Дневник плохого парня (ЛП) - Куинн Меган

— Стоп. Ты просто собираешься кинуть меня здесь?

— Именно так.

Я поспешно покидаю заведение, ловлю такси и называю водителю свой адрес, прежде чем вернуться к своему мобильнику и наконец прочесть сообщение.

Саттон: Я вымотана.

Роарк: Тяжелый день?

Саттон: Еще бы. Ведь мы лишились человека, потому что тот был вынужден нянчиться со взрослым мужиком.

Роарк: Смотрю, твой отец более чем ввел тебя в курс дела.

Саттон: Он показал мне видео, где Ксавье плачет, оказавшись на скамейке запасных. Я просмотрела его три раза, не переставая смеяться. Весь мир считал, что уродливее лица плачущей Кардашьян ничего быть не может, но как же он ошибался.

Роарк: Мы даже пытались сыграть на его сверхэмоциональности, но, к сожалению, не смогли заставить это работать.

Саттон: Он разревелся из-за слишком высоко летящего мяча, а потом еще и начал разбухать из-за правил.

Роарк: Ты действительно хорошо осведомлена. Это был единственный случай за всю мою карьеру, когда мы не смогли использовать ситуацию в нашу пользу. Мы бы могли монетизировать все это, как в случае с твоим отцом, но он отказался конвертировать свои эмоции в валюту.

Саттон: Самая откровенная тупость, с которой мне приходилось сталкиваться.

Роарк: Давай сменим тему. Как дела в лагере?

Саттон: Все здорово. Ты бы видел, как все ликовали, когда мой отец встречал их. Мне так нравится видеть, как детские лица светятся от радости и восхищения. Невероятно приятно осознавать, насколько они восхищаются моим отцом.

Роарк: Печально, что я не был свидетелем этого.

Саттон: Где ты сейчас?

Роарк: Еду домой. Встречался с Рэтом. Сразу говорю, я не выпил ни грамма.

Саттон: Ты не обязан отчитываться передо мной, Роарк.

Роарк: Знаю, но все равно хотел, чтобы ты знала. Я поставил себе целью, быть трезвым во время нашего разговора.

Саттон: Ты планируешь позвонить мне?

Роарк: Да, только чуть позже, как доберусь до дома. Дай мне немного времени.

Роарк: Ну что, видеозвонок?

Саттон: Я потеряла наушники и к тому же не хочу, чтобы папа слышал наш разговор.

Тогда я просто набираю ее номер. Ответ не заставляет себя ждать.

— Так, значит, потеряла наушники? Как-то это не похоже на Саттон, которую я знаю, — подстегиваю ее я, укладываясь на кровать.

— Я приврала. Но, учитывая, что один парень разбил мне утром сердце, я имею на это право.

— Вот не надо обвинять меня во всем. Что за привычка?

— Смотрю, ты не способен нести ответственность за свои поступки.

Я улыбаюсь от того, насколько легко ей удается обходить мои подколы.

— Ты же знаешь, что мне самому неприятна вся эта ситуация, которая произошла с утра.

— Знаю, — вздыхает Саттон. — Можно спросить тебя кое о чем?

— Да, все что угодно.

— Если бы ты не уехал сегодня утром, как думаешь, чем бы мы занимались?

Я делаю задумчивый вид, устремляя взгляд в потолок.

— Даже не знаю. Мне кажется, что сбежать — это то, что я умею лучше всего. Не уверен, что я был морально готов углубляться в наши отношения в тот момент. Как пить дать, я бы ляпнул что-нибудь реально дерьмовое и только оттолкнул бы тебя от себя. Поэтому, вынужденный отъезд, наверное, это лучшее, что могло случиться.

— А я бы хотела, чтобы ты не уезжал.

— Я в курсе. — Я вздыхаю, коря себя за то, что реально не в состоянии быть тем самым правильным парнем, которого она заслуживает. — В следующий раз я постараюсь не делать подобного, если так будет лучше.

— Уверена, что ты реально не сделаешь так больше. Чем планируешь заняться после того, как уладишь вопросы по контракту?

— Ну, возможно, смотаюсь и куплю новые простыни.

— Новые простыни? Неожиданно. — Она смеется. — А зачем?

— На тот случай, если ты захочешь переночевать у меня, когда вернешься в город.

