Рама Явленный - Артур Кларк

– Макс, дело в том, что Арчи – посол, – промолвила Николь. – Октопауки желают установить с нами нормальные взаимоотношения.

– Но ведь эти самые октопауки похитили твою дочь и мою подружку и насильно продержали их у себя больше месяца... И теперь ты говоришь, что мы должны _забыть_ об этом?

– У них были веские причины для похищений, – ответила Николь, коротко переглянувшись с Ричардом. – С обеими женщинами обращались очень хорошо... А ты еще не говорил с Эпониной?

– Эпонина только хвалит пауков. Словно бы ей там мозги промыли... Я-то думал, что у вас двоих больше здравого смысла.

Но и после того, как Эпонина проинформировала Макса о том, что октопауки излечили ее от RV-41, он оставался настроен скептически.

– Если это верно, – заявил он, – то более прекрасной новости я не узнавал с того самого дня, когда роботы вернулись на ферму и сообщили, что Николь благополучно достигла Нью-Йорка. Но чтобы эти восьминогие чудища решили за так облагодетельствовать нас... Я хочу, чтобы доктор Тернер обследовал тебя повнимательнее. Вот если он скажет, что ты здорова, тогда я во все поверю.

Роберт Тернер с самого начала держался с октопауком неприязненно. Никакие уговоры Николь или даже Элли не могли нейтрализовать и смягчить его раздражение из-за похищения жены. Тяжелый удар получила и его профессиональная гордость, поскольку октопауки вылечили Эпонину, можно сказать, без труда.

– Элли, ты вечно хочешь всего сразу, – проговорил Роберт, когда они остались вдвоем. – Теперь, ты решила хвалить этих инопланетян, которые украли тебя у нас с Никки, и еще ожидаешь, что мы кинемся обнимать их. Это нечестно. Сперва я должен все понять... разобраться в том, что узнал от тебя... Неужели не ясно, что это дурацкое похищение нанесло мне и Никки тяжелый удар? Те самые существа, которых ты считаешь друзьями, оставили на нашей психике глубокие эмоциональные шрамы... Я не могу переменить свое мнение о них за пару дней.

Взволновало Роберта и сообщение Элли о генетических изменениях, произведенных октопауками в сперме Ричарда, хотя теперь становилось понятно, почему геном его жены не попал в рамки классификации, предложенной Эдом Стаффордом, коллегой доктора по Новому Эдему.

– И как ты можешь оставаться такой спокойной, узнав, что являешься мутантом? – корил он Элли. – Разве ты не понимаешь, что это означает? Когда октопауки изменили строение ДНК, чтобы сделать более острым твое зрение и наделить способностями к их языку, они воздействовали на генетический код, миллионы лет эволюционировавший в естественных условиях. Кто знает, какие хвори, даже дефекты наследственности могут проявиться в тебе самой или в твоих потомках? Что, если октопауки, помимо своей воли, обрекли на страдания всех наших внуков?

Элли не могла умиротворить мужа. Когда Николь с Робертом приступили к исследованиям, чтобы проверить, действительно ли выздоровела Эпонина, оказалось, что Роберт начинает щетиниться, услышав любое благоприятное мнение об Арчи или об октопауках вообще.

– Не торопи его, – через неделю после возвращения посоветовала Николь дочери. – Он все еще полагает, что октопауки дважды покусились на его права: похитив тебя и повлияв на наследственность дочери.

– Мама, здесь все не так просто... Мне кажется, что Роберт ощущает какую-то странную ревность. Он считает, что я провожу слишком много времени с Арчи... Как будто бы не понимает, что Арчи здесь не с кем общаться, кроме меня.

– Как я сказала, будь терпеливой. Когда-нибудь Роберт смирится.

Но наедине с собой Николь сомневалась в этом. Роберт решил отыскать RV-41 в организме Эпонины, и когда все исследования на относительно примитивном переносном оборудовании не позволили обнаружить патогенную микрофлору в ее организме, он продолжал требовать все новых и новых анализов. Николь как профессионал не видела в них необходимости. Впрочем, нельзя было исключить, что вирус обманывал врачей и все-таки находился где-нибудь в дальнем уголке тела Эпонины. Но сама Николь считала, что Эпонина безусловно исцелилась.

Оба доктора поссорились на следующий день после того, как Элли призналась матери, что Роберт ревнует ее к Арчи. Николь предположила, что следует закончить исследования и объявить Эпонину здоровой. Она была потрясена, услышав от зятя, что тот намеревается вскрыть грудную клетку Эпонины и взять образец ткани сердечной мышцы.

– Но, Роберт, – возразила Николь, – приходилось ли тебе наблюдать случаи, когда все анализы давали отрицательный результат, а патогенный вирус все еще пребывал в области сердца?

– Только когда приближалась смерть и сердце гибло. Но это не значит, что аналогичная ситуация не может существовать на ранней стадии развития заболевания.

Николь была ошеломлена. Она не стала спорить с Робертом, поскольку видела, что он уже решился и составляет план действий. «Но вскрывать грудную клетку – дело рискованное, даже если подобную операцию делают столь искусные руки, подумала она. В наших условиях любая случайность может привести к смерти. Пожалуйста, Роберт, опомнись. Иначе я буду защищать от тебя Эпонину».

Макс пришел переговорить с Николь с глазу на глаз, как только узнал, что Роберт рекомендует провести операцию.

– Эпонина боится, – признался Макс, – и я тоже... Она вернулась из Изумрудного города такой радостной... я никогда не видел на ее лице подобного счастья. Роберт сперва обещал мне, что на исследования уйдет пара дней... но анализы заняли почти две недели, а теперь он утверждает, что хочет взять пробу ткани сердечной мышцы.

– Знаю, – мрачно ответила Николь. – Он вчера сказал мне, что намеревается провести вскрытие.

– Прошу тебя, помоги. Я уже ничего не понимаю. Вы с Робертом несколько раз исследовали ее кровь, брали образцы тех тканей тела, в которых иногда обнаруживается небольшое количество вируса, и все анализы дали полностью отрицательный результат?

– Совершенно верно, – подтвердила Николь.

– Теперь скажи мне: прежде, когда Эпонина уже заболела, в крови ее всегда наблюдался этот вирус?

– Всегда.

– Тогда зачем нужна Роберту операция? Просто потому, что он не желает поверить в ее выздоровление? Или проявляет чрезмерную осторожность?

– Я не могу отвечать за него, – проговорила Николь.

Она пытливо поглядела на своего друга, зная, каким будет его следующий вопрос и как она ответит на него. «В жизни любого человека существуют трудные решения, и всем в свой черед приходится принимать их, – подумала она. – В молодости я всегда сознательно пыталась избежать таких ситуаций... Однако теперь я понимаю, что, уклоняясь от них, заставляю других решать за меня. А они всегда могут ошибиться».