Силовой вариант ч. 2(СИ) - Александр Афанасьев

Вместо ответа — Уорден двинул командиру дельтовцев да так, что он от неожиданности успел закрыться

— Ты, сукин сын, я иду и этим все сказано!

Симмонс сплюнул

— В армии служили?

— Да.

— Вьетнам?

— Сайгонская станция обеспечивал Феникс.

— Хрен с вами, мистер. Найдете Сойку. Он даст вам рюкзак, чертовски тяже6лый. Понесете его.

— Что там?

— Пулеметные ленты и Клейморы. Лишним не будет никогда…

Уорден хотел послать командира дельтовцев подальше — но прикусил язык. В военной операции какая работа тебе найдется — это и есть самая лучшая для тебя работа.

Симмонс заметил это и улыбнулся…

— Возможно, вы не такое дерьмо, мистер. Сойка даст вам еще маленький автомат. С голыми руками туда идти нельзя…

На взлетке Джеладабадского аэродрома раскручивали винты два Ка-29. К бронированным транспортным вертолетам бежали десантники…

В десятке километров отсюда — товарищ Бек орал в гарнитуру рации.

— Снег двадцать, Снег двадцать, я Факел. Проверь по таблице — Факел.

— Этого позывного нет в таблице!

— Свяжись с Кабульской станцией, они там есть! Мне срочно нужна картинка по пограничной зоне, координаты…

Новейший, только что принятый на вооружение Н70 Морской Ястреб, напрягаясь изо всех сил, перевалил через хребет. Машина была недовведенной, она начала только-только поступать на вооружение как противолодочная машина, заменяя старые Сикорские и Каманы. Ее им дали потому что не было ничего другого, перегнали с эсминца. В вертолете была большая куча всего лишнего, противолодочного оборудования, которое было ни к чему в горах, два пилота, пятеро бойцов Дельты и бывший начальник станции в Пешаваре, ныне и.о. начальника русского отдела Милт Уорден. Он сидел на каком-то ящике, обхватив рюкзак с пулеметными летами и дрожал — то ли от холодного воздуха, врывающегося через распахнутую дверь, то ли еще от чего…

— Десять минут, приближаемся!

Пулеметчик напрягся за спешно установленной турелью.

Бойцы Дельты сидели спокойно. Это были профессионалы, лучшие в американской армии, лучшие в силах НАТО, те, кто стоит на пути сталинизма.

— Десять минут! Сильный ветер, машина нестабильна!

Машина и впрямь была нестабильна. Перегруженная, с усиленным шасси, она была совсем не приспособлена для разреженного воздуха и таких высот. Поговаривали, что ее приняли на вооружение не потому, то она была лучшая, а потому что дали больше взятку…

— Задымление по фронту! На одиннадцать часов столб дыма.

Уордену хотелось посмотреть — но он ничего не видел и не мог видеть. Вот так вот лететь, не видя куда — предельно хреново.

… используем лебедку…

… нет корзины…

… черт с ним, с буем…

— Пять минут, готовность! Зеленый дым, зеленый дым.

Симмонс обернулся и показал изрядно струхнувшему ЦРУшнику большой палец. Сверкнул улыбкой — сейчас все решится.

— Вон они! На час!

— Посадочной площадки нет! Посадка невозможна!

— Стравливай трос! Стравливай трос, эвакуируем без посадки!

— Фиксирую!

Вертолет никак не мог зависнуть на одном месте.

— Зафиксировал. Лучше не получится.

— Три метра! Семь метров!

И тут пулеметчик что-то крикнул и открыл огонь. Пилот попытался снизиться, чтобы укрыться скалой — но это ему не удалось.

Милтон Уорден, и.о. начальника отдела по борьбе с коммунистической угрозой, только что проведший самую эффектную операцию по извлечению агента из лап Советов из всех, которые когда либо проводились советской разведкой — почувствовал сильнейший удар — и его ослепила ярчайшая вспышка. Навсегда ослепила.

Пилот головного Ка-29 увидел зависший вертолет странной, обтекаемой формы, похожий на акулу и… белого цвета, зачем белого!? Принимать решение времени не было, необычный вертолет, он не знал его характеристик и чем он вооружен. На его пилонах были подвешены по два блока тяжелых НУРСов — и он ударил НУРСами, прицелившись чуть выше. Он решил, что этот странный вертолет намного маневреннее его Камова и подумал — рядом скальная стена, осколки от разорвавшихся НУРСов повредят этот странный вертолет и заставят его совершить вынужденную посадку. НО получилось все по-другому. Американский пилот повел машину вперед и вверх — и один из НУРСов ударил по хвостовому оперению Сила взрыва была такова, что хвост Сикорского не просто повредило — его отрубило напрочь взрывом — и вертолет полетел на склон, метров с пятнадцати, если не двадцати…

И в следующее мгновение — по вертолету что-то ударило, ударило со свирепой силой и пилот советского вертолета вдруг почувствовал, что он куда-то летит… вверх летит?

Но почему вверх?

Майор Шрейвер. Прикрывавший высадку и видевший все от начала до конца понял — вот теперь они влипли по-настоящему. Эвакуационный вертолет сбит и сбита вместе с ним последняя надежда выбраться отсюда, из этих гребаных гор. Остается только подороже продать свою жизнь этим гребаным коммунистам.

