Жестокий герой (СИ) - Ангелос Валерия

Я обхватываю закостеневший от похоти орган ладонью, поглаживаю и сильнее сжимаю у основания. Сложно поверить, будто такая внушительная дубина легко помещается внутри моего тела, еще и наслаждение приносит,

От мыслей об этом меня пробивает ток.

Хочется ощутить исполинский член, Прямо сейчас. Хочется, чтобы он ворвался вглубь, прошил лоно насквозь, растянул влажные складки, пронзил до упора,

Нет. Слишком быстро. Мне нужно довести его до оргазма.

Я наклоняюсь и потираюсь щекой о воспаленный от возбуждения орган. Покрываю скользящими поцелуями, Вылизываю по всей длине, следую кончиком языкам за одержимо пульсирующими венами,

Даже тянет включить свет, Увидеть все, не только чувствовать. А еще было бы удобнее, чтобы Тимур поднялся, а я встала на колени перед ним или же присела на край кровати. Невольно вспоминаю наш первый раз, Горький. Болезненный. Пропитанный кровью.

Мужчина был до ужаса зол. Пребывал в дикой ярости, Точно одурел от ревности, решив, что я давно являюсь любовницей Генерала.

Бредовое предположение. Но откуда ему было знать? Он желал унизить меня, Растоптать, Черт возьми, я и тогда не ощутила ни тени отвращения, Мечтала бы возненавидеть его. Разозлиться в ответ, Я уже тогда хотела его, Сдалась, Безотчетно. Рефлекторно. Мое тело сделало выбор прежде чем я сама все осознала,

- Ведьма, - хрипло бросает Тимур.

Мужчина издает звериный рык, но его пальцы в моих волосах удивительно нежны, осторожно перебирают пряди, играют растрепанными локонами.

-Твоя, — шепчу, отрываясь от него, - Твоя ведьма.

И я продолжаю дальше.

Трусь о него. Целую. Покусываю. Мои соски напрягаются до боли, когда грудь соприкасается с мускулистыми ногами. Выгибаюсь, будто кошка,

Я больше никак себя не сдерживаю и не контролирую, Запреты вмиг рушатся. Стеснение отступает,

Я провожу языком по крупным яйцам, что покрыты густой порослью волос, и пропитываюсь тягучим мускусным запахом, Стараюсь вобрать отяжелевшую плоть в рот, обхватываю губами и посасываю.

Член подергивается в моих пальцах. Наливается кровью. Раскаляется, обжигает, вынуждая задрожать.

Я погружаю вздыбленный орган в рот, Накрываю ладонью раздувшиеся от спермы яйца, слегка массирую, словно пытаюсь найти точки, способные довести мужчину до экстаза,

Член пульсирует еще сильнее и, наконец, разряжается в мою глотку. Извергается бурным потоком семени,

Я принимаю жидкость до капли. Терпкая. Густая, Она буквально растворяется на моем языке, Я удивляюсь, что даже это оказывается очень вкусно.

Меня совсем не тошнит и не воротит от происшедшего. Не возникает ни тени гадливости. Все происходит так, будто не существует ничего более естественного.

Тимур подхватывает меня под плечи, притягивает ближе и заваливает на спину, в считанные секунды оказывается сверху и впивается поцелуем в мои губы.

Теперь я точно не дышу.

— А ты не... - начинаю говорить, когда мужчина отрывается от моего рта, но медлю, раздумывая над вопросом, все же выдаю: - Разве ты не брезгуешь?

— Чем?

— Ну я же тебя трогала, - нервный смешок вырывается из горла. - Ты кончил в мой рот и теперь целуешь. Разве это не кажется противным?

— Я целовал тебя, - в темноте сверкают его глаза. - После того как отодрал языком. Было противно?

— Нет, но... - замолкаю, не в силах сформулировать, что именно «но». - А ты со всеми женщинами так делал? Заходил настолько далеко?

— Это - не далеко, — ухмыляется. - Мы резвимся.

— Ты не ответил.

— Нет, - отрезает и горящим взглядом душу наружу вытягивает.

-Нет?

— Ты лишила меня девственности, - заключает абсолютно серьезно,

— Не издевайся, - толкаю его кулаком в грудь. - Это не смешно.

— А я и не смеюсь.

