В поисках Дарования - Алексей Лебедев

Глава 14

Я открыл глаза, стоя у машины. Это не моя машина: легковая, серебристая, полуспортивная. Вокруг простиралось бесконечное седовласое, выжженное поле, со стоящими в некоторых местах грустнеющими облезлыми деревьями. Режущий горячими порывами ветер гонял по пустырю обезвоженную пыль и частички сухой растительности. На горизонте с одной стороны дороги виднелась тоненькая полоса темного леса, в сторону которого резко обрывая над моей головой идеально чистое голубое небо тянулись перистые облака. С противоположной стороны горизонт полыхал золотистым заревом, искажающийся потоками поднимающегося горячего воздуха. В руке у меня красочная, но в тоже время мрачная брошюрка из кинотеатра с футуристическими роботами, такое содержание обычно рассказывает о мировом катаклизме, где все люди должны погибнуть и воцарить железные создания. Внизу жирными буквами было пропечатано: "ОНА ВПЕРЕДИ". Кто это она и в какой стороне "перед", у меня не вызвали никаких сомнений. Я, не раздумывая, забрался в машину и, шлифуя колесами, тронул с места. Все движения давались с относительным затруднением, что привело к одной единственной мысли, объясняющей данный факт: я находился во сне. Даже машина и та при всей своей мощи, несясь на высоких скоростях, таранила пространство с относительным трудом, словно не рассекая воздух, а продирая его слой за слоем, выражая свое недовольство грозным ревом мотора. Но она не поддавалась и бежала прытко вперед, как холеный дикий мустанг.

Ни скорость, ни состояние и свойства дороги не сдерживали мое желание гнать автомобиль вперед, туда, куда подсказывает интуиция. Асфальт сменялся гравием, гравий - лесной просекой, грязными канавами, но машина не желала замечать этого и летела на всех парусах вперед. Я даже не предполагал, куда я мчусь, но точно знал конечную цель моего безумства. С тех пор как я очутился здесь у машины, моя сущность обеднела, она проснулась опустошенной, как то поле без души, без желания жить. Но всего лишь одна мысль, одна цель не давала мне окончательно потерять себя, поддерживая трепещущий огонек жизни, достигнув которой я вновь наполнюсь смыслом бытия.

Машина выехала на ровную асфальтированную дорогу. Салон наполнил свежий прохладный воздух бодрящего морского бриза. Впереди показался широкий каменный мост с невысокими массивными готическими пролетами и блеснула зеленоватая синь большой воды. Влетев на мост, я сразу обратил внимание, что через несколько метров он заканчивается, уводя дорогу резким обрывом в лоно моря. Такое положение дел в обычном мире уничтожили бы мое желание двигаться дальше банальным разочарованием, но здесь это подогревало мое рвущееся вперед нетерпение только добавить газа. Я знал, что даже когда мост закончится, я все-равно продолжу свой путь каким-то бы не было образом. Так оно и получилось. Не успев достигнуть края моста, тот сам по себе начал расти вперед, даря мне дорогу в жизнь. Через сотню метров мост уперся в склон горы с множеством зеленых холмов, на одном из которых очертился блеклый силуэт стройной девушки. Мое сердце запело, еще пару минут и моя цель будет достигнута, я облачу ее в свои жаркие объятия.

Остановив автомобиль у подъема, я выпрыгнул из машины и, не теряя ни секунды, побежал вверх по склону в руки своей судьбы. Она стояла ко мне спиной. Боясь спугнуть ее, я молча преодолевал метр за метром, вымеривал каждый шаг, чтобы не издать лишнего шума. Сердце колотилось от нетерпения и волнения, я улыбался и плакал сухими слезами, не понимая, как раньше мне не удавалось так быстро найти ее, просто сесть в машину и преодолеть несколько километров. Морской ветер раздувал ее жгуче-черное каре, принося мне нотки сладкого аромата ее пьянящих духов. Нас отделяли несколько шагов... Вытянутая рука... Оставалось только схватить ее за плечи... Но она, словно зная, словно чувствуя, обернулась нежно, по-привычному улыбнувшись, смотря на меня извиняющимся, любящим взглядом, прошептала:

- Максим, книга.

