Ратоборцы - Влада Воронова

Славян спустился к Риллавену, выдернул дрилг — резко, чтобы не причинить лишней боли.

При искупительном деянии не зря говорят: «Да свершится всё по воле твоего сердца». Формального прощения здесь не бывает, только настоящее, искреннее до самого дна. Малейшее сомнение, колебание означает смерть.

«Соколы обрадуются твоей смерти, владыка Нитриена», — подумал Славян, и, словно в ответ на его мысли, дрилг едва заметно завибрировал.

И время замедлилось почти до полной неподвижности, секунды стали равны часам, минуты — дням. Славян с удивлением огляделся. Хелефайи и вампир словно обратились в восковых кукол, даже кровь из раны Риллавена не течёт. Славян осторожно прикоснулся к ней кончиком пальца. Кровь как кровь, только очень медленная. Ничего плохого с ними не случилось, просто у Славяна появилась возможность подумать.

Соколы оморочили стража Данивена ар-Данниана ли-Аддона, разыграли «эльфийский гамбит». А выигрывают доблестные и благородные рыцари в любом случае.

За смерть друга, будь Славян убит или казнён, Дарик и Лара виру взяли бы только кровью, только головами Риллавена и Лианвен. А это означает междоусобную войну для всех хелефайских долин. Своей виры наверняка потребовала бы и Латириса. А это уже приведёт к междоусобице во всём Братстве Небесного Круга, и Ястребов можно будет брать голыми руками. Расчёт верный, эмоции волшебные расы контролируют плоховато, и, ослеплённые жаждой мести, о последствиях усобиц, о том, кому они выгодны, и не подумают.

Смерть Риллавена все усобицы отменит, но мира в Братстве всё равно не будет. Хелефайи и вампиры, основная боевая сила Ястребов, друг другу не доверяют, и только авторитет нитриенского владыки заставляет их терпеть соседство вчерашних противников. Умри Риллавен — и всё рухнет. На Ястребов Славяну плевать, пусть хоть белым пламенем сгорят, но среди вампиров и хелефайев у него слишком много друзей. Драки меж них допустить ни в коем случае нельзя.

Какую выгоду получат Соколы, сними он вину с нитриенца, Славян и вообразить не мог, но в том, что она есть, не сомневался.

Значит надо сделать что-то внеплановое, то, что опрокинет все их расчёты.

Придумать Славян ничего не успел, нож престал дрожать, время вернулось в обычный ритм. Из кисти Риллавена потекла кровь, тут же струйка стала каплями, спустя пару секунд и капли исчезли, знаменитая хелефайская живучесть в действии.

Славян посмотрел на вампира, стражей, Фиаринга, Риллавена и воткнул себе в левую ладонь дрилг по самую рукоять, — вампир и хелефайи только охнули с растерянностью и испугом. Славян выдернул нож, отшвырнул в угол и положил ладонь на ладонь Риллавена так, чтобы раны соприкоснулись.

Кровь хелефайи обожгла руку как огнём, на несколько мгновений Славян ослеп и оглох, а ладони словно слиплись — не разъять. Боль исчезла, вернулись зрение и слух, ладони разомкнулись. Славян достал из кармана штанов медпакет, стал накладывать повязку. Ходочанское правило всегда иметь при себе бинт Славян соблюдал строго, не раз была возможность убедиться в его разумности. Теперь вот пригодилось самому.

Тем временем Риллавен, не веря собственным глазам, рассматривал кисть — и ладонь, и тылицу. Чистая кожа, никакого шрама, словно и не было ни вины, ни искупительного деяния.

— Я техносторонец, — ответил на его безмолвный вопрос Славян. — Порез заживёт недели через две.

Вампир наклонился за дрилгом, но едва коснулся, нож рассыпался в пыль. Флетчер глянул на Славяна с благоговением. Так вот она какая, чистая кровь, которая стирает любое проклятие, смывает любую скверну, разрушает любые заклятья. Кровь людя с помыслами светлыми, как вода в роднике. Отданная добровольно — а как же ещё?

Теперь всё будет хорошо, все кошмары кончились, а история получилась красивее любой древней легенды. Будет о чём рассказать в Калидиане. Только вот как в неё вернуться? Линия крови вытянула их от чарокамного круга Калидианы на Техничку, почти к самому дому Славяна, а обратно должен был вернуть дрилг.

— Вячеслав Андреевич, — робко сказал вампир, — у нас возвратки больше нет.

Славян только вздохнул. Нашли, куда засунуть — в нож для ритуального действа. Могли бы догадаться, что на Техничке волшебные предметы непрочны и ненадёжны, нельзя в одну вещь пихать два заклинания, сломается обязательно.

— Ладно, — сказал Славян, — отведу вас. Пойдём через внесторонье. (Вампир и хелефайи невольно отшатнулись). Не пугайтесь, ничего страшного или опасного там нет, обычный густой туман. Если попервости будет неприятно, лучше закрыть глаза.

