Время моей Жизни - Сесилия Ахерн

Он внимательно смотрел на меня, и я ждала, что он, подобно всем остальным, спросит — несчастна ли я, но он промолчал, возможно почувствовав, что я напряглась, как гладильная доска.

— Я не встречал еще никого, к кому приходила бы Жизнь. Ты первая.

— Есть повод возгордиться.

— Не знаю, как насчет гордиться, но стесняться точно нечего.

Я расслабилась.

— Ты что, все-таки стесняешься?

— Отстань. Расскажи мне лучше какой-нибудь неприличный анекдот.

— Давай лучше я покажу тебе кое-что неприличное.

Что он и сделал.

Я не удержалась и захихикала:

— Вот спасибо.

— Обращайся, всегда рад угодить.

Мне было хорошо с ним, уютно и тепло. Но постепенно во мне нарастало беспокойство. Я не была с мужчиной уже почти три года, если не считать биржевого маклера десять месяцев назад. А у меня дома, здесь в студии, ни разу не был не только мужчина, но и вообще никто — даже из друзей и родственников. Дон увидел мой мирок, который я создала исключительно для себя, и, хоть я наслаждалась каждой секундой с ним рядом и ни разу за это время не вспомнила о Блейке, теперь мне хотелось, чтобы Дон встал и ушел. Я начала думать, что совершила ошибку. Возбуждение, охватившее меня пару часов назад, когда я приняла решение вернуть Блейка, нахлынуло с новой силой. Я подумала про Дженну, австралийскую шлюху, и, представив себе, что, быть может, они тоже лежат в кровати вдвоем, обнаженные, мысленно заскрежетала зубами.

— Ты как? — спросил он. — Все нормально?

— Угу.

Мне очень хотелось побыть одной. Но было темно, вечер воскресенья, и я не знала, предпочтет ли он остаться или уйти, поблагодарив меня за все.

— Ничего, что ты пропустишь какую-то важную встречу? Ты вроде говорил об этом?

— Да ерунда. Это уже не важно.

— Но если тебе надо уйти, я не обижусь. Я все понимаю.

— Меня родители ждали сегодня на ужин, но ты угостила меня гораздо более изысканным блюдом. Так что все в порядке.

Я попыталась выдумать еще какой-нибудь предлог, чтобы его спровадить. Обычно девушки изобретают поводы, чтобы мужчина остался.

— О чем ты думала?

— Когда?

— Ты знаешь когда. — Он нежно погладил меня по руке. — Ты ускользаешь от меня. Только что была здесь, и вот уже убежала.

Движения его стали более настойчивыми, он говорил очень ласково, и вскоре я снова была уже полностью с ним рядом.

— О, вот ты и вернулась.

Он придвинулся и поцеловал меня, а потом еще — страстно и головокружительно долго.

И, несмотря на все старания напомнить себе, что я люблю Блейка, я полностью отдалась своим чувствам и ему.

Он не храпел. Он спал так тихо, что я слегка сомневалась, здесь ли он вообще. Кожа у него была теплая, а не горячая, как у Блейка. Лежа на своей стороне кровати, он ни коленкой, ни рукой не нарушал границу. От него пахло мятой, но на вкус он был солоноватый от пота. И хотя я обдумывала, что из вещей взять с собой в поездку и что я скажу Блейку, когда увижу его, я подвинулась на теплой простыне и нашла его руку. Во сне он раскрыл свою ладонь и обхватил мою. Так я и заснула. А затем пришел Жизнь, открыв дверь своими ключами.

Глава девятнадцатая

Он бросил их на полку, и я проснулась. Дон подскочил рядом со мной. Спросонья он, видно, не разобрался, где находится, и немедленно приготовился к обороне.

— Все в порядке, — лениво протянула я, — это он.

— Кто? — Дон так напрягся, точно явился мой тайный любовник. Теоретически в этом не было ничего невозможного, но вряд ли тот стал бы распевать «Песню Земли» Майкла Джексона.

— Моя Жизнь, — пояснила я с виноватой улыбкой.

— В шесть утра? — Он посмотрел на часы.

— Он ранняя пташка.

— Ясно. — Дон улыбнулся. — Как он, одобрит все это?

Неожиданно пение смолкло и пластиковые пакеты перестали шуршать.

— Я слышу, кто-то разговаривает? — пропел Жизнь. — Я слышу мужской голос? Мужчина в постели крошки Люси?

Я закатила глаза и нырнула под одеяло. Дон крякнул и прикрылся простыней.

— О-о-о, Лю-у-си-и, — голосил Жизнь во все горло, все ближе к нам, — ты плохо себя вела-а, я наде-е-е-юсь? О, вот и вы. — Жизнь встал у изножья кровати. — Да!

Я расхохоталась, потому что Жизнь громко заулюлюкал от радости.

— Смотри-ка, одобрил, — ухмыльнулся Дон.

— Конечно одобрил, ведь теперь нам не придется платить за чистку ковра, не так ли? Люси, твой план сработал. Эх, видели бы вы, что она сотворила с мойщиком окон.

— Я не потому провела с ним ночь, что не хотела платить за ковер. Хотя это очень любезно с твоей стороны, Дон, спасибо большое.

Дон рассмеялся. Жизнь присел на кровать. Я спихнула его ногой, и он покорно удалился, но через две минуты вернулся с подносом, который поставил Дону на колени.

— Не знаю, что вы любите: мармелад, джем или мед. Поэтому я принес все.

— А как насчет меня?

— Ты сама о себе позаботься.

Дон весело присвистнул:

— Вы со всеми ее мужчинами так обращаетесь?

Жизнь прилег у нас в ногах и захихикал.

— Дон, на свете не хватит хлеба, чтобы сделать тосты всем ее любовникам.

Дон заржал.

— Он тебя не раздражает? Ничего, что он тут болтается? — Я была удивлена.

— Ну, он же часть тебя, верно? — Дон намазал тост джемом и протянул мне.

Жизнь многозначительно задрал бровь и посмотрел на меня. Он был очень мил, но я хотела, чтобы он ушел, и чтобы Дон тоже ушел. Я должна подумать о поездке к мужчине, которого люблю.

— Ты выглядишь всклокоченной, — сообщил Жизнь, потянувшись за тостом. Затем он по-приятельски посмотрел на Дона. — Вы, наверное, думаете, что она черт знает как выглядит? Не стесняйтесь, мы оба знаем, что это правда. Она отнюдь не жаворонок. Да что там, она и в час дня бывает кошмарновата.

Дон засмеялся.

— Люси прекрасна, — сказал он и сделал мне еще один тост.

Жизнь не стал спорить, он просто внимательно меня изучал, слегка наклонив голову.

— Спасибо, — поблагодарила я Дона, но аппетит пропал. Он очень славный, но все это совсем некстати. Чем милее он себя вел, чем паршивее я себя чувствовала.

— Не означает ли это, что наше небольшое путешествие отменяется? — спросил Жизнь, словно нарочно решил затронуть больную тему.

— Нет, — хмуро ответила я, разозлившись, что он упомянул об этом при Доне. — И вообще, не мог бы ты оставить нас вдвоем?

— Не мог бы, — вызывающе отказался он.

— Если ты не уйдешь, ты об этом пожалеешь.

— Ты мне угрожаешь?

— Да.

Он откусил половину тоста и даже не шелохнулся.

— Отлично. — Я сбросила одеяло и голышом направилась в ванную — он аж поперхнулся, а Дон весело, как мальчишка, гикал и хлопал себя по коленке.