого не посоветую, – Гриша закурил. – Ты ж не сможешь круглые сутки её охранять? А момент выбрать, сам знаешь, раз плюнуть! И завертится все по новой.

– Чего это ты? – удивился Андрей. – Не курил же!

– А ну вас! Тут и закуришь… Да нет, не закурил. Так… иногда вспоминаю. Так что? Говорить куда ехать?

Андрей поставил чашку.

– Не надо, Гриш. У меня самого такое место есть – век искать будут, не найдут.

– Только не ври! Знаю я твою манеру! Лишь бы не одалживаться.

– Нет, правда. Есть место.

– Ну и хорошо, – сказал Гриша спокойно, будто не он только что чуть ли не кричал. – Значит забыли. А понадоблюсь – звони, не стесняйся. Мы теперь, вроде, родственники. Твоя-то меня, вообще, себе в отцы записала, – он засмеялся.

– Вот и славно, – подхватил Андрей. – Буду тебя тоже батей звать.

Маша

Не хотелось уезжать. Так хорошо и спокойно было в этом доме. И хозяин, Григорий Константинович, вчера за столом, навсегда ставший дядей Гришей, был замечательным человеком. Вытащил её, да ещё отказывался принимать благодарность!

Маша испытывала двойственные чувства. Во первых, огромное счастье – она любит и любима. Наконец-то, сбылась её мечта – она встретила настоящего человека.

И боль утраты. Ей стыдно было быть счастливой, когда надо горевать. Селик погиб. Даже не похоронен. Закопали, наверное, где-то в том поле.

Но, несмотря ни на что, она радовалась новому дню и тому, что теперь она не одна. То ли любовь её заслонила все остальное, то ли слова дяди Гриши, что жить надо, вопреки всему, и жить на всю катушку, как-то изменили её мировоззрение, но Маша не испытывала глубокой скорби. Селик навсегда останется в её сердце, он будет жить там, внутри, и увидит все. Все, что будет с ней и с Андреем. И она не пожалеет сил, чтобы ему там не было стыдно.

Дядя Гриша дал им свою машину.

– Потом оставь её где-нибудь. Мои заберут. Там спутник, – напутствовал он, стоя у дверцы. – И не гони – документов-то нет. До Москвы, правда, вас не тронут. Номера эти знают. А в городе поосторожней.

– Спасибо тебе, ещё раз. За все, – сказал Андрей и они обнялись.

– Ладно-ладно. Хватит меня благодарить! Я тебе больше должен, сказал уже. Все. Закрыли тему. Езжайте. До свидания, барышня, – дядя Гриша нагнулся в салон. – Слушайся его. Вы мне оба, теперь, родственники. И, насчёт, свадьбы не забудь – жду.

Маша выскочила из машины и тоже обняла этого чудесного человека.

– Я вас никогда не забуду.

– Ну и ладненько! Счастливого пути!

Они выехали за ворота и попылили по просёлку.

– Куда мы сейчас? – спросила она Андрея.

– Сначала к тебе. Собери вещи. Только не все. И будем прятаться.

– От кого?

– Да все от тех же, – вздохнул он. – Гриша хороший совет дал. Отсидеться нам надо. Я с ним согласен. А теперь слушай – ты же ничего не знаешь. Нам часа два ехать, все тебе расскажу.

И Андрей рассказал ей все. И про другие Миры, и про вечную молодость, и про то, чего от него хотели, когда убивали Селика и похищали её.

Маша слушала его, затаив дыхание, настолько неправдоподобной оказалась эта