Призрачная любовь - Лаура Уиткомб

— Мы должны вернуть тела? — спросила я.

Он пожал плечами. Наши взгляды встретились. «Пожалуйста, — молила я, — скажи мне „нет“». Но он кивнул. Что-то во мне и раньше знало, что жизнь с Джеймсом была недосягаемой мечтой. И вот теперь я проснулась.

— Это невозможно, — возразила я. — Мы не знаем, как вернуть Дженни и Билли.

Джеймс приподнял мой подбородок и поцеловал меня. Он так внимательно рассматривал мое лицо, что я испугалась. Казалось, еще мгновение — и он улетит на небеса. Неужели, прощаясь со мной, он хотел запомнить цвет моих глаз?

— Только не сейчас, — попросила я.

— Не сейчас, — согласился он.

Через плечо Джеймса я увидела машину Митча. Она выехала из-за угла, но повернула не к нам, а в другую сторону.

— Там Митч, — сказала я.

Джеймс оглянулся, однако ржавая машина уже перестроилась в другую полосу и исчезла из виду. Автобус наполнил улицу дизельным свистом. Джеймс поднялся вместе со мной, опустил в щель две монеты, затем сошел на тротуар и передал мне сумку с книгами.

— Я увижу тебя завтра утром?

— Да, до завтра, — ответил он.

Передние двери закрылись. Джеймс улыбнулся и зашагал по тротуару. Не сводя с него глаз, я двинулась к креслу у открытого окна. Пока люди поднимались в автобус через заднюю дверь, я пригнулась и коснулась пальцами его вытянутой руки. Внезапно он повернулся, словно услышал чей-то оклик. Полицейская машина, которая раньше проезжала мимо нас, остановилась у тротуара. Джеймс отпустил мои пальцы:

— Езжай домой.

Когда задняя дверь закрылась, к нему подошли два полицейских офицера.

— Уильям Блейк?

Джеймс успокаивающе помахал мне рукой и повернулся к ним. Я высунула голову из окна и услышала, как один из офицеров сказал:

— Вы арестованы за соучастие в изнасиловании.

Я закричала, что это ошибка, но мой голос утонул в реве отъезжавшего от остановки автобуса. Офицеры завернули руки Джеймса за спину и надели на его запястья наручники. Женщина-водитель попросила меня сесть на место. К тротуару подъехала машина Митча. Брат Билли направился к полицейским. Я подбежала к задней двери, но они были закрыты. Услышав плач ребенка на соседнем сиденье, я заколотила кулаками по стеклу. Я умоляла водителя остановиться, нажимала на кнопку экстренного вызова, однако звонок молчал. Тогда я бросилась к передней двери и, встав на ступени, стала биться плечом о закрытые створки. Женщина-водитель сердито сказала мне, что откроет дверь только на следующей остановке.

— Это экстренный случай! — вмешался пожилой мужчина, сидевший на переднем сиденье.

Я выгнула шею, пыталась увидеть Джеймса и полицейских, но из-за слез весь вид за стеклянной дверью помутился до серебристого цвета. Наконец через квартал водитель выпустила меня, и я побежала по тротуару. Моя сумка так сильно била меня по бедру, что мне пришлось бросить ее на землю. К тому времени, когда я, шатаясь, подбежала к автобусной остановке, там не было ни Джеймса, ни Митча, ни полиции.

14

Возвращаясь в северный район города, я бездумно смотрела в окно автобуса. Все чувства во мне угасли и стали аморфными. Заметив бежевую машину, одиноко стоявшую на школьной парковке, я вышла из транса и выбежала из автобуса. От испуга и усталости у меня кружилась голова. Переходя через улицу, я пыталась представить, что может сказать и сделать мне Кэти.

— Мам?

Я склонилась к пассажирскому окну и увидела ее заплаканное лицо. Вздрогнув при звуке моего голоса, она недоверчиво посмотрела на меня, как на возникшее привидение:

— Где ты была?

Я открыла дверь и села, опустив на колени сумку с книгами:

— В парке через дорогу. Учила там уроки.

— Почему ты не сказала, что у вас сегодня укороченный день?

Она выглядела скорее напуганной, чем сердитой.

— Я сама об этом не помнила.

Мой ремень безопасности был уже закреплен, но Кэти не заводила мотор. Когда она перекладывала мобильный телефон в сумочку, ее руки дрожали, как у алкоголика:

— Почему ты не позвонила мне?

— Я звонила, мам. Ты была вне зоны доступа.

Она шмыгнула носом и посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Мне пришлось добавить:

— Прости, что я расстроила тебя.

Это было все, что пришло мне в голову. От усталости у меня закрывались глаза. Я хотела заснуть и, проснувшись утром, узнать, что Джеймса выпустили на свободу.

— Все в порядке, — сказала Кэти.

Похоже, не я одна была причиной ее покрасневших глаз. Конечно, окажись у меня больше сил, я расспросила бы ее о проблемах. Кэти пригнулась, чтобы повернуть ключ зажигания, и с изумлением посмотрела на мои колени:

— Где твои колготки?

Я прикрыла ноги сумкой и солгала:

— Они порвались.

Можно было сказать ей, что я больше не хотела носить этот предмет туалета. Однако подобный ответ стал бы серьезным ударом для Кэти.

— Я выбросила их.

Она нахмурилась, однако не сказала ни слова. Мне и без того уже хватало тревоги о Джеймсе. Необычное безразличие Кэти к моему плохому поведению только ухудшило ситуацию.

Когда мы приехали домой, я почувствовала себя совершенно разбитой. Проглотив комок кислоты, я направилась на кухню, но Кэти, словно капкан охотника, схватила меня за локоть. Выслушав мою мольбу об отдыхе, она потащила меня в ванну. Я не протестовала. Она оставила меня одну и отправилась готовить ужин. Раздевшись и сев на край ванной, я дрожала от холода, хотя комната постепенно наполнилась паром от горячей воды. Мне хотелось, чтобы у Джеймса было все в порядке: чтобы он сейчас сидел с Митчем на кушетке, смотрел телевизор и ел пиццу. Я убеждала себя, что Митч вызвал полицию лишь для того, чтобы напугать Билли и преподать ему урок. Но я знала, что случилась беда. Зазвонил телефон, и мое сердце пропустило удар. Однако Кэти не подошла к двери ванной. Значит, звонил не Джеймс. Я представила его в солдатской форме, сидящим высоко на дереве. Мне стало интересно, на что походило Божье прощение. Джеймс заглянул в лицо своему кошмару, и Господь помиловал его. Когда он вернулся из воспоминаний, его лицо сияло покоем. Мне такое было не по силам.

Я подпрыгнула, когда губка, плававшая на поверхности воды, ткнулась в мою руку. Я ополоснулась в ванной, оделась и прошла в столовую. Стол был накрыт на двоих. Кэти приготовила куриный суп, сэндвичи с сыром и салат из нарезанных яблок. Ее лицо выглядело пепельным от изнеможения. Я села рядом с ней, положила салфетку на колени, но запах еды вызвал у меня чувство тошноты. Когда она склонила голову в молитве, я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, словно боролась с морской болезнью.