Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия

Я краснела до этого? Нет, то была ерунда. На самом деле по-настоящему я покраснела только сейчас.

Не знаю, ждал ли он от меня какого-нибудь ответа, но я так и не смогла выдавить ни слова. А затем Джерхан продолжил:

– Хельсархи – существа дикие и непредсказуемые. Молчаливые, в отличие от змей. Тем-то только дай поболтать, – улыбнулся он, словно вспомнил что-то. Как оказалось, я не ошиблась: – У моего дяди, царя Торриена, был хельшах, большая редкость. И у его жены, как ни странно, тоже в свое время появилась змея этого древнего вида. Больше ни у кого из живых членов рода Эннариш хельшахов не было. Но пару раз я случайно становился свидетелем их «оживления» из металла. Это казалось удивительным ровно до тех пор, пока те не начинали болтать и подтрунивать над своими хозяевами. Впрочем, кто кому хозяин, хельшахи могли бы и поспорить, ведь живут они значительно дольше нашего.

Джерхан сделал небольшую паузу, взглянув на меня, а затем продолжил:

– С хельсархами немного другая история. Они тоже долгожители, никто не знает их истинного возраста. В Стеклянном каньоне поговаривают, что они были основателями Шейсары, пока не приняли решение уйти с земли золотых песков в каменные недра вслед за народом шаррваль. Ну это старая песня. Кто-то был прав, кто-то виноват в конфликте двух народов. Змеи приняли сторону мираев – или лисшах, как наш народ звался прежде, – а пауки последовали за шаррваль. Вот только, к сожалению, среди последних слишком мало осталось тех, кто был способен понимать паучий язык. И по этой причине хельсархи почти перестали разговаривать.

– Как это грустно, – протянула я, невольно расстроившись. – Получается, бедняжкам и поговорить было не с кем много веков?

– Да, – кивнул Джерхан, обводя пальцем рубиновое брюшко паука. Оно сверкало и переливалось десятками граней, а в мужской руке, что осторожно поглаживала его, касаясь моей кожи, оно словно немного теплело.

– Но почему же сейчас они не говорят? Ведь среди шаррвальцев уже появились колдуны. Многие из них понимают язык пауков! Та же мастерица Неями вообще говорит сразу с несколькими десятками, и ничего!

– Да, маги стали рождаться и у шаррвальцев, но, увы, хельсархов это почти не разбудило. Они слишком привыкли молчать, – покачал головой Джерхан. – Но мне удалось разговорить моего! – вдруг добавил он и хитро взглянул на меня. – Смотри.

И не успела я удивлённо ахнуть, как он снял со своей шеи цепь с черно-красным пауком, так напоминающим его самого в обличье Великого Айша, и, положив на ладонь, дунул на него!

Вот только у себя в голове я тут же услышала его тихий голос:

«Проснись, Иннуиорааэсти! У меня для тебя сюрприз!»

Несколько мгновений ничего не происходило, но с лица Джерхана не пропало хитрое и веселое выражение. Он явно был в восторге, и я невольно проникалась его энтузиазмом.

«Просыпайся, я тебе говорю, ты меня позоришь перед красивой девушкой», – звучал у меня в голове его голос, ставший немного свистящим и капельку щелкающим. На последних словах Джерхан даже бросил на меня насмешливый взгляд, словно проверял, понимаю ли я его слова.

«Просыпайся, а то замотаю тебя в паутину – и твою блестящую задницу никто больше не увидит!»

Я прыснула со смеху, закрыв рот ладонью, а глаза Джерхана удивлённо расширились. Разве что с губ улыбка никуда не делась.

– Ты понимаешь! – ошеломленно воскликнул он и покачал головой. – Тогда тем более понятно, почему твой хельсарх выбрал именно тебя. Шейсарка, слышащая пауков, – это… как звезда, упавшая с неба прямо тебе в руки. Но не будем отвлекаться, – добавил он, расположив пустую ладонь над той, где лежала его драгоценная подвеска. – У каждого хельсарха свой характер. Нащупав его, ты сможешь немного управлять им, давить на чувствительные точки. Мой хельсарх, например, ужасно самолюбив. Даже нарциссичен. Обожает смотреться в зеркало и всем демонстрировать, какой он красавчик. Впрочем, для девочки это простительно, да?

Джерхан улыбнулся, а затем произошло нечто удивительное!

