Больше, чем ты желаешь - Джо Гудмэн

- Очень хорошо, - повернулся он к Люку. - Я тебя слушаю, хотя не знаю, что ты хотел сказать своей запиской. Для меня она не имеет никакого смысла.

- Ты не собираешься рассказать нам, что в ней, Оррин? - спросил Франклин.

- Кинкейд? - обратился Оррин к Люку, игнорируя слова Франклина.

Люк перестал тасовать карты и положил их на стол.

- Я готов навсегда уйти из твоей жизни, - спокойно заявил он. - Если выигрываешь ты, то "Конкорд" остается твоим, а я уезжаю в Нью-Йорк. Один. Тем самым я дарю тебе жизнь.

Сэм стукнул стаканом по столу, расплескав бурбон по полированной поверхности.

- Что, черт возьми, написал тебе Кинкейд? - спросил он.

- А если выиграешь ты? - спросил Оррин с убийственным спокойствием.

- Ты получаешь мое молчание.

- Значит, ты предлагаешь молчание в обмен на "Конкорд"? Я правильно тебя понял?

- Да.

- Молчание о чем, Кинкейд? - спросил Сэм. - Оррин, я думаю, что тебе не стоит соглашаться. Это имеет какое-нибудь отношение к Клану? Да или нет? Вы, янки...

- Отстань, Сэм! - рявкнул Оррин. - Я знаю, что делаю.

Люк заметил, как трое мужчин обменялись взглядами.

- Мне интересно, - Остин повернулся к, Люку, - что это значит: "возвращаюсь в Нью-Йорк один"?

- Так и будет, - подтвердил Люк.

- Значит, ты бросишь Брай?

- Я разведусь с ней.

- Она знает об этом? - спросил Оррин.

- Нет.

Остин Типпинг вздохнул с явным удовлетворением, чем привлек к себе внимание Оррина.

- Думаю, тебе надо согласиться, - посоветовал он.

- Ты так говоришь, потому что на кону не твоя плантация.

- Тоже верно. - Остин посмотрел на Люка: - Сколько партий?

- Одна.

- Кто сдает?

- Бросим жребий.

Сэм вытер носовым платком полированную поверхность стола и сунул его в карман.

- Кто-нибудь из нас может сдать, - предложил он. - Пусть это будет нейтральная сторона.

- Я согласен, - кивнул Оррин. "Их трудно назвать нейтральной стороной, - подумал Люк. - Особенно если карты будет сдавать Типпинг".

- Кто выбирает сдающего? - спросил он.

- Бросим жребий, - предложил Остин. Он кивнул на колоду карт, лежавшую на столе перед Люком. - Можно взять? Люк придвинул к нему колоду.

- Они все перетасованы.

- Я-то заметил. - Вежливо улыбаясь, Остин разложил карты веером. - Кто будет тянуть первым? Оррин? Кинкейд?

- Пусть он. - Люк указал на Оррина.

- Тяни. - Остин повернул колоду к Фостеру. Оррин вытащил третью с края карту. Сначала он посмотрел на нее сам, затем показал остальным.

- Десятка червей. - Остин развернул карты к Люку. - У тебя есть возможность вытащить карту покрупнее.

"Как бы не получилось хуже", - подумал Люк. Он вытащил карту из середины колоды, показал ее всем и только потом посмотрел сам. Но выражение лиц игроков уже сказало ему все.

- Семерка пик. Тебе выбирать сдающего, Оррин.

- Я выбираю Типпинга.

Люк кивнул. Другого он и не ожидал. Он взмахнул рукой, и Остин начал раздавать карты. Люк сделал вид, что полностью поглощен выпивкой, однако краем глаза наблюдал, как Остин манипулирует картами, перемешивая их. Когда Остин остановился и приготовился вытащить первую карту, Люк крепко схватил его за запястье.

- Вы не возражаете, если я вас прерву?

- В чем дело? - прорычал Оррин. - Ты что...

- Сдавая, Остин случайно засветил мне последнюю карту. Будет несправедливо, если я буду ее знать, а ты нет.

Остин нахмурился:

- И что это за карта?

- Десятка червей. Та самая карта, которую ты вытащил раньше.

- Это правда, Остин? Ты засветил ему карту?

- Если я это сделал, то, как говорит Кинкейд, случайно.

- Покажи ее мне, - попросил Оррин. Весь его вид говорил, что Остин Типпинг ничего не делает случайно.

Лицо Оррина выражало подозрение. Он привык всегда чувствовать себя аутсайдером, даже когда находился в кругу друзей. Сэм по-прежнему был убежден, что молчание Оррина как-то связано с Кланом.

Остин медленно поднял колоду и держал ее так, чтобы все могли видеть последнюю карту.

- Теперь у нас с Оррином равные возможности. Сдавайте, джентльмены, предложил Люк.

Глава 14

В кармане его сюртука лежали выигрышные карты - или то, что могло стать выигрышем. Он спрятал эти карты сразу после того, как партия была сыграна, и прежде, чем их успели вернуть в колоду. Он был уверен, что никто не заметил его ловкости рук. Если вспомнить, сколько он проиграл в эту ночь, это была его маленькая победа. Он гордился тем, что сумел их обмануть.

