Зачем Сталин создал Израиль? - Леонид Млечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Причем верили в это не толькое рядовые граждане, отрезанные от всех источников информации, но и руководители государства. Они попались на удочку собственной пропаганды. Советские разведчики и дипломаты сообщали только то, что начальство желало слышать. Поэтому нормальные отношения с Израилем фактически так и не восстановились.
Двадцать седьмого ноября пятьдесят третьего года в Москву вновь приехал посланником Шмуэль Эльяшив.
Через месяц, двадцать первого декабря, он пришел с протокольным визитом к Громыко, который вновь вернулся в министерство иностранных дел.
Дело в том, что Вышинский летом пятьдесят второго отправил Андрея Андреевича послом в Англию. Это было понижением и ссылкой. Если бы Вышинский пробыл на посту министра подольше, он бы вообще убрал Громыко с дипломатической службы.
Когда Андрей Андреевич приехал в Лондон, резидент внешней разведки министерства госбезопасности, выяснив по своим каналам, что новый посол не в фаворе, отправил на него телегу в Москву. Громыко пришлось писать объяснение на имя Сталина. Все это могло поставить крест на его дипломатической карьере.
Смерть вождя все изменила. Седьмого марта Вышинский был освобожден от должности министра «в связи с реорганизацией правительства». Обижать Андрея Януарьевича не хотели. Его утвердили постоянным представителем в Организации Объединенных Наций и — чтобы подчеркнуть его высокий статус — сделали первым заместителем министра.
Министерство иностранных дел вновь возглавил Молотов.
Вячеслав Михайлович немедленно отозвал своего любимца Громыко из Лондона. В апреле пятьдесят третьего тот занял прежнюю должность первого заместителя министра.
«Эльяшив коснулся вопроса о еврейской иммиграции в Израиль, — записал Громыко в отчете о беседе с израильским посланником, — и высказал пожелание, чтобы Советское правительство пошло навстречу просьбам евреев — граждан СССР о разрешении им выезда в Израиль.
Я с самого начала отвел этот вопрос и заявил, что мне не совсем ясно, почему посланник ставит на обсуждение вопрос, относящийся к советским гражданам. Я указал далее, что не вижу оснований для того, чтобы обсуждать данный вопрос с пользой для дела».
Громыко отказывался обсуждать этот вопрос все последующие тридцать лет…
Когда в Израиль вернулись советские дипломаты, посланником утвердили Александра Никитича Абрамова. Второго декабря пятьдесят третьего его принял министр иностранных дел Моше Шаретт. Он говорил по-русски, доверительно сообщил, что премьер-министр Бен-Гурион окончательно подал в отставку. Шаретт еще сам не знал, что именно ему предстоит возглавить правительство.
Абрамов попросил Шаретта назначить церемонию вручения верительных грамот рано утром или поздно вечером. Посольство оставалось в Тель-Авиве, а грамоты вручались в Иерусалиме, где располагалось правительство, и надо было проделать семьдесят километров в одну сторону. А проехать сто сорок километров при сильнейшей жаре в советском парадном мундире, рассчитанном на страны умеренного климата, невозможно. Кондиционеры в машины еще не ставили.
Посольства в Москве и в Тель-Авиве приступили к исполнению своих обязанностей, но дипломатия была довольно относительная. Директор экономического отдела МИД Израиля в разговоре с советским посланником сказал, что хотел бы развивать торговые отношения между двумя странами, и поинтересовался, в каких промышленных товарах нуждается Советский Союз.
Посланник вместо конкретного ответа «посоветовал ему прочесть решения сентябрьского пленума ЦК КПСС и постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР в связи с этими решениями». Об этом Абрамов, довольный собой, сообщил в Москву…
Резидентом внешней разведки в Тель-Авив поехал Яков Прокофьевич Медяник. Он работал под крышей первого секретаря посольства. Со временем Медяник стал генералом и заместителем начальника первого главного управления КГБ, ведал всей разведывательной работой на Ближнем и Среднем Востоке.
Тридцатого декабря пятьдесят третьего года израильский посланник Эльяшив доложил в Израиль о первых впечатлениях от пребывания в Москве. Он закончил письмо словами:
«В газетах больше не найдешь вещей, обижающих евреев. Также не встретишь сообщений из Израиля или высказываний об Израиле в той форме, в какой это было ранее. Не ручаюсь за будущее, но отмечаю факт, что такого до этого не было…»
Тем временем в советской дипломатии происходили незаметные перемены. Москва стала проявлять осторожный интерес к развивающимся странам, которые, в свою очередь, подавали сигналы о готовности развивать отношения. Израильские политики, не верившие в возможность сближения арабского мира и Советского Союза, были разочарованы.
