Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Диана Чемберлен

Но моя мать любила меня, и сейчас я хотела быть с ней. Я хотела дать ей знать, что со мной все в порядке, но сначала было необходимо решить что-то для себя. Позвонить ей я боялась. Это привело бы к еще большим проблемам.

Эта женщина, Анна, была такая холодная. Я ожидала совсем другого. Я ожидала, что ее глаза загорятся от радости, когда она услышит, кто я такая. Я ожидала, что она обнимет меня и мгновенно преисполнится материнской любви. Ничего такого не произошло. Она подозревала меня и беспокоилась только о своей другой дочери, Хейли. Я оказалась между двумя мирами. Моя настоящая мать – Анна – давно уже считала меня умершей и всю свою любовь сосредоточила на своей другой дочери, а мать, которая меня воспитала, вероятно, горевала теперь о ребенке, которого она потеряла.

Мама. Почему я всегда ее отталкивала? Она обо мне беспокоилась. Я это знала. Сейчас она должна быть вне себя от волнения.

Я достала из рюкзака телефон и набрала ее номер. Раздались два звонка, прежде чем она ответила.

– Это я, – сказала я.

– Грейс! Грейс! Где ты? У тебя все благополучно? Откуда ты звонишь? Ты оставила свой телефон…

– У меня все в порядке, – заверила я. – Я только хотела дать тебе об этом знать. Мне нужно кое-что сделать, а потом я…

– Ты в детской больнице?

Я не знала, что сказать. Откуда она знает?

– Я еду с Эмерсон и Дженни, – сказала она. – Ты там, да? Я люблю тебя, Грейс. Я так тебя люблю! Я так испугалась, детка.

– Мама. Тебе не нужно сюда приезжать. Я… – Я увидела стоявшую в дверях Анну. – Мне надо идти, – сказала я и захлопнула телефон.

– Это твоя мать? – спросила Анна. – Ты говорила с ней?

Я кивнула. Телефон зазвонил, и я кинула его в рюкзак.

– Ты не хочешь отвечать? – спросила Анна.

Я покачала головой. Анна улыбнулась. У нее действительно была очень милая улыбка.

– Хейли хотела бы познакомиться с тобой, если ты не против.

Я встала. Анна положила руку мне на спину, и мы вышли в коридор. Ее рука была рукой чужого человека. Она легко лежала у меня на спине. Так вы проводите кого-то постороннего из одной комнаты в другую. У меня в ушах раздавался голос моей матери: «Я люблю тебя, Грейс! Я так тебя люблю!» – Я слегка улыбнулась.

– Моя мать сказала, что она едет сюда, – сообщила я.

– Очень хорошо, – кивнула Анна. – Нам надо кое-что выяснить, так ведь? Где она сейчас?

– Она в Уилмингтоне… но она сказала, что уже в дороге, так что я не знаю, как далеко она отсюда. С ней моя лучшая подруга со своей матерью. – Я представила их всех троих в машине.

– Вот мы и пришли, – сказала Анна. Мы вернулись к двери в палату Хейли. – Давай войдем.

Я вошла за ней и остановилась в дверях.

– Хейли, это Грейс, – сказала Анна. – Грейс, это Хейли.

Хейли сидела на постели, скрестив ноги, вся увешанная пакетиками и палочками и опутанная проводами.

У нее были очень короткие каштановые волосы, как будто они были выбриты и теперь отрастали.

– Привет, – сказала я.

– Ой, да ты совсем не такая, какой я ожидала увидеть Лили, – сказала она.

У меня было такое чувство, что я разочаровала их обеих. Я прижала к груди рюкзак.

– А я не ожидала, что у меня есть сестра. – Я попыталась улыбнуться, но, похоже, я начисто утратила эту способность.

– А может быть, сестры у тебя и нет, – сказала Анна. – Мать Грейс едет сюда, Хейли, и тогда мы получим ответы на некоторые наши вопросы. А пока я позвоню папе. – Она взглянула на меня. – Почему ты не сядешь, Грейс? – Она указала на кушетку напротив кровати Хейли. Я подошла и села, все еще тиская в руках рюкзак. – Я вернусь через несколько минут. – И я осталась одна с Хейли. Мой телефон снова зазвонил. Я достала его из рюкзака и отключила звонок.

– Может быть, это твоя мать, – сказала Хейли.

– Все в порядке. – Я не знала, что сказать Хейли. Мне было жаль, что она так больна. Я знала, что она храбрее, чем была бы я, обвешанная всеми этими штуками.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

– Мама объяснила мне все про акушерку и про всю эту трагедию, – сказала она, словно и не слышала мой вопрос. Ее глаза сверлили меня взглядом. – У тебя такой вид, как будто ты замерзаешь.

Я дрожала, хотя это не имело никакого отношения к температуре в палате.

– Со мной все нормально, – заверила я.

– Загляни под кровать, достань одеяло и закутайся.

Я встала, достала одеяло с полки под ее кроватью и накинула себе на плечи.

– Ты правда думаешь, что ты моя сестра? – спросила Хейли.

– Твоя мать рассказала тебе про письмо? – Я снова полезла в рюкзак и достала письмо. Я дала его ей и смотрела, как она его читала.