Если так… не такая плохая смерть для солдата. Его отец работал на заводе Форда и умер от рака… он видел его в последние дни и тайно молил Бога, чтобы ему такой смерти не досталось. Его пытались спасти… но ничего не помогло, ни химиотерапия, ничего другого. Что касается его… он противостоял коммунистам во Вьетнаме, в Лаосе, в Камбодже, в Сальвадоре, в Никарагуа и еще в десятке других засранных местечек, в которых сражались и умирали такие как он. Не такая плохая смерть, вспышка — и все…

Он выстрелил… ага, пропал, гаденыш! Еще, еще… он толкнул капрала Гордона, лежащего рядом.

— Иди, помоги нашим! Может, кто-то спасся!

— Что, сэр?

Белый совсем. Жаль его…

— Мы никогда своих не оставляем!

Сколько осталось? В обойме. Он поставил свежую — никак не меньше семи. Хорошее оружие, надо рекомендовать на вооружение

Что, гады, боитесь?

Первый вертолет отваливал в сторону, выходил из боя, он не видел дыма, но знал что попал. Второй — заходил в атаку.

Ну, вот и все. Конец игры…

Залп НУРСов — вздыбил горный склон, полыхнуло пламя.

— Попал!

— Справа! Справа!

Дым от горящих вертолетов поднимался вверх, автоматическая пушка была нацелена прямо на бегущего по склону, уже не скрывающегося американца…

С…и!

Сунувшийся в пилотскую кабину прикомандированный, старший лейтенант государственной безопасности в одно мгновение оценил ситуацию

— Что, ох…и?! — гаркнул он — живым!

— Есть!

Пилот еще довернул вертолет — и снаряды многоствольной тридцатимиллиметровой пушки ударили много выше и правее бегущего американца…

Пока в афганских горах, в афганском приграничье — с нечеловеческой яростью рвали друг друга на куски, сражались и умирали люди — генерал Сергей Телятников сидел на первом этаже штабного здания базы в Кохате. Ему принесли чая и хлеба. Настоящего американского хлеба — белого, порезанного, упакованного каждый ломтик в отдельный пакетик с каким-то красочным изображением. Совсем не то, что советская ноздреватая, кислая, тяжелая черняшка.

Он не ел этот хлеб… он был сыт этим ощущением свободы. Почти с детских лет он был вынужден лгать, скрывать свои взгляды, скрывать свою сущность, то, какой он есть, какова его сущность. Но теперь он был на свободе — и мог быть самим собой.

В отличие от Телятникова — майор Баранец не был мыслителем — он вообще был очень приземленным человеком. Сейчас он сидел в соседней, запертой на ключ комнате (по приказу Уордена их рассадили в разные комнаты, чтобы не могли договориться) и думал о двух вещах. Первая — он не успел забрать из тайника некоторое количество золотых монет… может быть, американцы помогут… если уж он перешел на их сторону. И второе. Какой все-таки Телятников козел.

В это же время — где-то на территории Туркестанского военного округа прямо посреди дороги республиканского значения два тяжелых четырехосных транспортера растопырились на половину дороги. Сотрудники ВАИ объясняли раздраженных декханам что надо немного подождать, через двадцать — тридцать минут дорога освободится, солдаты батальона охраны залегли на обочине дороги, направив свои автоматы на все стороны света, солдаты из группы обеспечения пуска метались между аппаратами, выполняя команды взвинченных и раздраженных офицеров. Транспортеры уже были выставлены на опоры, похожие на крановые, ракетные блоки уставились ввысь. В каждом — находилось по шесть ракет РК-55 Рельеф, способных доставить боеголовку весом около двухсот пятидесяти килограмм к цели, удаленной на две тысячи шестьсот километров от места пуска. В неядерном варианте это боевой системы использовалась более мощная чем обычно взрывчатка, так что эквивалент взрыва был куда выше двухсот пятидесяти килограмм тротила. Такие ракеты Горбачев и Рейган предполагали сократить по Договору по ликвидации ракет средней и меньшей дальности вот только сократили самого Горбачева, а Рейган большую часть времени проводил в больнице в Бетезде. Единственную ракетную часть, вооруженную комплексом Рельеф перевели из Прибалтики, где она была никому особо не полезна — в Среднюю Азию в распоряжение даже не Туркестанского военного округа — а штаба войск особого назначения Экран. Потому что только этот комплекс вооружения — способен был доставить в течение нескольких секунд боевой заряд, равный по мощности пятисоткилограммовой авиабомбе в любую точку Афганистана с круговым вероятностным отклонением менее двух метров. После запуска — ракета была полностью автономна, не нуждалась ни в каком сопровождении и наведении, она летела повторяя рельеф местности на высоте всего в десяток — два десятка метров над землей и использовала для выхода к цели спутниковую карту местности, заложенную в память ее управляющего компьютера. Это было абсолютное оружие, от него было невозможно защититься, невозможно было нанести ответный удар, установки и расчеты находились на безопасной советской территории и официально — проводили программу летных испытаний.