Список для выживания - Кортни Шейнмел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, – ответила я тете Элизе. – Думаю, не произойдет. Но когда Талли только умерла, ко мне приходили такие мысли. Я очень сильно по ней скучала, мне было очень больно, и я думала, что тоже умру. Даже если бы я не приближала смерть, я думала, что она придет сама собой, и если так случится… ну, если бы она пришла, я бы не сопротивлялась. А теперь я понимаю, что эта боль меня не убьет. Довольно странно.
– Что странно?
– Что мы можем продолжать жить без самых важных для нас людей. Еда, вода, воздух и солнечный свет – все это нам жизненно необходимо. Мы можем не испытывать ко всему этому эмоциональную привязанность, но, если это у нас отнять, мы умрем. А с людьми совсем по-другому: можно очень сильно к кому-то привязаться. Любить человека каждой клеточкой. А потом этого человека нет, а ты все равно дышишь. Сердце бьется. Ты продолжаешь испытывать голод и ходить в туалет. Помню, как в ночь, когда умерла Талли, мне очень захотелось в туалет, и я ужасно разозлилась на свой мочевой пузырь, что он ведет себя как ни в чем не бывало. Но любимых уже не вернуть. Наши тела продолжают работать. Так странно. Так оскорбительно.
– Мне кажется, – сказала тетя Элиза, – что когда кто-то важный для нас умирает, мы перестраиваем свою жизнь в другом направлении. То есть в каком-то смысле наша старая версия не выживает. Но появляется новая. Тем же человеком остаться уже нельзя.
– Это точно.
– Но у тебя все будет хорошо, Слоун. Обязательно. Я уверена.
– Не хочу, чтобы между нами оставались секреты, – сказала я.
– И я не хочу.
– Тогда я должна тебе кое-что рассказать… Я тебе соврала. В первый день, когда я только приехала, ты мне сказала, что я могу остаться, если папа не против.
– Твой папа до сих пор думает, что ты живешь в отеле?
– Нет. Он думает, что я живу в общежитии при Стэнфорде. Он думает, что я на курсе писательского мастерства, потому что ему я тоже соврала. Я знала, что он ни за что не позволит мне сюда приехать, а мне это было нужно. Я должна была расшифровать список Талли и, как выясняется, познакомиться с тобой. Я не жалею, что соврала ему, но сейчас хочу, чтобы ты знала правду. Ты на меня злишься?
– Боже мой, нет, – сказала она. – Конечно, нет. Я понимаю, почему ты так поступила. Но, думаю, теперь пора рассказать ему правду.
– Зачем? Как будто он был со всеми честен. К тому же он обошелся с тобой так жестоко. Ты потеряла сестру, а он забрал у тебя племянниц. Это просто… немыслимо.
– Согласна, – сказала тетя Элиза. – Из-за этого я спустила целое состояние на психотерапевта. Но мы все слишком много потеряли, и я не могу злиться вечно. И раз уж между нами теперь нет секретов, я должна еще кое-что тебе рассказать. Когда Талли так резко уехала из Калифорнии, она заверила меня, что все хорошо, но я все равно очень за нее переживала. Я не знала, что делать. Много дней думала об этом, металась, хваталась за телефон, но не решалась позвонить. Опять брала, опять убирала. Наконец я все-таки позвонила твоему отцу.
– Стой, значит, ты общалась с ним до того, как Талли умерла?
– Разговор был короткий, – сказала она. – Я сказала ему, что мы с Талли виделись и что я за нее волнуюсь. Он не захотел об этом разговаривать.
– Я не удивлена, – сказала я. – Ему совсем не даются тяжелые разговоры, особенно те, которых нельзя избегать.
– Но после этого, – продолжила тетя Элиза, – когда он позвонил сообщить о ее смерти, он сказал, что после моего звонка пытался ей помочь.
– Он пытался заставить ее поступить в университет, – сказала я.
– И к психотерапевту сходить тоже. Причем не первый раз. Он сказал, что много лет периодически пытался убедить ее пойти к врачу.
– Правда?
– Так он сказал. Но Талли отказывалась.
– Наверняка, – закивала я. – В последний месяц она вообще ничего не хотела делать.
– Твой папа совершил много ошибок, – сказала тетя Элиза. – Как и мы все. Хотя я все же думаю, что он сделал все что мог.
Я глубоко вдохнула на три счета. Затем так же выдохнула. Вдох на раз, два, три – выдох на раз, два, три. Наконец я поднялась и подала тете Элизе руку, чтобы помочь ей встать.
– Спасибо.
– Мне надо умыться, – сказала я. – А потом… потом я позвоню папе и расскажу ему, где я и что тут делаю.
37
ДВА ДНЯ СПУСТЯ я в последний раз села на поезд до Пало-Альто, чтобы нормально попрощаться с Адамом. Он вызвался сам приехать за мной к тете Элизе в Редвуд-Сити. Но я не хотела, чтобы он так много времени провел в машине. Они с родителями восполняли потерянное время с Си-Джей и помогали ей восстановить силы.
Я: «Нам вообще необязательно встречаться, если тебе неудобно».
Адам: «Есть все равно нужно. А Си-Джей отдыхает. Вряд ли ей понравится, если я буду смотреть, как она спит».
Он предложил встретиться в пиццерии «Круглый стол», о которой говорил на прошлой неделе, когда мы решали, где пообедать. Судя по всему, в районе Залива их была целая сеть, и одна пиццерия – прямо на Юниверсити-авеню. Я приехала на полчаса раньше, чтобы поискать в «Ретро-планете» подарок для Джуно, а потом пошла в пиццерию. Адам уже ждал меня. Он встал в кабинке в конце зала и замахал руками, чтобы привлечь мое внимание. Мы вежливо обнялись, как обнимаются не друзья, а знакомые.
– Спасибо, что приехала, – путь не близкий.
– Ерунда, – ответила я. – Спасибо, что согласился встретиться.
– Что купила? – спросил он, кивком показывая на коричневый пакет у меня в руке.
– Подарок для Джуно. Старинная карта Залива.
– Ей понравится, – сказал он.
– Надеюсь, – улыбнулась я. – Мне надо искупить вину перед ней.
– А мне надо искупить вину перед
