Дети Армагеддона - Терри Брукс

Ветка поднялась, и голос пропал. Кирисин ждал, но больше ничего не случилось. Элкрус хранила молчание. Он медленно выдохнул, во рту у него пересохло, лицо пылало. Все, что сейчас произошло, казалось нереальным, призрачным, как будто он видел сон.

— Что же мне делать? — прошептал он в пространство.

Кирисин дождался рассвета, дождался конца приветствия и всех положенных ритуалов, потом собрал Избранных на краю росчисти и рассказал им, что произошло. Они сидели рядышком, слушали его и переглядывались. Когда Кирисин завершил рассказ, они уставились на него с таким видом, будто он потерял разум. На их лицах было написано явное сомнение.

— Вы мне не верите? — со злостью спросил Кирисин. Кулаки его сжались — Я знаю, что я слышал!

— Я знаю, ты думаешь, что слышал, — скептическим тоном произнес Биат. — А может быть, ты это вообразил.

Несколько Избранных кивнули, соглашаясь. Они хотели, чтобы он все это придумал. Кирисин сердито затряс головой.

— Я ничего не придумал. Она говорила со мной. Она сказала, что придут какие-то перемены и они все разрушат. Она сказала, что мы должны уйти отсюда и взять ее с собой. Она говорила об Эльфийских камнях и магии, о Хрониках и секрете. Я хорошо понял ее.

— Иногда сразу многим кажется, будто они видели или слышали то, чего никогда не происходило, — тихо сказал Гилн.

— Элкрус никогда ни с кем не говорила, — добавила Рэйа. Ее темные глаза твердо смотрели на Кирисина. — Никогда.

— Да, может быть, раньше никогда, — согласился Кирисин. — Но сегодня она заговорила. Вы можете отговариваться, чем хотите, но это не изменит положение дел. Перестаньте твердить о снах и галлюцинациях. Что мы собираемся делать?

— Эриша, — Биат обратился к их руководителю, — что, по-твоему, нам следует делать?

Эриша, казалось, не услышала его. Но когда все замолчали, ожидая ответа, она сказала.

— Ничего.

— Ничего? — недоверчиво переспросил Кирисин. — Не смеши меня! Ты должна пойти к своему отцу и рассказать ему, что произошло.

Эриша покачала головой.

— Мой отец этому не поверит. Я даже не знаю, верю ли я. — Она вдруг разозлилась. — Я руковожу Избранными, Кирисин. Я говорю, что мы делаем, а что нет. Нам необходимо убедиться в том, что ты говоришь. Нам необходимо увидеть, заговорит ли она с кем-нибудь из остальных. Тогда мы сможем принять решение.

— На мой взгляд, это здравая мысль, — согласился Биат, кидая на Кирисина взгляд, означавший «Будь благоразумен».

Кирисин не мог поверить своим ушам.

— Дождаться другого раза? Убедиться, заговорит ли она с кем-то еще? Что это за совет такой? Она сказала, что зависит от нашей помощи! Какую помощь мы окажем ей, выжидая?

— На самом деле никто не уверен, что ты что-нибудь слышал, — резко сказала Эриша. — Ты только думаешь, что понял! Ты все время грезишь наяву! Ты, наверное, все время слышишь голоса. Ты — первый из нас, кто способен вообразить себе нечто, чего никогда не было! Не поучай нас, что нам следует делать!

Кирисин уставился на нее, потом посмотрел на остальных.

— Вы все думаете, что дерево не говорило со мной, что мне все это приснилось?

Он ждал ответа. Его не последовало, Избранные отвели глаза. Кирисин не мог сказать, были ли они на его стороне или на стороне Эриши. По правде сказать, это не имело значения. Они могут просидеть здесь, за разговорами, до морковкина заговенья, и все без толку. Что они могут сделать, чтобы найти Эльфийские камни, если они еще существуют? Что они могут придумать, если никто из них даже не слышал о Путеводной Звезде? Ничего они не могут делать, кроме как прятать голову в песок.

Кирисин отвергал возможность того, что он вообразил себе Элкрус, беседующую с ним. Его разум четко ухватил суть дела. Демоны и люди нашли способ уничтожить мир, и Элкрус предупреждает Избранных, что надо действовать. Она надеется на них. И если они не желают отречься от своих обязательств по отношению к ней, у них нет выбора. Они должны сделать то, о чем она просила.

Кирисин встал.

— Вы все можете делать что угодно. Но я намерен поговорить с королем!

Глава пятнадцатая

Больше не глядя в их строну, Кирисин величавой поступью покинул поляну. Остальные Избранные кричали ему вслед, призывая его вернуться, предупреждая, что он действует слишком поспешно и необдуманно. Он слышал, как Эриша крикнула ему, что он совершает ошибку. Кирисин не обратил внимания на ее слова, как и на все остальные, придя в бешенство от их нежелания сделать хоть что-нибудь, кроме как искать причины не делать ничего. Даже Биат, его лучший друг! Кирисин ожидал от него большего. Но он всегда от всех, кроме себя, ожидал большего.

Кирисин был одним из тех, кто всегда увиливал от решений. В любом деле он был на стороне сомневающихся.

Но сегодня он поступает иначе. Почему?

Этот вопрос почти заставил его остановиться. Ответа у Кирисина не было. Он ощутил странное чувство, как будто, приняв решение, он перешагивает некую черту, и ему следует хорошенько подумать, прежде чем идти. Но гнев и двигавший им порыв поддерживали намерения Кирисина в момент, когда здравый смысл и сомнения могли заставить повернуть обратно. Он так гордо, с такой непреклонностью удалился, что возвращение назад будет равносильно признанию в трусости. Прекратив обсуждение причин, по которым он принял на веру то, что говорила Элкрус, Кирисин покончил с бессмысленными разговорами. Он не мог объяснить, почему его обязательства по отношению к Элкрус превыше всяких доводов и здравых рассуждений, и исходил из самой сути своей службы в качестве Избранного. Кирисин не мог объяснить остальным, но для него это был единственно приемлемый путь.

То, что Элкрус говорила с ним сегодня утром, подстегнула его всегдашнюю готовность служить и защищать ее.

«Почему я покинута?»

От этих слов Кирисина бросило в дрожь. Этот упрек нельзя было пропустить мимо ушей.

Чего Кирисин не мог понять, так это — почему Эриша отказалась действовать? Почему она не согласилась поговорить с отцом? Это выглядело так, словно она боялась, что Кирисин сравняется с ней. Другой причины он придумать не мог, хотя, с другой стороны, и не стремился разобраться в их отношениях. Он полагал, что, будучи дочерью короля, она отнесет эту проблему к разряду внутренних, тех, которые обычно не делают достоянием широкой публики. Его отец и мать делились частью своих проблем с Ариссеном Беллороусом. Не было бы ничего странного в том, если бы его дочь иногда поступала так же.

Тем не менее Эриша категорически не хотела говорить с королем.