Шарады любви - Джейн Фэйзер

— Да, Джулиан, это так, — сказал Джастин, утвердительно кивнув головой.

Даниэль нахмурилась и посмотрела сначала на жениха, а затем на его кузена. Постепенно до нее начал доходить смысл неожиданного обращения Джулиана к Всевышнему. Она улыбнулась:

— Я вижу, вы меня узнали, милорд. Это очень длинная и запутанная история. Но я надеюсь, вы никому… не станете рассказывать о том, что, возможно, уже… знаете? Ведь так?

— Боже мой, никому и никогда! — горячо принялся уверять девушку лорд. — Но, черт побери, это невероятно! Джастин, ты же тогда отвесил ей порядочную оплеуху! Я сам видел.

— Совершенно верно, милорд, — ответила за графа Даниэль. — И это было бесчестно с его стороны, вы не согласны? Тем более что я в жизни не пила подобной гадости!

— Дети мои! — тяжело вздохнул Джастин. — Когда вы закончите разбирать по кисточкам человека, который и так признал себя виноватым, хотя и был спровоцирован на столь некрасивый поступок, мы сможем вновь вернуться к нашим птичкам?

— Хорошо, милорд, — согласилась Даниэль, вновь принимаясь за ветчину и знаком прося графа передать ей кусок хлеба. — К тому же все дело не стоит и выеденного яйца. Я никогда не надену на голову то абсурдное сооружение, на котором настаивает бабушка! И если она будет упорствовать, боюсь, что я взорвусь и наговорю ей всяких грубостей. А ведь она старый человек, разволнуется и просто-напросто сляжет в постель. Тогда на моем представлении ко двору можно будет поставить крест. Или того хуже: мы с вами не сможем пожениться.

— Дорогая моя, прошу пощады! Дело-то оказывается куда серьезнее, чем я предполагал! — проговорил Джастин, с трудом сдерживая смех. — Мы должны любой ценой избежать подобной катастрофы.

— Ах, вы еще издеваетесь, милорд?! — воскликнула Даниэль, сверля своего жениха горящими от бешенства глазами.

— Если вы не прекратите на меня смотреть с такой откровенной ненавистью, дитя мое, я могу забыть о присутствии здесь Джулиана, — мягко ответил Линтон.

Вынув табакерку, он зацепил из нее свою традиционную щепотку табака и заправил в ноздри. Даниэль постаралась взять себя в руки и гораздо тише спросила;

— Хорошо, милорд, что вы предлагаете?

Но Джастин переадресовал ее вопрос своему кузену:

— Как ты думаешь, Джулиан? В конце концов, если память мне не изменяет, ты считаешься большим авторитетом в подобных делах.

— Что? — переспросил Джулиан, оторопело уставившись на двоюродного брата. — Что ты сказал?!

— Я хотел узнать твое мнение о птичьих гнездах, кузен.

— Птичьи гнезда?.. Ах да, птичьи гнезда… А что за птичьи гнезда?

Даниэль не выдержала и громко расхохоталась:

— Бедный лорд Джулиан! Мы бессовестно нарушили ваш покой, не правда ли? Ради Бога, забудьте этот глупый вопрос!

— Нет, нет, мадемуазель! Меня он нисколько не побеспокоил! Всегда рад служить вам!..

Тут Джулиан наконец сообразил, чего от него хотят.

— Провалиться мне на этом месте, если я понимаю миссис Марч, — горячо принялся он уверять Даниэль. — Что за дикая идея превратить вашу прелестную головку в поганый птичник?! Нет, так не пойдет! Она в своем уме?!

Даниэль уже не могла сдерживаться. Она корчилась от хохота так, что чуть не упала со стула. Даже на недовольном лице Линтона появилось некое подобие улыбки.

— Джулиан, — обратился он к кузену, стараясь сохранить серьезное выражение лица и не терять терпения, — насколько я понимаю, нас сейчас ждет детальное обсуждение прически Даниэль на сегодняшний вечер.

— О, это чудесно! Почему бы нам действительно этим не заняться?

— Но я уже все сказала, — с раздражением ответила Даниэль. — Подобное чудовищное сооружение, залитое лаком, посыпанное пудрой, с чучелами дохлых птиц и торчащими в разные стороны перьями, я носить никогда не буду. К тому же эта гора мусора вдвое выше, чем я сама!

— Кто должен делать вам прическу? — уже совершенно серьезно спросил Джастин.

— Месье Артур. Это какой-то идиот! Он все время размахивает руками и быстро тараторит на языке, который, по-видимому, считает французским.

— Извините, мадемуазель, — возразил Джулиан, несколько шокированный подобным отзывом об известном мастере дамских причесок, — но он считается лучшим парикмахером в Лондоне!

— Тогда понятно, почему все женщины кругом выглядят форменными чучелами. Но я не собираюсь вступать в их компанию. И если вы, милорд, намерены возражать, то разрешите вам напомнить: мы еще не поженились, и у вас нет никакого права мной командовать!

— Только, ради Бога, Данни, не надо бросать мне вызов, — почти умоляющим тоном попросил граф. — Так будет значительно лучше для нас обоих. И потом, я вовсе не думаю, что столь громоздкий головной убор непременно будет на вас хорошо смотреться. Особенно при вашем маленьком росте.

— Вот именно! Голова будет перевешивать все остальное, и люди кругом станут бояться, что я вот-вот грохнусь на землю.

Это грубое выражение заставило графа нахмуриться, а Джулиана — в очередной раз закашляться.

— Пудра и перья необходимы для придворной прически, — заметил Линтон. — Но думаю, мы найдем какой-нибудь компромиссный вариант. Без лака и дохлых птиц.

— Вы сами скажете об этом бабушке? — с тревогой спросила Даниэль.

— Скажу. А теперь, Даниэль, пока я оденусь, займите Джулиана рассказом о каком-нибудь ярком эпизоде из вашей жизни. Естественно, не особенно вдаваясь в подробности. Затем мы вместе поедем на Бедфорд-плейс. Кстати, ваш грум здесь?

— Нет. Я отослала его домой. И попросила ваших слуг поставить в конюшню мою кобылу. Я предполагала, что задержусь, и не хотела, чтобы бедное животное торчало у подъезда и отбивало себе копыта. Ведь нам предстоит еще долгое обратное путешествие.

И Даниэль одарила графа очаровательной улыбкой. Побежденный Линтон утвердительно кивнул головой и отправился к себе, чтобы сменить вышитый домашний халат на что-нибудь более приличное.

Граф Джастин Линтон сочетался браком с Даниэль де Сан-Варенн в последнюю субботу сентября. Стояла золотая осень, настоящее бабье лето. День был солнечный и теплый. На церемонии присутствовали только члены семьи и самые близкие друзья жениха, а со стороны невесты — граф и графиня Марч. В порядке исключения были приглашены принц Уэльский, правда, без принцессы Каролины, с которой он не жил уже четыре года, и премьер-министр Уильям Питт, принявший приглашение на венчание с большой радостью.

Несмотря на небольшое количество гостей, церемония была весьма внушительной. Храм Святого Георгия на Ганновер-стрит был украшен живыми цветами с изяществом и простотой, вполне гармонировавшими с юной свежестью невесты и с хоровой музыкой, звучавшей по ее желанию.