Первого февраля пятьдесят четвертого года назначенный посланником в Египте Даниил Семенович Солод сообщил в Москву, что его коллега — посланник Египта в Советском Союзе Азиз аль-Масри — поднял вопрос о продаже Египту советского оружия. Причем аль-Масри сослался на мнение заместителя премьер-министра Египта подполковника Гамаля Абд-аль Насера.
Опытный Солод, не имея инструкций, уклонился от в высшей степени деликатного разговора об оружии.
С египетским посланником в Москве Азизом аль-Масри вышел конфуз.
Двадцать восьмого сентября пятьдесят четвертого года отдел культуры и науки ЦК КПСС доложил руководству партии:
«В № 7 журнала „Вопросы истории“ за 1954 г. опубликована статья А. М. Некрича „Англо-германские противоречия по колониальному вопросу перед Второй мировой войной“. В указанной статье автор, говоря о подрывной деятельности гитлеровской Германии в тот период в странах Востока, упоминает о том, что в числе германских платных агентов был начальник египетского генерального штаба генерал Азиз-Али Мысри паша…
Как известно, в настоящее время Азиз-Али Мысри паша под именем А. аль Масри занимает пост посла Египта в СССР».
Советских руководителей не смутил сам факт пребывания в Москве в роли посла платного агента нацистов. Попросить египтян отозвать дипломата — такой вопрос даже не возникал. Испугались другого: египтяне обидятся!
Работникам журнала «Вопросы истории», автору статьи, известному историку Александру Некричу пришлось объясняться и оправдываться (см. «Отечественная история», 2003, № 5). Впрочем, руководители отдела культуры и науки ЦК КПСС проявили либерализм и никого не наказали, предложили ограничиться внушением:
«Считали бы целесообразным указать главному редактору журнала „Вопросы истории“ т. Панкратовой на проявленную редакцией беспечность при публикации статьи А. М. Некрича и обязать ее установить строгий контроль над подготовкой к печати статей по новейшей истории».
Либерализм отдела ЦК объяснялся просто: главный редактор журнала академик Анна Михайловна Панкратова цековским чиновникам была не по зубам. Она пользовалась большим влиянием, состояла членом ЦК КПСС, и ее только что избрали членом президиума Верховного Совета СССР.
Через год, пятнадцатого сентября пятьдесят пятого года, Насер информировал советского посла, что из Саудовской Аравии в Египет переехал Рашид Али Гайлани — тот самый, который с помощью нацистской Германии устроил в сорок первом году военный переворот в Ираке, а после провала бежал в Берлин.
Рашид Али Гайлани после поражения Германии нашел убежище в Саудовской Аравии, где собирал силы для борьбы с еврейским государством. Теперь нацистский преступник обосновался среди египетских единомышленников. Советской реакции не последовало. Отношения с Египтом были важнее поиска нацистских преступников…
Не только Египет, но и Сирия выказала интерес к советскому оружию. Тридцать первого марта пятьдесят четвертого года министр национальной обороны Сирии Мааруф ад-Давалиби принял советского посланника Сергея Сергеевича Немчину и тоже завел разговор о продаже советского оружия или о получении оружия в Чехословакии.
Сергей Немчина также уклонился от ответа. Он был назначен в Сирию в пятьдесят третьем году, до этого работал в Лондоне, Париже и Бангкоке.
ДМИТРИЙ ШЕПИЛОВ И ГАМАЛЬ АБД-АЛЬ НАСЕР
«Первое время после прихода к власти полковника Насера, — вспоминал Никита Сергеевич Хрущев, — мы не могли определить, какого же направления во внешней и внутренней политике станет придерживаться его правительство, и склонялись к тому, что там, видимо, произошел один из тех военных переворотов, к которым все уже привыкли.
В результате ничего особенного мы не ожидали. Да у нас и другого выбора не оставалось, кроме как ожидать и смотреть, что за направление будет взято новым руководством Египта».
На самом деле Москва не была пассивной.
Двадцать девятого марта пятьдесят четвертого года советский представитель в Совете Безопасности наложил вето на проект резолюции, призывавшей Египет выполнить резолюцию от первого сентября пятьдесят первого года о свободе судоходства через Суэцкий пролив.
