Перекрестный галоп - Дик Фрэнсис

Как говорил Алекс, деньги периодически поступали на счет, очевидно — от «инвесторов» в Великобритании, а неделю спустя исчезали с этого счета. Если он прав, то оседали они на каком-то секретном счете в Швейцарии, принадлежавшем Кэрравею или Уоррену.

Я особенно тщательно просмотрел все трансакции за последнюю неделю, стремясь отыскать след «бизнеса компании», о котором упоминал в электронном сообщении Джексон.

И отыскал два крупных депозита. Оба в американских долларах, на одном миллион, на другом — два миллиона. Еще парочка простаков отыскалась, подумал я, которых обманом залучили в несуществующий хедж-фонд.

Один из депозитов, тот, что на два миллиона, был именным: Толерон — значилось там. Я знал, что где-то слышал эту фамилию прежде, но никак не удавалось вспомнить. И тогда я набрал «Толерон», запустил поисковую систему «Гугл». И вскоре получил ответ.

На мониторе крупными красными буквами возникло название: «ТОЛЕРОН ПЛАСТИКС», чуть ниже более мелким шрифтом располагалось пояснение: «Крупнейший производитель дренажных труб в Европе». Миссис Мартин Толерон была той самой утомительной дамочкой, с которой я сидел рядом на ужине у Изабеллы. И которой очень скоро предстояло узнать, что ее замечательный муж не так уж и замечателен в бизнесе, как ей казалось. Мне стало почти что жаль несчастную.

Неужели это было всего одиннадцать дней назад? Так много событий произошло за это время.

Я стал выяснять подробности о мистере Мартине Толероне. Почти в каждой ссылке говорилось о продаже его компании в прошлом ноябре какому-то российскому концерну — сделке, прибавившей к его состоянию свыше ста миллионов долларов.

И тут я перестал жалеть его жену за потерю каких-то несчастных двух миллионов.

Как говорил Алекс, они могли себе это позволить.

Во вторник, рано утром, пока мать ушла наблюдать за тренировкой лошадей, я снова позаимствовал машину у Яна Норланда и отправился навестить мистера Мартина Толерона.

Если верить Интернету, проживал он в деревне Эрмитейдж, в нескольких милях к северу от Ньюбери, а точный адрес мне любезно подсказали в сельской лавке.

— О да, — сказала полная пожилая женщина, стоявшая за прилавком. — Здесь у нас все знают Толеронов, особенно миссис Толерон. — Тон предполагал, что миссис Толерон была не самой желанной покупательницей в этом магазине. Должно быть, подумал я, это как-то связано с ее непрерывными восхвалениями замечательного мужа, но, скорее всего, продиктовано завистью к богачам.

Дом Мартина Толерона на Яттенден-роуд, почти на самом краю деревни, являл собой внушительное зрелище и вполне соответствовал представлениям о том, как и где должен жить «капитан индустрии». Я притормозил у наглухо запертых высоченных железных ворот и надавил на кнопку домофона, не будучи уверен, что скажу, если мне ответят.

— Да? — донесся из железной коробки мужской голос.

— Мистер Толерон? — спросил я.

— Да, — ответил мужчина.

— Мистер Мартин Толерон?

— Да, — в голосе чувствовалось легкое раздражение.

— Мое имя Томас Форсит, — начал я. — Я бы хотел…

— Послушайте, — резко перебил он меня, — я не разговариваю с теми, кто ошивается у ворот. Всего хорошего. — Щелчок — и в коробке настала тишина.

Я снова нажал на кнопку. Ответа не последовало, тогда я позвонил снова, подольше.

И он вернулся.

— Что вы хотите? — раздался раздраженный голос.

— Вам что-нибудь говорит название «Рок Банк Лтд. (Гибралтар)»? — спросил я.

Он ответил не сразу.

— Как вы сказали, кто вы?

— Томас Форсит.

— Подождите. Сейчас я к вам выйду.

Я ждал, и вскоре из боковой калитки вышел невысокий толстяк и зашагал ко мне. Я смутно помнил его, видел на ужине у Изабеллы, где мы не обмолвились и парой слов. Внешность, подумал я, бывает обманчива. Мартин Толерон не производил впечатления мультимиллионера и капитана индустрии. Но с другой стороны, ведь и Александра Македонского вряд ли можно было назвать Адонисом. Говорили, что он был коротышкой с кривой шеей и разноцветными глазами — один карий, другой голубой.

Мартин Толерон остановился футах в десяти от ворот.

— Чего вам надо? — осведомился он.

— Просто поговорить, — ответил я.

— Вы из Департамента по налоговым и таможенным сборам?

Странный вопрос, подумал я, но, возможно, он боится, что я вручу ему повестку с вызовом в суд по неуплате.