Было слишком темно, чтобы сейчас разглядывать карты. По небу плыли тяжелые тучи, и луна то и дело скрывалась в облаках. Он подозревал, что, вернувшись в "Конкорд", обнаружит, что карты меченые. Как он умудрился не догадаться об этом с самого начала?! Ответ пришел неожиданно: он недооценил своих партнеров и их представлений о "дружеской игре".

Он размышлял над тем, что сделает, когда увидит карты. Ему придется вызвать на дуэль каждого из них и стреляться на расстоянии двадцати шагов. Мысль, которая пришла ему в голову вызвала у него улыбку. Он понял, что не знает, существует ли еще у джентльменов Юга дуэль чести или этот обычай ушел из их жизни после Гражданской войны.

Слишком многое изменилось в последнее время. Он нащупал в кармане карты. Он должен был выиграть последнюю партию. Те трюки, которые они проделывали, очень смахивали на банальный грабеж. Ему нет места в их играх.

Он был всего в миле от "Конкорда", когда за его спиной раздался выстрел. Он упал на землю, выпустив из рук вожжи.

"Похоже, у них вообще нет чести", - подумал он. И умер.

Подходя к дому, Люк услышал бравурную мелодию Гайдна, Звуки так быстро сменяли друг друга, что казалось, им не терпелось вырваться на свободу и они, вылетев из Музыкального салона, заполнили собой все пространство перед домом.

Он поднялся на веранду и посмотрел на часы. Было около шести часов утра. По дороге он размышлял, будет ли кто-нибудь ждать его возвращения, и сейчас ему не терпелось узнать, кто же встречает его музыкой.

Из-под двери Музыкального салона выбивались желтые полоски света. Он не стал стучать, предупреждая о своем приходе, а просто распахнул дверь и... застыл, пораженный.

За роялем сидела Брай.

Она не видела его. Лицо ее было сосредоточенным, глаза закрыты, на нежных щеках горел румянец, кожа сказочно светилась в свете канделябра. Пухлые губы были плотно сжаты, Лоб прорезала глубокая складка.

Потоки музыки, казалось, окутывали ее. Ее голова, словно метроном, покачивалась в такт мелодии, а пальцы быстро бегали по клавишам.

Это была музыка, которую она давно похоронила в себе. Мелодия радости, страсти и гармонии. Но ничто не смогло ее уничтожить. Она сохранила эту музыку в своей душе, даже не догадываясь об этом.

Под аккомпанемент легкого стаккато Люк бесшумно подошел к роялю. Он стоял, наблюдая за ней, и вдруг понял, что она досталась ему в награду. И еще он подумал, что не заслужил такого счастья.

Внезапно пальцы Брай замерли на клавишах. Еще не открыв глаза, она уже знала, что он здесь.

- Люк! - Чуть не опрокинув стул, она вскочила из-за рояля и бросилась к нему. - Я знала, что это ты! Я знала? ~ Она встала на цыпочки и, обняв его за шею, крепко поцеловала в губы.

Люк притянул ее к себе. Она снова с ним. Его музыка. Его радость. Его страсть и гармония. Неистовость ее объятий была хорошо знакома ему. Он целовал ее, а в ушах все еще звучала ее музыка.

Откинувшись назад, Брай взяла в ладони его лицо и заглянула ему в глаза. В них стояли слезы.

- Ты плачешь? - прошептала она. - Почему ты плачешь?

- Музыка, - ответил он. - Во всем виновата музыка.

- Она предназначалась тебе. Понимаешь, я весь вечер не находила себе места. Все эти долгие часы ожидания были для меня мукой, и вдруг я обнаружила себя здесь, сидящей за роялем. Впервые за многие годы я почувствовала в себе музыку - музыку и страх. Но как только я дотронулась до клавиш, страх исчез, исчез навсегда. Вот что ты дал мне.

Он слушал ее слова и соглашался с тем, что она сказала ему, но не потому, что действительно дал ей что-то, а лишь потому, что она сама считала это правдой.

- Я люблю тебя, - прошептала она. - Мне так жалко, что я отпустила тебя без доброго напутствия. Даже мама упрекала меня за это. - Взяв Люка за руку, она подвела его к креслу у камина, в котором горел слабый огонь. Брай подбросила в него полено. - Погрейся у камина, - предложила она. - У тебя такие холодные руки. Я сейчас приготовлю тебе горячий чай.

Люк предпочел бы, чтобы она посидела рядом с ним, но она уже направлялась к двери, стараясь не смотреть на него и упорно избегая разговора о событиях минувшей ночи.

Он стоял у камина, потирая озябшие руки, когда она вернулась с подносом и налила им по чашке чаю. Люк взял чашку и повернулся спиной к огню, а она села в кресло и приподняла подол платья, чтобы согреть озябшие ноги.

Он бросил взгляд на ее туфли - они были мокрые.

- Куда ты ходила ночью? - небрежно спросил он. Удивленная вопросом, Брай проследила за его взглядом.