Протянув ко мне руку, она повалилась назад, растворяясь в порывах предательского ветра. Попытавшись ухватить ее, мне досталась лишь легкая дымка ее присутствия. Разбитый, озлобленный, проклиная все на свете, я повалился на колени к краю пропасти вслед за осколками своего сердца. Буря гнева заворачивалась внутри вихрями горечи. Я приклонился ближе к обрыву и, не сдержав нахлынувшего разочарования, закричал вниз пенящимся волнам:

- Не нужна мне твоя чертова книга! Мне нужна только ты! Как ты не можешь понять?! - Я глубоко безнадежно вздохнул. - Только ты, моя любимая Кира. - Уже шепотом пролилось из моих уст.

Руки и ноги обмякли, не слушаясь меня. В голове сеялись дурные мысли, растворяя мое желание к жизни, призывающие все бросить, не мучиться, не терпеть все козни судьбы, сброситься с обрыва. Но тело сгустилось в желеобразную массу, теряя возможность двигаться, я стал онемевшим комком существа, чувствующего только боль в сердце. Я чувствовал себя мелким человеком, букашечкой, которая ничего не может сделать: ни найти свое счастье, ни устроить свою судьбу, ни сброситься в пучину волн. Слезы обидной горечи намочили глаза. Слезы, скатившись по щеке, сорвались вниз, уносимые ветром в жертву океану. Словно в замедленной картинке я видел, как соленые шарики летели по воздуху, торопливо приближаясь к воде. Видимо океан посчитал знаком свыше соприкосновение слез и его волн, потому что вслед за этим умерил свой пыл, разливаясь в зеркальную гладь, ветер стих, все замерло, наступила гробовая тишина, словно кто-то поставил фильм на паузу. Запястье правой руки обдало жаром. От внезапного ожога я повалился на бок, задрав рукав куртки, обнаружил зияющий бледно-красный контур от папиного браслета. Инстинктивно схватившись за больное запястье, дабы утолить боль, подметил, что кожа совсем даже не горячая, а обычной температуры, может слегка ниже. Едкая боль от жжения браслета расползалась до половины руки, вызывая жуткую чесотку. Подо мной, где-то глубоко в земле, послышался нарастающий гул, заставляющий волноваться воду и дрожать холмы. Гул становился все громче и ближе. По склону вниз покатились камни, разрывая всплесками воду. Я перекатился на живот, стараясь не обращать внимания на гнетущую, но уже постепенно стихающую боль. Дрожь перешла в сильную вибрацию. Океан рассекла узкая, уходящая за горизонт полоса воздуха, разделяя его на две части. Затем она скрутилась в водяную воронку, которая выросла в небо толстенным столбом и раскрылась широким зеленовато-синим веером. В это же мгновение скала подо мной разразилась скрежещущим треском и мощным взрывом выплюнула сотню темно-серых валунов. Устремившись к вееру, каменный рой расплавился и слился с водным щитом. Веер сжался, словно от боли, и уже зелено-серо-голубая масса закружила над океаном, тонким столбом, извиваясь, вытягиваясь за тучи. В глубине синевы раздался раздражительно скрепящий визг, который перетек в грозное рычание. Разгоняя тучи с высоты, озаренная солнечным светом на меня кинулась, сверкая приторно-синими глазами, зубастая рожа разъяренного змея-дракона. Я понимал, что это чудовище жаждало моей смерти, но это не вызывало у меня чувство страха. Даже наоборот, придало какое-то облегчение, что вот-вот все мои страдания закончатся. Улыбнувшись, я закрыл глаза, предавая себя в жертву ужасному дракону.