Высший класс - Фридрих Незнанский

— В общем, когда его служба закончилась, она бросила все и поехала за ним… Мама тогда уже Элю ждала… Она его любила.

Они немного помолчали. Девушка о чем-то задумалась, потом вздохнула:

— Вы не подумайте, что я всем и все о себе рассказываю… Сама не знаю, с чего так разговорилась. Вы, похоже, умеете задавать вопросы!

— Просто ты чувствуешь, наверное, что мне действительно интересно услышать ответы, — серьезно произнес Гордеев.

— Господи, да, честное слово, ничего интересного ни во мне, ни в моей жизни нет, уж поверь!

В голосе Миланы прозвучала горечь, и Юрий Петрович посмотрел на нее с искренним сочувствием: ну каково, на самом деле, такой красавице, как Милана, жить исключительно заботами о не слишком здоровой, как пояснила она, матери и работой, ради которой и из дома-то лишний раз не выйдешь?! Трудно поверить, что у этой девушки, судя по всему, что он успел услышать, нет никакой личной жизни: что они, эти коломыйские мужики, ослепли там все, что ли?!

Но произнести это вслух и тем более развить данную тему адвокату не пришлось: ожила внутренняя связь в салоне, и голос стюардессы, слегка искаженный хрипотцой, характерной для репродукторов военных лет, предложил пассажирам пристегнуть ремни: самолет начинал заходить на посадку, мягко закладывая первый вираж над аэропортом Внуково.

В здании аэропорта в этот момент Филя Агеев, хмуро глянув на табло, сообщил Грязнову-младшему, что готов держать пари на сто баксов, что и этим рейсом, так же как предыдущим, адвокат не прибудет.

Денис же, только что вернувшийся из справочной и сумевший крайне удачно обаять дежурную девицу, предъявив ей свое журналистское удостоверение, весьма профессионально выполненное с помощью последних достижений в области компьютерной техники Максом, в ответ только ухмыльнулся.

— Был бы я не столь благородным идальго, каковым, увы, являюсь, лишил бы тебя этой сотни баксов, — сообщил он Филе с хорошо сыгранным сожалением. — Правильно говорят, что доброта — хуже воровства!

— Ты что, в самом деле уболтал девицу показать тебе список прибывающих? — Агеев поглядел на своего шефа с нескрываемым восхищением.

— А-а-а, пара пустяков! — самодовольно отмахнулся Денис. — Чуть-чуть личного обаяния, присыпанного сверху трогательной историей о лучшем друге, обворованном до нитки и посему не сумевшем даже номер рейса сообщить… Кстати, как видишь, почти что и без выдумки обошлось. И вот результат: адвокат и компания, которой они с Демидычем успели обзавестись, совершат посадку на московскую землю ровно через двадцать минут — по расписанию…

…Документы, за которыми охотилось сразу немалое количество заинтересованных лиц, легли на стол Александра Борисовича Турецкого спустя два часа после прибытия «Ила», совершавшего рейс «Одесса — Москва». Еще через двадцать минут получивший «отмашку» Грязнов-старший отдал соответствующее распоряжение людям, уже не первые сутки этого распоряжения дожидавшимся: штурм особняка Ивана Ильича Ильичева по кличке Борода начался спустя еще полтора часа и длился более получаса. Штурм завершился успешно.

Поздним вечером второго января к знаменитой «дачке», принадлежавшей Ильичеву, подкатила новенькая серебристая «ауди» последней модели. Вышедшая из нее молодая женщина в короткой шубке из меха редкой золотистой норки выглядела куда свежее, чем могла бы после почти двух суток празднования Нового года в обществе сразу двоих молодых людей… Небрежно хлопнув дверцей, она сердито пнула ножкой, обутой в изящный сапожок, глухую металлическую дверь, не понимая, как посмели охранники не увидеть, кто именно подъехал к «дачке».

— Нажрались, что ли?! — рявкнула женщина голосом, совершенно не подходящим для столь элегантной дамы.

— Простите… — Дверь моментально открылась, и Маргоша на мгновение замерла, увидев перед собой незнакомую физиономию и камуфляжную форму возникшего словно из-под земли «охранника».

Маргоша совсем не напрасно была воспитана своим отцом в определенных правилах: соображала она не просто быстро, а очень быстро. Еще быстрее просчитывала варианты, коих, как она моментально предположила, обнаружив за дверью чужого типа, могло быть в данный момент только два — если иметь в виду ее собственное поведение.

Уйти от этого «камуфляжника», молниеносно запрыгнув в стоявшую с невыключенным движком «ауди», Марго с ее прекрасно натренированной реакцией и быстрым, гибким телом ничего не стоило. Она, однако, избрала вариант № 2. Высокомерно оглядев незнакомца с ног до головы, девушка спокойно шагнула вперед и почти уперлась парню в грудь.