Он накрывает мое лоно ладонью. Будто опять клеймо ставит. Медленно поглаживает пальцами, заставляя извиваться.

— Неплохо для первого раза? - шепчет Тимур на ухо.

— Я не верю, что ты в первый раз такое делал.

— Не верь, - прикусывает мочку. — Но я свои интересы никогда не скрывал. Отношений не искал. Развлекался, Без чувств. Просто трахал разные тела. Раньше только этот расклад меня устраивал.

— Раньше, — сглатываю. - А теперь?

— Потерял невинность, - заявляет невозмутимо. — Хочу серьезно. Надолго. Мало мне тебя на пару дней, И на год мало. Даже вечность под вопросом. Дольше хочу. Гораздо дольше. И кто меня остановит?

Глава 38

Мы завтракаем на балконе, любуемся роскошным видом. После бурной ночи на меня накатывает дикий аппетит. Обычно по утрам кусок в горло не лезет, но сегодня охотно уплетаю теплую выпечку. Пирог доставили прямо в апартаменты несколько минут назад, Еще принесли фрукты, йогурты разных видов, свежевыжатый сок. Ветчину, сыр, оливки. Стол буквально ломится от закусок на любой вкус. Тимур везде умудряется моментально организовать обслуживание по высшему разряду. Для этого мужчины точно нет ничего невозможного.

- Выбирай, - говорит он. — Замок Святого Ангела. Колизей. Вилла Боргезе. Музеи Ватикана. Или просто прогуляемся по району Трастевере и посмотрим на реальный Рим? Настоящий. Не тот, что для туристов. Вообще, здесь можно год прожить и не успеть все интересные места посмотреть. Тут даже пирамида есть.

- Пирамида?

- Древнеримский мавзолей, — поясняет Тимур. - Пирамида Цестия. На холме Авентин. Там хватает занятных объектов. Цирк. Храмы. Еще одна вилла. Короче, поразмысли, куда сильнее тянет.

- Мне нравится название - Замок Святого Ангела.

- Ничего впечатляющего, - хмыкает. — Рядовая халупа. Наверху ресторан и музей с барахлом. Главная статуя давно поистрепалась, но по ночам светится прикольно. Фото крутые выйдут. Хотя днем вид тоже ничего так.

- Ты отличный гид, - замечаю с улыбкой.

- Да, самый лучший, - кивает. - Поэтому посоветую тебе музеи Ватикана, тем более, что билеты у нас уже куплены. В очереди торчать не придется. И вот там внутри реально закачаешься. Можешь даже Сикстинскую капеллу заснять. Обычно за такие дела гонят прочь, но тебя никто прессовать не станет.

Вспоминаю, как коллега по работе рассказывал о поездке в Италию. Он пытался сделать снимок в Сикстинской капелле, хотел сфотографировать фрески, но был очень быстро схвачен под руки и с позором выставлен наружу. Получил запрет на посещение.

- Слушай, - выпаливаю. — Неужели у тебя и там все схвачено?

- Везде, — усмехается. - Можешь мне доверять.

Я делаю крупный глоток кофе. Тошнота мигом подкатывает к горлу. Волнение накрывает с головой. Плохо представляю, как именно объясню все, что должна, но больше молчать нельзя. Пока я развлекаюсь, мой единственный близкий человек находится в опасности. Нужно действовать. Рискнуть. Иначе шанса на свободу никогда не будет.

- Помнишь, я рассказывала про отношения родителей? - сжимаю чашку так крепко, что фарфор поскрипывает. - Мать никогда не спорила с отцом, не возражала ему ни в чем и всегда соглашалась на любые условия. Единственный раз, когда она отважилась пойти против, закончился очень плохо. Отец разобрался с вопросом радикально. Избавился от главной причины конфликта. Он считал, что в трудной ситуации существует лишь один способ решить проблему - рубить.

Никаких компромиссов не допускал. Или все, или ничего. Он был уверен, что поступает правильно.

В тот раз мои родители громко спорили, даже перешли на крик. Точнее мама перешла. Она высказала отцу многое. А он... он просто забрал. Забрал у нее самое дорогое. У нас забрал.

Запинаюсь. Замолкаю, не в силах продолжать. На меня обрушивается физический блок. Горло сдавливает металлический обруч. Я долго хранила это в секрете, теперь каждое слово дается с огромным трудом.