Кроме перевязочного пакета у ходочанина при себе всегда должна быть зажигалка. В серосовинские штаны из джинсов Славян переложил их машинально, а теперь пригодилась и она.

— Встаньте вон в тот угол, — показал Славян. — Возьмитесь за руки.

Славян встал перед ними, лицом к площадке и щёлкнул зажигалкой.

— А куда мы идём? — спросил Флетчер.

— В телепорт у площади Совещательных Палат Эльниена.

— Но в долину теперь нельзя войти с внесторонья, — сказал владыка Нитриена.

— Не уверен, — рассеянно ответил Славян, внимательно рассматривая площадку сквозь пламя зажигалки. — Когда Доминик сказал, что хелефайские телепорты теперь лучше вампирских, которые Соколы делали, мелькнула у меня одна мысль… Вот сейчас и проверим. Не получится, отведу на побережье, с него-то домой доберётесь, не заблудитесь.

— Почему на побережье? — голос у владыки Нитирена заметно дрогнул.

— Потому что с внесторонья выйти можно куда угодно, но только на хорошо знакомое место. Кроме площади и побережья я в Британии ничего не запомнил. — Славян углядел слабинку в межсторонней перегородке. — Напрямую в долину зайти нельзя, только через чарокамный круг или телепорт. Чарокамного круга я даже не видел, так что остаётся телепорт или побережье. — Славян надавил на точку слабины и перегородка лопнула. Вымотало усилие до дрожи, Славян едва держался на ногах. Но повеял сладковато-пряный ветер, вдохнул новые силы. Славян с удовольствием подставил ему лицо. Чудесное место внесторонье: ветер, густой серебристый туман, опоры под ногами нет — ни с чем не сравнимое ощущение парения. И бесконечности. И пустоты.

Прекрасно.

Только большинство людей внесторонья почему-то боятся едва ли не до потери рассудка. Но он сумеет провести ребят очень быстро, испугаться просто не успеют.

— Приготовились, — сказал им Славян. Вампир схватил его за руку. — Пошли.

Телепорт близ площади Совещательных Палат расположен на небольшом холме, и из окна кабинета Лианвен отлично видно всех пассажиров.

Когда из дверей телепорта вышли Бродников и Риллавен, владычица Нитриена едва не разрыдалась от счастья. Всё закончилось хорошо, как и предсказала мудрая священная яблоня. Вслед за Бродниковым и владыкой вышли стражи и вампир. Лианвен вытерла слёзы и побежала встречать гостей.

— Да, это Нитриен. Не заблудились, — сказал Бродников и повернулся к Фиарингу. — Ар-Данниан, я готов дать вам любую виру за смерть вашего брата Данивена ли-Аддона.

— У Нитриена нет к вам виры, — ответил Фиаринг.

— А причём здесь Нитриен? Виру я должен вам.

У Лианвен тревожно сжалось сердце. Такое отстранённое спокойствие и решимость в голосе бывают только у бойцов-смертников. Что хочет человек? Как бы то ни было, а лишние глаза здесь ни к чему. Она короткими быстрыми жестами велела стражам никого не пускать на телепротную площадку. Стражи заняли места внизу у лестницы.

— Свою виру я уже получил, — торопливо сказал Фиаринг. Интонацию Бродникова он разобрал верно. — И гораздо больше, чем хотел.

— Ни о какой вире не может быть и речи, — отрезала Лианвен. — Долина и без того слишком дорого заплатила за легкомыслие и слабоволие ли-Аддона.

Фиаринг опустил голову, уши покраснели и обвисли. Владычица права, но это не вся правда. А как сказать всю, Фиаринг не знает, стражу просто не хватает слов.

— Владычица Нитриена, — жёстко сказал Бродников, — не марайте честь ли-Аддона. Это гнусно.

Фиаринг испуганно ахнул. А человек сказал:

— Перед долиной ли-Аддон ни в чём не виноват, омороченный за свои поступки не отвечает. А назвать его слабовольным вы получите право, только если сами сможете противостоять оморочке. И сумеете научить этому других. И только того, кто поддастся ей после обучения, можно будет назвать слабовольным, да и то не наверняка. А на счёт легкомыслия… Подорваться на мине может и мудрец. Это дело случая. Соколы потеряли вампиров и теперь пытаются загрести под своё не в меру широкое крыло хелефайев. Данивен стал первой жертвой. Не найдёте защиту, будут и другие. Смерть Данивена стала предупреждением всему вашему народу. И если вы, владычица Нитриена, назовёте ли-Аддона легкомысленным и слабовольным, получится, что он умер зря, что его смерть — всего лишь развлечение для Соколов. Неужели вы хотите отдать Данивена Соколам в игрушки, превратить его жизнь и смерть в разменные карты?