— Могу я узнать, что вы делаете в моем доме?! — прошипела она и, отодвинув его плечом, уверенно зашагала к особняку, возле которого толпилось несколько человек в форме и стояла труповозка.

— Стоять! — рявкнул пришедший в себя омоновец. — Стоять или буду стрелять!

Но Марго даже не соизволила оглянуться, тем более что навстречу ей уже спешили несколько человек. И теперь она могла разглядеть то, что минутой раньше было скрыто их спинами: окровавленный труп Георгия Сопелова, лежавший на брезентовых носилках на снегу рядом с труповозкой, и человека в натянутом поверх пальто грязном белом халате, разворачивающего клеенчатый мешок…

Равнодушно скользнув глазами по трупу, Марго остановилась, поджидая направлявшихся к ней мужчин.

— В чем дело?! — рявкнул один из них, вероятно, старший по званию. — Кто вы такая?!

— Нет, это я вас должна спросить, в чем дело, — резко ответила она и с ненавистью посмотрела на говорившего. — Это мой дом! Что вы здесь делаете?!

— Ваш? — В голосе мужчины послышалось невольное недоумение.

— Во всяком случае, формально он мой! — Марго продолжила свой путь к входу в особняк, но на этот раз ее действительно остановили, грубо схватив за рукав шубки.

— Ах, ваш! — Офицер насмешливо посмотрел Марго в лицо. — Что ж, в таком случае вы, мадам, арестованы — за укрывательство особо опасного преступника и за соучастие в… Ну, это мы скоро выясним, в чем именно, помимо убийства!.. Вот теперь прошу в дом!

Одновременно второй из мужчин, оказавшийся позади Марго, ловко провел руками по ее телу, проверяя наличие оружия, отчего она пришла в настоящую ярость.

— Не сметь ко мне прикасаться! — взвизгнула женщина, но тут же взяла себя в руки и ядовито расхохоталась: — Насчет соучастия в убийстве, господин хороший, вам вряд ли что обломится! К вашему сведению, я не была дома два дня, любой из прислуги это подтвердит… Ну а насчет укрывательства — не смешите меня, ради бога!.. Я всего лишь не могла допустить, чтобы мой престарелый отец, которого вы, видимо, и считаете особо опасным преступником, доживал свой век в одиночестве, вдали от своей единственной дочери… Хочу посмотреть на человека, которому удастся доказать, что это не так!.. Но этот человек уж точно не вы!.. Так что, я по-прежнему «арестована»?

Офицер посмотрел Марго в лицо с нескрываемым интересом и усмехнулся:

— Вам в любом случае придется проехать с нами, а там уж и решим, что к чему… Надеюсь, документы у вас с собой?

— Кто ж уезжает из дома на два дня без документов? — Она тоже улыбнулась, вызвав тем самым в памяти офицера давно позабытую, еще со школьных, пожалуй, времен, легенду о Медузе Горгоне. Правда, та не столько улыбалась своим жертвам, сколько просто на них смотрела. Но если бы Горгоне вздумалось улыбнуться, улыбочка бы наверняка получилась точной копией улыбочки достойной дочери своего папаши…

«Интересно, — подумал офицер, усаживаясь вслед за Маргошей в служебную машину, — неужели у этой стервы есть веские основания полагать, что ее не сумеют зацепить?.. Жаль будет, если придется отпустить это ядовитое семечко…»

Январь 2005 г. Диана и адвокат

Перед дверью палаты она остановилась, внезапно потеряв всю свою решимость, и растерянно повернулась к своему спутнику:

— Я не могу…

Сейчас, с бледным как меловая бумага, осунувшимся лицом, пересохшими губами и темными подглазицами, с небрежно заколотыми волосами, Диана Гроднева вовсе не выглядела красавицей, как еще несколько недель назад. Казалось, в считанные дни все издержки ее «профессии» проступили на лице девушки, добавив к ее девятнадцати годам добрый десяток лет. Юрий Петрович сочувственно оглядел Диану и, взяв ее за руку, осторожно отвел в крошечный холл, деливший больничный коридор надвое. Девушка последовала за ним покорно и безвольно опустилась на клеенчатую кушетку, стоявшую между окном и каким-то раскидистым растением в грубо сколоченной кадке.

— Постарайтесь взять себя в руки, — негромко, но твердо произнес Гордеев. — Я обещал главврачу, что вы ни в коем случае не станете волновать Кирилла Александровича… Обширный инфаркт, Дианочка, вещь серьезная, с ним не шутят. Нас сюда вообще бы не впустили, если бы ваш отец не настаивал на этом сам: хочет собственными глазами убедиться, что его дочь действительно жива, что никто его не обманывает, чтобы успокоить…