Противостояние - Юрий Иванович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Неприемлемо! – категорически отвергло устройство. – Тем более что Ситиньялло жив и находится здесь».
«Постой, постой! Как это здесь? Неужели это он устраивал недавно взрывы в недрах, из-за которых мне показалось, что ко мне приближается помощь?»
«Нет. Взрывы совершали люди, подобные тебе. Разве что среди них две особи женского пола и один слишком уж несуразный великан. По моим данным, он принадлежит к баюнгам из мира Ба. Место рождения женщин и еще одного мужчины мною не установлены. Место рождения летающего коня тоже неизвестно».
От таких новостей графу Дину чуть не поплохело. Он, конечно, не предполагал, что ринувшиеся за ним следом смогут обойтись без «чуткого руководства» его отчаянной и деятельной супруги, но теперь окончательный состав группы вызвал у него желание ругаться громко и вслух. Александра – понятно. Шу’эс Лав тоже прокатывает, хотя, по логике, должен оставаться у створа в пустыне на связи. Еще один мужчина становился известен по соображениям: кто еще другой может здесь оказаться вместе с пегасом, кроме как ничего не умеющая, но лезущая в любую заварушку Елена?! Понятно, что сопровождающий ее всюду Курт тоже сейчас где-то там рядом.
«Все четверо… то есть пятеро целы и здоровы?» – не удержался граф от вопроса.
«Советник» опять странно подумал перед ответом:
«Здоровы, без повреждений».
«А чем они сейчас занимаются?»
«Информация подлежит сокрытию», – последовал странный ответ, который Дмитрий продолжил вопросом:
«По причине?»
«Дело касается моего подопечного ученика, действия которого я не имею права корригировать путем нежелательного воздействия посторонних лиц».
«Ух, как загнул! Да ты не „Советник“, ты настоящий бюрократ! Тогда объясни мне: зачем ты вообще вышел со мной на контакт? Не проще ли тебе связаться со своим подопечным Ситиньялло? И уже ему прививать хорошие манеры и корригировать, так сказать, непосредственно?»
«К сожалению, мой ученик болен и не воспринимает моих попыток выйти на контакт. Поэтому в сложившейся обстановке и учитывая крайнее истощение элементов питания пришлось обращаться за помощью к иным имеющимся на данном пространстве разумным. Подобное отклонение от правил предусмотрено в рекомендациях для моего существования».
«Ага! Ну хоть что-то начинает проясняться, – рассуждал Дмитрий, не прекращая беседы. – То есть твой ученик приболел, перестал тебя слушаться и нуждается в моей опеке? Я правильно понял?»
«Нет. Ситиньялло болен с момента рождения, и его разум до сих пор не очистился от мешающих правильно мыслить наростов. Для начала мне следует его обучить, как себя излечить, и дать нужные советы по вопросам существования вообще. Ты нужен для доставки меня к источнику питания, а потом для передачи моему ученику имеющихся для него указаний и обучающих образов».
Торговец стал примерно уже догадываться, о ком идет речь. Поэтому перешел на уточняющие вопросы:
«Слушай, „Советник“! Этот твой вашшарг моложе меня?»
«Старше».
«И намного старше?»
«Предполагаемый возраст к данному времени: одиннадцать тысяч стандартных лет».
«Ха! Так это он, оказывается, поел всех местных аборигенов, украл у меня оружие и устраивает здесь ловушки?»
Тон ведущегося контакта стал насквозь официальным даже в устах неживого существа:
«Деяния больной особи, как и детской особи, не имеющей ярко выраженной степени взросления, не рассматривается как противоправные, если совершены при контролирующем сознание инстинкте. Гибель аборигенов обуславливалась непроизвольной попыткой организма сохранить свою жизнедеятельность, поэтому вне пространства рождения особи она не подпадает под акт гуманитарного наказания или развоплощения».
На такие параграфы законов непонятных и совершенно неизвестных вашшаргов оставалось только ошарашенно мотать головой. Что Дмитрий с фырканьем и делал. То есть получалось, что больное чудовище, умеющее как разумные кальмары приникать сквозь камни (а как иначе оно обокрало Торговца?), не несет никакой ответственности за уничтожение цивилизации лишь по банальной причине: «Хотелось кушать!» Скорее всего, кто-то после рождения Ситиньялло спрятал его здесь, приставил нянечку в виде коробки с тестами и все оставил в руках судьбы. Вот маленький вашшарг и вырос в большого Врубу, а из-за врожденной болезни мозга своего советника услышать не мог изначально. И в данный момент, и в далеком прошлом это чудовище что хотело, то и творило. «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало!»
