Рин - Анастасия Медведева

– Я не думаю, что это… этично, – заметила так же серьёзно, как некогда он.

– Почему? – короткий вопрос.

– Потому что всё было не так плохо… до поры до времени, – «в отличие от ваших историй», – заметила мысленно. – Целых шесть лет я искренне считала, что лаборатория была моим домом. Приёмные родители меня полюбили, лаборанты и остальные врачи относились довольно дружелюбно.

– И что изменилось? – голос Аста был сух, но я чувствовала – ему действительно хотелось узнать.

– Спустя шесть лет они решили, что настало время проверить результаты исследований… опытным путём, – ответила я, и мы оба помолчали. – Скажи, у тебя ведь, как и у меня, был иммунитет перед скверной?

– Да. Только подростки с подобными показателями могли попасть в программу Новых Людей, – кивнул Аст.

– Но ведь мы совсем не особенные, – я прикрыла глаза и постаралась, чтобы голос звучал глухо, – все люди, выжившие после распространения вируса, имели высокий иммунитет. А остальные сразу же исчезли… или превратились в Грешников.

– Где тебя спрятали, когда наступил Тот День? – спросил он, и я расслабилась под его руками, получая странное удовольствие оттого, что могу говорить об ЭТОМ.

– Меня завалило после той чреды взрывов, которую принесло с собой Великое Разрушение. Поэтому Тот День я провела под обломками своего дома. Рядом с трупами моих не выживших родителей, – без интонации ответила я.

– Тогда ясно, – кивнул Аст.

– Что? – Я напряглась.

Неужели он отпустит какое-нибудь колкое замечание на тему «так вот почему ты такая». Хотя нет. Это, скорее, в стиле Троя.

– Меня спрятали в бомбоубежище, когда началось Великое Разрушение. И Тот День я провёл под землёй также, как и ты. Как и все дети, получившие сильный иммунитет от вируса. Только, в отличие от тебя, меня изолировали от первого выброса специально.

– Что ты имеешь в виду? – Я замерла, чувствуя, как напряглось всё тело.

– Первый выброс, первое взаимодействие с составом воздуха, первая проба на людях. – Аст говорил спокойно, словно мы вели беседу о цветении укропа или о свойствах банана. – Сильнейшее отравление получили те, кто в этот момент находился на улице, а не в помещении с кондиционерами и ионизаторами. Второй выброс произошёл вечером Того же Дня, и он считался закрепляющим. Все те, кто в течение тридцати часов с момента первого выброса были изолированы от поступления свежего воздуха в лёгкие, получили иммунитет.

– Значит, нас, таких, много? – бесцветным голосом спросила я.

– Немного, но имеются, – вновь кивнул Аст.

– Дядя изначально готовил тебя к роли подопытного?

– После гибели родителей я был невменяем, – сухо ответил он. – Дяде пришлось привезти Тоню, которая была в ужасном состоянии после аварии, в бомбоубежище – чтобы я согласился переждать там вместе со всеми. А когда всё закончилось и мы смогли выйти наружу… уговаривать меня на помощь уже не требовалось. Я сам лез из кожи вон, чтобы быть полезным.

Я сжала челюсти. Его дядя – монстр. Заставить тринадцатилетнего ребёнка больше суток смотреть на едва живое тело своей сестры, мучаясь совестью, что не успел её спасти… ни её, ни их родителей…

Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять – эта бездушная тварь ничего не делала просто так.

– Что такое эта скверна? – процедила я, глядя прямо перед собой.

– Это знает только мой дядя и штат его учёных, – ответил Аст, – я знаю лишь то, что состав вируса имел вещества, влияющие на уровень серотонина в теле человека. И что реакция напрямую связана с эмоциональным состоянием зараженного… Именно поэтому так называемые пасторы действительно могут помочь на ранней стадии появления пигментных пятен на теле – напрямую работая с психикой заражённых, успокаивая их и внушая им чувство защищённости и умиротворения.

– Значит, все-таки эмоции, – я не сдержалась и выругалась, – а нам внушали про семь смертных грехов…

– Это было нужно для усиления контроля над выжившими. Намного проще управлять, когда опасность имеет мистические, неведомые людям качества.

– Постой, но как же алчность, гнев… – Я извернулась и посмотрела на него.

– Ты когда-нибудь видела, чтобы люди покрывались скверной от жадности? – прямо спросил Аст.