— Тебе не обязательно ради меня покупать новые простыни, — отвечает она.

— Возможно, ты права, если я не хочу, чтобы ты разодрала их своими кривыми ногтями, — говорю я с ухмылкой.

— Что? — восклицает она. — У меня нет никаких кривых ногтей.

— Приклею на них ярлык: Не использовать, когда в доме ночует Саттон. Мне уже пришлось попрощаться с простынями из гостевой спальни после того, что ты с ними сделала.

— Я ничего не делала с твоими простынями.

— Могу предоставить тебе неопровержимые доказательства.

— Валяй, — отвечает Саттон, словно бросая мне вызов.

Я поспешно ищу в поисковике фото рваных простыней, сохраняю их и пересылаю Саттон в сообщении.

— Доказательства уже в пути.

Она ждет, и я точно понимаю, что сообщение получено, когда Саттон взрывается диким смехом.

— Это не твои простыни.

— Понимаю, что после вандализма, которому они подверглись, их сложно опознать, но гарантирую, что это те самые простыни из моей гостевой спальни.

— Это у тебя подкаты такие своеобразные? Вынуждена тебя огорчить. Они не работают.

— Подкаты? Зачем это мне, — фыркаю я. — Крошка, ты уже у меня на крючке. Теперь я тебя просто дрессирую.

— Дрессируешь? — Готов поклясться, что если бы Саттон сейчас была здесь, она выцарапала бы мне глаза. — Обломись. Если кто кого и дрессирует, то это я тебя.

— Ерунда. Я и без этого идеален.

— Какое самомнение.

Я ухмыляюсь.

— Чтобы добиться успеха, нужно лелеять свое эго.

— Ты правда так считаешь?

— Конечно. Взять хотя бы именитых спортсменов, типа твоего отца. Фостер никому не позволит думать о себе, что он среднячок какой-то. Даже самым скромным порой не мешает выпятить грудь. И тебе тоже не помешает. Грудь вперед, Саттон.

— Стоит мне выпятить грудь, ты тут же снова будешь пялиться на мои сиськи.

Тут она сто процентов права. Не поспоришь.

— А что в этом такого?

— Ну хотя бы то, что помимо сисек у меня есть глаза, например.

— Не спорю. Глаза у тебя тоже очень красивые.

— Когда в твоей речи проскальзывает акцент, ты становишься таким сексуальным, — продолжает она после небольшой паузы.

— Вот как. Ты течешь от этого?

— Роарк. Перестань. Ну что ты за человек?

На этих словах меня буквально взрывает от смеха. Держась за живот, я позволяю себе проржаться. На том конце провода тоже слышно хихиканье.

— Что такого в том, что я спросил тебя о твоем возбуждении?

— Ну... можно было сделать это как-то деликатнее...

— А вот и та скромная девчонка. А я думал, что безвозвратно потерял ее. Мне реально стало казаться, что она сбежала, а на ее место пришла помешанная на сексе фурия.

— Не думаю, что меня даже с натяжкой можно назвать одержимой сексом фурией. Не преувеличивай.

— Саттон, ты что, еще не поняла, что у ирландцев так заведено? Мы либо приукрашиваем, либо откровенно врем.

— Теперь у меня есть повод задуматься о правдивости всего, что ты мне когда-либо говорил.

— О, не стоит подвергать сомнениям рассказы ирландца. Это ничем хорошим не заканчивается.

Я включаю громкую связь, чтобы спокойно сменить свое положение на кровати, при этом оставаясь на проводе.

— Ты сейчас серьезно?

— Нет, очередное преувеличение.

Она устало вздыхает.

— Ты меня выматываешь.

— Дождись, когда я смогу раздеть тебя догола. Вот тогда я покажу тебе, что такое выматывать.

— А что, если мы окажемся несовместимыми в сексуальном плане? Это будет такой облом.

— О чем ты? Как мы можем быть несовместимы? — нахмурившись, уточняю я.

— Я к тому, что может нам не стоит и начинать. Просто, моя подруга Стейси встречалась с одним парнем год назад, убеждая меня, что он и есть тот самый. Они действительно были самой красивой парой, которую мне доводилось видеть. Он был такой секси-шмекси: альфа-самец с широкими плечами и накаченным торсом... в общем идеальный...