Власть Талисмана - Грэм Хэнкок

Аргумент о необходимости прагматичного изучения влияния герметических текстов независимо от дискуссии об их древности снова сделал эту тему достойной обсуждения в академических кругах, но не пролил свет на происхождение самих текстов. Нам остается поверить, что эти поразительные изощренные сочинения появились в полностью готовом виде из ниоткуда в первые три столетия нашей эры. Таким образом, нам предлагают признать, что «точное происхождение философской «Герметики» в значительной степени остается загадкой».[724]

Все специалисты сходятся в том, что должна существовать тесная связь между философами и религиозными мыслителями, составлявшими «Герметику» в Александрии в I–III веках н. э., и философами и религиозными мыслителями, составлявшими гностические тексты в Александрии именно в этот период. Дело не только в том, что определенные тексты «Герметики» (включая «Асклепия») были частью гностической библиотеки Наг Хаммади,[725] хотя это явно указывает на сходные интересы герметических и гностических обществ этого периода. Гораздо более важное значение имеют глубокие структурные связи на уровне идей, которые могут быть выявлены между двумя собраниями текстов.

Скрупулезная работа по выявлению этих связей, а также поразительных философских и религиозных подводных течений поздней античности была проделана учеными традиционной школы, принадлежащими к так называемому «мейнстриму» (основному потоку). Однако со времен Казобона (за некоторыми видными исключениями, о которых мы поговорим в следующих главах) любая попытка повторного исследования предположительно закрытого вопроса о возможном древнеегипетском происхождении герметических текстов в научных кругах была равносильна самоубийству.

Одной из главных задач этой книги является поиск следов некоего «заговора», или тайного соглашения, основанного на герметических и гностических идеях и первоначально сформулированного около 2000 лет назад. В противоречие с общепринятыми научными взглядами мы предполагаем, что герметические тексты действительно тесно связаны с гораздо более древней египетской религией. Вероятно, они были специально составлены таким образом, чтобы сохранить ее суть, избавившись от внешнего содержания. Если воспользоваться метафорой из гностических и герметических учений о реинкарнации, замысел мог заключаться в том, чтобы перенести «душу» египетской системы в момент ее смерти под гнетом Римской империи в совершенно новое «тело», лучше приспособленное к требованиям времени.

В герметической литературе часто встречаются упоминания о городах.

В конце главы 8 мы привлекли особое внимание к магическому «космическому городу» Адосентину, который, согласно «Пикатриксу», был построен в далеком прошлом Гермесом Трисмегистом и благодаря его планировке обеспечивал благотворное влияние небесных сил на его жителей. Мы также указали, что сходный магический город, построенный богами, описан в тексте «Асклепия», возможно, наиболее известного из всех герметических сочинений, но там изображен не древний город, а город из пророчества, город будущего, «куда по суше и по морю устремится вся раса смертных людей».[726]

Если, как говорят ученые, не существует генетической связи между древнеегипетскими и герметическими текстами, то, наверное, можно считать совпадением, что в 183-й главе Египетской Книги Мертвых, датируемой примерно 1200 годом до н. э., содержится такой любопытный фрагмент: «Я вошел в град Бога — регион, существовавший в первозданное время; ка и дух — суть этого места. Бог его — Тот, податель пищи, к которому сходятся все земли…»[727]

Древние египтяне верили, что душа, ка, и дух — это разные элементы человеческой личности, которые сохраняются после смерти, а «Владыка истины» — это часто используемый эпитет бога мудрости Тота/Гермеса. Итак, в Книге Мертвых мы имеем град Бога (фактически город Бога, который стал Гермесом), к которому «сходятся все земли». В сущности, та же концепция появляется более 1400 лет спустя в предположительно не связанном с древнеегипетскими сочинениями тексте «Асклепия» (около 268–273 годов н. э.).