– Нет, но… – замялась я, вспоминая разговор с Троем – когда он сказал мне, что главным грехом Десятки была алчность, к которой у деревенских выработался иммунитет…

Так вот что он имел в виду. Чёртовы аллегории. Даже любопытно, сколько ошибок я допустила, делая выводы на основе своих недалёких суждений…

– Скверна начнёт распространяться по телу только тогда, когда человек будет допускать эмоции с ярким негативным окрасом… – продолжил Аст, глядя мне в глаза. – Этот проект назывался «Новый мир» – забавное название, ты не находишь?

– Что такое «Проект „Новый мир“»? – уже предчувствуя, каким будет ответ, медленно процедила я.

– Целый свод не совсем легальных действий со стороны мирового правительства, направленный на подавление в человечестве так называемого «гена агрессии».

– Как… как они вообще до этого дошли? – охрипшим от переизбытка эмоций голосом спросила я.

– Об этом тебе лучше поговорить со своим другом-наёмником, – сухо улыбнулся Аст, – он лучше помнит прежний мир.

– Стоп, – я мотнула головой, неожиданно вспомнив о том, что волновало меня с начала разговора, – ты говоришь, что скверна может появиться у людей только в приступе гнева. Но как тогда объяснить появление пятен от… желания?

Трой. Не может же он ненавидеть меня так же сильно, как хотеть?

Или может?…

– Я высказался не совсем чётко: скверна появляется на теле во время сильного эмоционального дисбаланса. Чаще всего это происходит в случае появления агрессии – как реакции на внешние или внутренние раздражители, – чем и пользуются пасторы, облекая объяснение в религиозные термины и проводя аналогию с грехами человеческими.

Сильный эмоциональный дисбаланс…

Я вновь прикрыла глаза и постаралась спрятать лицо в полотенце – хотя жар от щёк шёл такой, что неровен час – и пар пойдёт.

А Аст продолжал, словно не замечая моего состояния:

– Именно поэтому страх перед божественным наказанием – самый верный фактор сдерживания людей и главный помощник в управлении ими.

– Это ужасно, – сказала негромко.

– Это политика, – ответил Аст; затем помолчал. – Человек, потерявший страх, становится опасен для правительства, а человек, поглощённый страхом, поверит в божественное возмездие за все свои недостойные деяния или помыслы… – Он провел ладонями по моим рукам и слегка задержался на кистях. – Как ты получила свои шрамы?

– Очередной опыт… закончившийся успешно, – процедила я, холодея от воспоминаний. – Именно после него я и попыталась сбежать, а мне ясно дали понять, что стены лаборатории – это моя тюрьма, а не дом, как я всегда считала, – я тоже замолчала, а потом начала говорить быстро и без эмоций: – Они поняли, что моя кровь имеет свойство уничтожать вирус, и начали экспериментировать с закреплением результата во внешнем проявлении. Я осознала это только сейчас, когда узнала подробности от Троя, на тот момент я вообще ничего не понимала. Грешники никак не хотели реагировать на моё присутствие. Только жрать. Естественно. И тогда ученые решили, что нужно использовать свежую кровь – мой кожный покров скрывал все специфические свойства моего иммунитета. Также они решили, что кровь нужно чем-то… взбодрить. Чтобы повысить уровень адреналина и увеличить мощность воздействия, мне распороли ладонь. Они оказались правы. От боли, страха и ужаса моя нервная система так «зарядила» кровь, что Грешники забились в углу и начали рвать на себе кожу. Так закончился первый удачный опыт надо мной. Естественно, он был не один.

– Ты понимаешь, что это значит? – странным, незнакомым мне голосом спросил Аст.

– Что?

– Что ты сама заряжаешь свою кровь. Что ты делаешь это неосознанно, каждый раз снимая перчатку и вспоминая всю ту боль, когда тебе распарывали ладонь. Память о тех ощущениях настолько сильна, что она завершает процесс выработки нужных веществ в крови без твоего участия в процессе. – Аст замолчал, а я замерла, пытаясь переварить всё, что он сказал. – То, что шрамы кровоточат в присутствии Грешников – это тоже результат опытов, верно?

– Да, – глухо произнесла я.

Он уже давно не касался меня. Я просто лежала на животе, в то время как Аст стоял рядом.

– Тогда ты должна осознать одну очень важную вещь, – четко проговорил племянник главнокомандующего.

– Какую? – Я приподнялась и села на столе.

– Никогда, ни при каких условиях, ни один из Грешников не сможет тебя съесть, – каждое его слово оседало внутри меня тяжелой каплей, вбиваясь в сознание и творя там настоящую бурю. – Первый же укус может стать для тебя возможностью управлять всеми зараженными, в радиусе действия твоей крови – но только в том случае, когда ты научишься пробуждать её не только через стигматы. Рин. – Аст подошёл ко мне и заглянул в глаза, – ты ведь понимаешь, что это значит?