С кончиков его пальцев прямо на паука начали сыпаться тонкие белые нити! Быстро-быстро они складывались в маленький рисунок перекрещенных линий, пока почти целиком не превратились кусок белой ткани, скрывшей под собой драгоценность!

Я не могла поверить своим глазам.

– Это паутина! – выдохнула я, наконец отмирая и выхватывая прямо на лету несколько липких нитей. – Настоящая!

Пальцы склеились так быстро, словно я засунула их в свежесваренный гоблинский клей.

Джерхан хмыкнул, внимательно изучая мою реакцию.

– Ну а то. Конечно, настоящая. Я же Великий Айш, ты забыла? Полубог, полупаук и вообще довольно страшная тварь, наделённая чудовищной силой Красной матери.

Я фыркнула, безуспешно пытаясь второй рукой разделить пальцы.

– Никакая ты не тварь, не говори ерунды. Была б у меня в детстве такая паутина, я бы братьев и сестер к кроватям прилепляла по утрам. Чтобы не вредничали. А соседскую собаку вообще бы к будке примотала, чтоб не высовывалась, а то ж стоит только мимо пройти, как чудом ноги уносишь!

Джерхан вдруг так заливисто рассмеялся, откинув голову назад, что я даже опешила на миг, прекратив разделять пальцы безнадежно слипшихся рук. Затем он коснулся комочка моих кистей, и паутина в них растаяла как дым, впитавшись в его кожу.

– Слушай, потрясающий фокус, а что ещё ты умеешь? – выдохнула я, по-настоящему восхищенная.

А Джерхан, все ещё улыбаясь, недоверчиво и молчаливо смотрел на меня в ответ.

– Что притих, отвечай девушке! – вдруг раздался неторопливый голос откуда-то снизу, и мы оба, синхронно опустив головы, обнаружили копошащегося в липкой паутине ожившего черно-красного хельсарха, чье имя, кажется, было невозможно запомнить.

– Потрясающе! – воскликнула я, прижав ладони к губам. – Он ожил, правда ожил! То есть она! Это же она?

Джерхан улыбался, хитро глядя на меня и одновременно наблюдая за тем, как его паучок отряхивается от паутины.

Пара мгновений, и все было чисто. Хельсарх избавился от липкой ловушки так же быстро, как это делал Джерхан.

– Приглядись внимательно, дитя, разве похожа я на самца? – властно проговорила маленькая паучиха, медленно выговаривая каждое слово вполне по-настоящему! Не где-то у меня в голове, а вслух, передвигая острыми иголочками на основании глазастой мордочки. – Зовут меня Иннуиорааэсти, – мягко и совершенно неповторимо прощелкала она, а затем повернула к Джерхану россыпь своих красивых капелек-глаз, напоминающих зерна граната. – И если ты, Нефрит, будешь заматывать меня в паутину, я уйду, клянусь сердцем пустыни.

Джерхан усмехнулся, почесав бочок строптивой паучихи:

– Никуда ты не денешься, ведь только на шее Великого Айша ты можешь оказаться на виду у всего Стеклянного каньона. Где ещё ты найдешь такое место, с которого на твою красоту будет любоваться весь народ шаррваль?

Паучиха словно бы вздохнула. Ее передние лапки приподнялись и тут же опали.

– Ты прав, Нефрит, ты прав…

У меня дыхание перехватило от восторга.

– С тобой не надо говорить по… этому… по-паучьи? – выдохнула я, не понимая до конца, что вообще происходит.

Ведь пауки общались на каком-то ином уровне слышимости. Почти мысленно, словно бы задействуя иной орган воспроизведения и поглощения звуков.

– Инну произносит слова, но понять их может лишь говорящий с пауками, – пояснил Джерхан, с улыбкой почесывая свою питомицу, которая охотно подставляла ему одну лапку за другой и, повернув ко мне блестящие глазки, с легким высокомерным интересом разглядывала. – А вот чтобы отвечать ей, тебе не нужно переходить на паучий. Точно так же, как с хельшахами, можно говорить на родном языке. А обычные пауки не произносят звуков в привычном понимании, здесь ты права.

– Это… у меня нет слов, – призналась я, мучимая отчаянным желанием погладить паучиху, чьи сверкающие металлические лапки стали вполне живыми, и теперь казалось, что их поверхность лоснилась, как бархат.