– О боже! – сказала она, когда кончила читать. – Бред какой-то! Было бы круто, если все это правда. Я никак не ожидала, что Лили… что ты вдруг появишься вот так.

Я взяла письмо обратно, сложила вдвое и сунула его в рюкзак.

– Какие у тебя родители? – спросила Хейли. – Те, которые тебя вырастили? У тебя никогда не было такого чувства, что ты им чужая?

– Все время, – сказала я, хотя это была не правда. Я была родной для отца, но не для матери. – Я не чувствовала, что я – приемыш. Но я не ладила с матерью.

– А с отцом?

– В марте он погиб в автокатастрофе. Одна из учениц моей матери – моя мать, она учительница – убила его, потому что она писала кому-то сообщение на мобильнике.

– Ужас! – воскликнула Хейли. – Какой ужас! – На шесте рядом с ее кроватью загудела какая-то машинка, и она отключила звук, нажав кнопку, словно это был какой-нибудь пустяк. – А я до недавнего времени совсем не знала своего отца, – сказала она. – Я хочу сказать, я знала, кто он, но он ушел, когда я была маленькая. Когда я в этот раз заболела, он вроде бы появился. Мне он на самом деле нравится. Я злилась, что его не было рядом большую часть моей жизни, хотя он и присылал деньги и всякое другое, но мама говорит, что он был незрелой личностью, поэтому он не вынес, когда я заболела в первый раз, и просто устранился. Сначала Лили исчезла, потом мама заболела, а потом я заболела, и этого он выдержать не смог. Я презирала его за это. Ведь мама-то не могла позволить себе такую роскошь – устраниться? Но теперь он вернулся и старается быть отцом. Он организовал для меня поиск доноров.

– Ведь он и мой отец, – сказала я, все еще дрожа под одеялом.

– Если ты Лили, то да, конечно.

Я подумала о том, как должна чувствовать себя Хейли. У нее только что сложились отношения с отцом, и вдруг эта неизвестно откуда взявшаяся девушка претендует на какую-то часть его внимания.

– Я на это не напрашивалась, – пояснила я. – Мне просто нужно…

– Эй, остынь! – перебила Хейли. Она улыбалась. – Если ты Лили, ты наша. Мы молились, чтобы ты нашлась. По крайней мере, я молилась. Моя мама не молится, но я тебя искала, когда была еще совсем маленькой.

– Сколько тебе лет?

– Скоро тринадцать.

Я поверить не могла, что она на три года моложе меня. Она была бледная, немного отечная, и было видно, что она больна, но она казалась такой взрослой. Такой же уверенной в себе, как Дженни. Я была с ней знакома всего пять минут, но уже сравнивала себя с ней.

– Ты такая… ты вовсе на меня не похожа.

– Что ты хочешь сказать?

– Ты… ты кажешься больше похожей на мою мать. На ту, что меня вырастила. Ты больше похожа на нее, чем я. Ты такая уверенная, общительная, дружелюбная.

Хейли пожала плечами.

– Я не всегда такая, – сказала она. – У меня бывают депрессии. Мне миллионы раз давали антидепрессанты.

Но у меня есть надежда, надежда с большой буквы. Не зря мое второе имя – Хоуп. У меня уже была лейкемия, но прошла. Хотя на этот раз я не думаю, что все так легко обойдется. – Она взглянула на один из пакетиков, висевших на шесте рядом с ее кроватью. – Эта болезнь, она угнетает.

– Мне очень жаль, – сказала я. – Твоя мать говорит, что тебе могла бы помочь трансплантация.

– Только мы никак не можем найти донора. Мама надеется, что, если ты Лили, ты можешь подойти.

– Я знаю, – кивнула я.

– Мама всегда надеялась, что она найдет Лили, – сказала она. – Она искала ее повсюду. Она никогда не переставала ее искать. Мы сотни раз побывали в Уилмингтоне, ища кого-нибудь, кто был бы похож на меня.

– Я все время жила там.

– Как ты жила?

– Моя жизнь… – Я остановилась и задумалась. Ее вопрос застал меня врасплох. Я подумала о доме, всегда таком чистом и аккуратном, кроме моей комнаты. Я вспомнила, как мы с Дженни летом переклеивали обои в наших комнатах, заменяя их на более цветистые. Как мы говорили о Кливе и Девоне и хохотали до потери пульса. Я вспомнила, как мы с папой изобретали новые кофейные смеси. Как люди неделями приносили нам еду после его смерти. С болью в сердце я думала о том, как мама организовывала мои дни рождения, учитывая каждую мелочь, вплоть до цвета обсыпки на торте. «Так она показывает свою любовь, Грейси». Я вспомнила, как росла с Дженни, с Эмерсон, с Тедом и даже с Ноэль – мы были одной большой семьей. Я думала об Уилмингтоне и обо всем, что я там любила, начиная от испанского мха, свисающего с деревьев, до маленького парка по соседству. И вдруг я почувствовала, что не могу представить себе мою жизнь без всего этого. Без всего хорошего и плохого, из чего состояла моя жизнь. Нехорошо было радоваться, что Ноэль украла меня, но в этот момент я была искренне рада.