Углубляясь во время, мы встречаемся с древнеегипетскими «Текстами пирамид», древнейшими в мире священными текстами, датируемыми примерно 2300 годом до н. э. Здесь мы тоже находим упоминание о священных функциях городов, которые эхом отдаются в гораздо более поздних и предположительно не связанных с ними текстах «Герметики». Особый интерес представляет высказывание 319, из которого мы узнаем, что царь во время своего правления обязан построить град Бога: «Царь объединил небеса, царь обрел власть над северной и южной землей, царь построил град Бога в соответствии с точными указаниями».[728]

Идея о том, что строительство города, где небо будет гармонично сочетаться с землей на благо его жителей, является священным долгом правителя, была воспринята около 4000 лет спустя великим герметическим философом Томмазо Кампанеллой. Основываясь исключительно на своих исследованиях «Герметики», Кампанелла в начале XVII века провозгласил, что он может «построить город таким чудесным образом, что, лишь глядя на него, можно будет усвоить все науки».[729] Как мы убедимся в главе 12, он также напророчил, что французский король Людовик XIV будет тем человеком, который действительно построит этот магический «Город Солнца».

Здесь стоит вспомнить слова Фрэнсис Йейтс (см. главу 8) о том, что Адосентин, магический город из «Пикатрикса», поддерживал здоровье своих обитателей через «могущественную манипуляцию астральной магией», благодаря чему их достигали лишь «благотворные небесные воздействия». Насколько это отличается от утверждения Кампанеллы, что он может создать город, жители которого могут узнать все науки, просто глядя на него? Или от этого отрывка из древнеегипетских «Текстов пирамид», где царь говорит: «Я построил тебя, о мой город; ты сделаешь для меня любое благо, какое я пожелаю; ты будешь действовать от моего лица, куда бы я ни отправился».[730]

Мы предполагаем, что основные концепции, подчеркивающие общий интерес к космическому «граду Божьему» и/или «Городу Солнца», можно найти как в древнеегипетских, так и в герметических текстах. Самая важная из этих концепций является объединяющей темой для всего корпуса герметических сочинений: «То, что внизу, соответствует тому, что наверху, а то, что наверху, соответствует тому, что внизу, во исполнение чуда единства…»[731] Это цитата из «Изумрудной скрижали» Гермеса Трисмегиста, которая не является частью так называемой философской «Герметики», а принадлежит к ряду «алхимических» герметических трактатов разных периодов, в основном находящихся за рамками нашей дискуссии. Однако и в алхимической и в философской «Герметике», как и в древнеегипетских текстах, мы встречаемся с последовательным употреблением характерной метафоры, где «небо», «вверху» и другие сходные термины обозначают духовное и нематериальное царство, куда устремляется душа, в то время как термины «земля» и «внизу» обозначают мир грубого вещества, в котором заключена душа. В текстах косвенно, а часто и явно, выражается идея, что совершенство принадлежит исключительно «верхнему» миру, в то время как «нижний» мир развращен и никогда не достигнет совершенства.

Давайте сначала рассмотрим несколько примеров из древнеегипетских текстов, где разными способами описывается подготовка посвященного к жизни после смерти, по представлениям религии фараонов: «Твоя душа отбывает на небо, твой труп лежит под землей… Ты поднимешься в небо… Ты вознесешься к тем, кто над землей…» (Египетская Книга Мертвых)[732]

«Ты вознесешься на небо, пересечешь его твердь и пребудешь среди звезд…» (Египетская Книга Мертвых)[733]

«Царь Осирис в песчаном смерче; земля отвращает его… Этот царь отбывает на небо…» («Тексты Пирамид»)[734]

«Восстань, удали свою землю, стряхни свою пыль! Восстань, чтобы странствовать вместе с духами, ибо крылья твои подобны крыльям сокола, и ты сияешь, как звезда…» («Тексты Пирамид»)[735]

«Сколь радостно видеть тебя, сколь ты приятен на вид! — говорит Исида. — Когда ты поднимаешься на небо, твоя сила вокруг тебя, твоя магия у твоих ног… Двери неба открыты для тебя, звездная твердь распахнута перед тобой…» («Тексты Пирамид»)[736]

Особенно ясным примером того, что мы можем назвать древнеегипетским «дуализмом духа и вещества», служат «Тексты саркофагов» (около 1900 года до н. э.):