Хранительница (Там, за синими морями…) - Елена Кондаурова

— Таш, ты издеваешься? Все, что я делала, я делала или с перепою, или с перепугу! Ты собираешься меня каждый день поить или пугать, чтобы я выдавала тебе похожие результаты?

— С перепою? — Приподнялся на локте Таш. — Это что ты натворила с перепою?

— А… Это когда мы с Пилой ходили к Далире за приворотным зельем! — Рил покраснела, как маков цвет, не собираясь даже под пытками рассказывать про то, как она варила это змеево зелье.

— И все? Или я еще чего-то не знаю?

— Таш, посмотри на меня! — Рил решила вернуть разговор в более безопасное русло. — Я даже меч не подниму!

— Ну и не поднимай! Начнем с чего попроще! Иди сюда.

Рил подошла, с завистью посмотрела на разлегшегося Таша. Она устала, перенервничала и перепила. До ужаса хотелось лечь, но не падать же в кровать в таком наряде!

— Я не смогу сама снять это проклятое платье! — Возмутилась она, пытаясь дотянуться до мелких пуговиц на спине. — Придется звать служанок!

— Не придется! — Улыбнулся Таш, вставая. — Я тебе помогу.

И уже исполняя роль горничной, подумал, а правильно ли поступил, что не объяснил ей истинные причины своего неожиданного для всех, и для самого себя в первую очередь, решения. Там, на празднике, когда он понял, что против нее играет сам Бадан, это показалось наилучшим выходом из положения, но гонять ее на тренировках… Ладно, там видно будет. Хотя бы будет под присмотром.

А Бадан еще будет кровью харкать у ее ног!

Ночью Рил проснулась от тихого шороха и легких, едва ощутимых прикосновений. Она вздрогнула и открыла глаза. Было тихо. За окном вовсю светила луна, а рядом спал Таш. Вдруг она заметила движение почти у самой кровати и с трудом удержалась от того, чтобы не завопить. Остановило ее только нежелание будить любимого. С тяжело бьющимся сердцем она стала всматриваться в темноту, и ее ожидание было вознаграждено. Прямо от их кровати через всю комнату проскользнуло невысокое странное существо и растворилось в густой темноте дальнего угла.

Рил встала и на трясущихся от страха ногах пошла туда, чтобы убедить саму себя, что это всего лишь невесть как забредшая сюда чужая кошка, и никто другой, и что все ее страхи не имеют под собой никакого основания.

Это оказалась не кошка. Из темного угла на мгновение блеснули глаза, которых, судя по величине, никогда не могло быть у кошки.

— Эй, ты кто? — Робко прошептала Рил. — Что здесь делаешь?

— Я? Домовой. — Не менее робко прошептали ей в ответ. — А ты что, меня видишь?

— Вижу. А что, не должна была? — От удивления Рил перестала трястись.

— Раньше не видела. Я там, еще в том доме часто к тебе приходил.

— А здесь ты как оказался?

— Я с вами пришел. Что мне там делать? Там теперь долго никто жить не будет, что ж мне, помирать теперь? А, думаю, семь бед, один ответ! Будь, что будет! Залез в твою гитару, и с вами в новый дом.

— Ну, ничего себе! — Самой себе сказала Рил.

— Ты не думай, хозяйка, я хозяйство исправно вести буду! — Вдруг неизвестно отчего заволновался домовой. — Ты это, не прогоняй меня, ладно? А то дом здесь большой, страшный, небось, своих домовых полно. Не примут ведь, если прогонишь. — Глаза в темноте жалобно блеснули. — И не выдавай, нам нельзя людям показываться!

— А мне чего тогда показался?

— Так раньше ты не была такая глазастая! А так я тебе пригожусь, ты не думай! Ну, что, можно мне остаться?

— Да ладно уж, оставайся! — Улыбнулась Рил. — Тебя как зовут, горе луковое?

— Шуршевелем кличут.

— Ну выходи тогда, что ли! Познакомимся.

Домовой вышел на освещенное луной место, и Рил наконец-то смогла рассмотреть своего неожиданного домочадца. Роста он был небольшого, всего-то ей по колено, а с ног до головы его покрывал длинный темный мех, оставляя открытым только лицо. Круглое, добродушное и простоватое, с большими, чуть светящимися в темноте глазами.

— Так вот ты какой!

— Что, не нравлюсь? — Тут же надулся Шуршевель.

— Нет, что ты! Как раз нравишься! Ты такой милый!

— Ага! Милый! — Хмыкнул он и оскалил в улыбке острые, выступающие вперед зубы. — А так?

— Так? — Слегка опешила Рил. — Так тоже ничего. Ты же ведь ими не кусаешься во сне!

— А откуда ты знаешь? Может, кусаюсь?

— Врешь ты все! — Подумав пару секунд, уверенно заявила Рил. — Ты же сам сказал, что часто приходил ко мне по ночам, а я что-то не заметила следов от укусов!

— Твоя правда! — Нехотя согласился домовой. — Не кусаюсь я. Это для того, чтобы мыши не баловали, если кошки в доме нету.

— Ты что, ешь мышей?!

— Ага, щас! Только ими и питаюсь!!! — Обиженно отвернулся Шушевель.

— Извини, не сердись, я же не знала! А чем ты питаешься? Если не секрет, конечно.

— Какой уж тут секрет! — Буркнул домовой. — Кашу я люблю. Молочную. С сахаром.

— Серьезно? Здорово! Я принесу тебе завтра.

— Правда? — Оживился домовой. — Ой, принеси, хозяйка! Мне-то совсем чуть-чуть надо, так, мисочку! Мне ваша Дорминда иногда оставляла. А уж я тебе все, что угодно, хозяйка!

— Да ладно тебе, Шуршевель, я же от чистого сердца! А теперь давай спать, ладно? Ты меня опять будить не будешь? — Она встала и пошла к кровати, не вполне уверенная, что ей все это не снится.

— Не, не буду. Ложись. Добрых снов тебе. И это, голова у тебя утром того, болеть не будет!

— Спасибо. — Сонным голосом отозвалась Рил, прижимаясь к теплому боку Таша. — Это хорошо.

Утро действительно не обеспокоило Рил даже намеком на похмельный синдром, чему Таш, насмешливо наблюдавший за ее пробуждением, очень удивился, хотя, понятное дело, не расстроился. Наоборот, с чистой совестью погнал на тренировку, справедливо полагая, что, чем раньше он продемонстрирует серьезность своих слов, тем лучше.

Уже толпившиеся на тренировочной площадке малолетки сильно удивились, увидев своего строго учителя в компании с девкой, а еще больше удивились, когда он объявил о том, что она теперь будет тренироваться с ними, а в перспективе займет его место. Послышались смешки, за которые малолетки тут же поплатились. Они и раньше не могли пожаловаться на излишнюю мягкость своего учителя, но теперь Таш словно с цепи сорвался и начал так гонять их по всему поместью, что к обеду многие из них просто попадали без сил. С Рил он, само собой, обошелся намного бережнее. После небольшой разминки он показал ей, как метать ножи, и она добросовестно швыряла их в мишень до самого обеда. Поначалу ничего не получалось, ножи летели куда угодно, только не туда, куда надо, но ее это мало смущало. Все равно лучше заниматься этим и быть рядом с Ташем, чем сидеть в доме и наблюдать за тем, как в их комнатах суетятся служанки. Да и потом к обеду какой-никакой прогресс был все-таки налицо.