— Нет, — ответил я. — На прошлой неделе мы виделись с вами на обеде у Джексона и Изабеллы Уоррен. Я сидел рядом с вашей супругой.

Он отступил к воротам на пару шагов, щурясь, смотрел на меня.

— И все-таки чего вы от меня хотите?

— Хочу поговорить об инвестициях, которые вы сделали в «Рок Банк Лтд.» в Гибралтаре.

— Это не ваше дело, — сказал он.

Я не ответил, просто молча стоял и с любопытством рассматривал этого человека.

— И вообще, откуда вы это знаете?

Именно этого вопроса я от него и ждал.

— Думаю, будет лучше, если мы войдем в дом и поговорим в спокойной обстановке, вместо того чтоб кричать на всю улицу, где каждый может услышать. Вы не согласны?

Он согласился. Достал из кармана маленькую черную коробочку, нажал на кнопку. Ворота отворились, я вернулся к машине Яна.

Припарковался я на усыпанной гравием площадке перед портиком с колоннадой в псевдогеоргианском стиле, откуда был виден вход в модерновый особняк из красного кирпича.

— Пройдемте в кабинет, — сказал мистер Толерон и повернул от парадного входа к небольшой двери пристройки между особняком и просторным зданием, где, видимо, размещался гараж. Я вошел следом за ним в большую комнату, обитую дубовыми панелями, со встроенным дубовым же письменным столом и книжными полками за ним.

— Присаживайтесь, — сказал он, указывая на одно из двух кресел, и тут я впервые за все время уловил в его манерах уверенность и решительность, свойства, столь успешно послужившие ему в бизнесе. И мне захотелось убедиться, что Мартин Толерон может стать ценным другом, а не заклятым врагом.

— Ну, так в чем дело? — спросил он, усаживаясь в другое кресло. И развернулся лицом ко мне, слегка выпятив подбородок.

— У меня есть основания полагать, что недавно вы отослали приличную сумму денег в «Рок Банк Лтд.» в Гибралтаре в качестве инвестиции в хедж-фонд.

Я выдержал паузу, он молчал. Просто смотрел на меня, и никакого дружелюбия во взгляде заметно не было. Я немного занервничал. Может, вообще не стоило приходить к нему? А что, если Толерон один из участников заговора? Неужели я вошел в клетку льва, точно овечка, обреченная на заклание?

— И еще у меня есть основания полагать, — продолжил я, — что этот инвестиционный фонд в реальности не существует и что у вас обманом выманили деньги.

Он продолжал смотреть на меня.

— Зачем вы все это мне говорите? — спросил он и поднялся из кресла. — Чего именно ждете от меня?

— Ничего, — ответил я.

— Нет, вам что-то нужно, это ясно! — Теперь он почти кричал. — Иначе к чему было приходить? Вы же пришли сюда не для того, чтоб сообщить плохие новости, которые мне и без того известны. Вам нужны деньги?

— Ну, разумеется, нет, — обиделся я. — Пришел предупредить вас.

— Но зачем, с какой целью? — агрессивно спросил он. — Если, как вы утверждаете, я уже сделал инвестиции в мошеннический фонд, тогда ваше предупреждение запоздало. Да и вообще, с чего вы взяли, что это обман? Может, вы сами все это затеяли, а?

Да, разговор пошел совсем не так, как я рассчитывал.

— Просто подумал, вам надо это знать, чтоб больше не попадаться на удочку мошенников, — обиженно заметил я. — Сам я не имею отношения к обману, просто сын одной его жертвы. Надеялся, что у вас есть информация, которая поможет мне вернуть деньги. Вот и все.

Он снова опустился в кресло и молчал несколько секунд.

— Какого рода информация? — уже более спокойно спросил он.

— Ну, — ответил я, — при всем уважении к моей матери она далеко не финансовый гений, и обмануть ее ничего не стоило, но вас… — Я выдержал многозначительную паузу.

Он снова поднялся, подошел к столу. Взял большой белый конверт и бросил мне на колени. В нем находился глянцевый рекламный проспект, где описывались невиданные инвестиционные возможности, которые «выпадают лишь раз в жизни». Я пролистал его. Все выглядело очень убедительно и создавало впечатление вполне легитимной организации со снимками офисных зданий в Гибралтаре, с графиками роста доходов от инвестиций в прошлом и на перспективу, которые доказывали, что все движется в верном направлении, о чем свидетельствовали восторженные отзывы многих инвесторов.

— С чего вы взяли, что это обман? — спросил он.

— Знаю о двух отдельных случаях с разными людьми, в том числе с моей матерью и отчимом: после инвестирования в этот банк они потеряли свои деньги. Всем им говорили, что хедж-фонд, в который они вложили деньги, вдруг обанкротился и никакого имущества и финансовых активов у него не осталось. У меня есть основания полагать, что, во-первых, эти фонды никогда не существовали и деньги были просто украдены.