Скорее всего, родители избавились от своего потомства как раз по причине крайнего неумения излечить и постоянных ссор, трудностей общего характера с соседями. После такой догадки возникли следующие вопросы:
«Где вообще проживают вашшарги?»
«Конкретная информация скрыта».
«Где находятся родители Ситиньялло?»
«Развоплощены одиннадцать тысяч лет назад».
«Ага, сирота, значит. Ну да, тяжелое детство, дикое окружение, недостаток материнского молока. А как вашшаргов называли иные разумные существа?»
«Информация не для посторонних».
«Ха! Слышь, ты, кусок перекрученной арматуры! – рассердился Дмитрий. – Твои проволочки еще не слиплись от старческого маразма? Если ты хочешь моего сотрудничества в данном вопросе и моей помощи, обязан отвечать на все мои вопросы предельно четко, емко и правдиво! Понятно?»
«Советник» не имел эмоций, хотя его ответ и мог показаться ехидным:
«Подобный шантаж при попытке заставить меня подчиниться в нарушение правил заставляет меня предупредить в ответ: всем четверым людям и пегасу грозит гибель. Если пополнение моих систем энергией не состоится, Ситиньялло не получит должных разъяснений и указаний. Вследствие чего будут уничтожены все человеческие особи, сейчас находящиеся в недрах. Баюнг и пегас – тоже. Обязан также напомнить, что имеющиеся у меня силы на исходе. Следует торопиться на нижние уровни к главному элементу».
Вот и получалось, что противная железяка, или как она там выглядела, сама шантажировала человека. Ничего не оставалось, как вначале попытаться отыскать весомые причины для отказа.
«Ходившие вниз аборигены в свое время умерли от облучения».
«Они не услышали моих рекомендаций и не отключили защитное поле. Оно там существует для сохранения в стазисе скоропортящихся деталей, металлов и кристаллов памяти. Отключается посредством пяти штатных рубильников».
Понятное дело, что даже опустить рубильники для аборигенов оказалось делом немыслимой сложности. Видимо, те, кто устанавливал «хижину с дарами», изначально поведали аборигенам, что и где следует опустить, да некоторые знания оказались утеряны, а самим догадаться детям пещер мозгов не хватило. Вот и вымерли… в зубах у Врубу.
«Смогу ли я нести твой корпус, „Советник“?»
«Вполне. Вес моего модуля немногим больше тяжести твоего тела».
«Вот радость-то какая! – ерничал Светозаров. – Всего лишь немногим больше? Слушай, а ведь есть еще более простой и скорый выход: ты мне сейчас быстро скидываешь информацию по обучению и рекомендациям для твоего ученика, а я уже сам направляю его на путь истинный, ну и попутно на излечение. А? Причем учитывай: без госпитального стационара и лишней возни с рубильниками».
«Запрет на передачу некоторых данных посторонним!»
«Ха! Так ты эти запретные данные уноси с собой в могилу. А мне – только полезные для здоровья твоего ученика сведения».
«Не положено. Информация о рождении и предназначении входит в комплекс излечения и формирования самосознания».
Последующие хитрости и попытки запутать «Советника» парадоксальными задачками ни к чему так и не привели. Тот держался вбитых в него истин и на все имел четкий, обусловленный должными инструкциями ответ. Мало того, перерасход последних крох энергии оказался настолько стремительным, что все прения прекратились категоричным сообщением:
«Пошли последние пять минут. Человек, слушай инструкцию: мой корпус находится под скалой алтаря вымерших аборигенов. Тебе надо отодвинуть скалу, разобрать камни колодца и достать меня наверх. Маршрут движения к законсервированной в стазисе базе выгравирован на поверхности корпуса. По прибытии на место установить корпус на основание с разъемами. После чего я уже сам продолжу дальнейший инструктаж. Торопись, человек! Жизнь твоих друзей и пегаса зависит от твоей расторопности и исполнительности!»
После этого «Советник» еще что-то пискнул, каркнул и… затих окончательно.
Так что выраженные вслух нехорошие ругательства он наверняка уже не услышал. Зато их услышал аккуратно выглянувший из-за поворота тоннеля Крафа:
– Эй, союзник, разве можно так с самого утра ругаться? Уж на что я неограниченной властью развращен, и то себе такого не позволяю… часто.
