Бьерн. Том 3 - Василий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моя задача не зачистка зданий — а не дать свершиться уничтожению деревни. Так что, оставив попрятавшихся по домам врагов, занялся благородными у ворот, сейчас сортирующих население на годных к походу. Рядом мелькнул Аяз, метнувший копьё в одного из противников и выхвативший свой клинок.
Оно и правильно, копьё для подобного боя не годится, не дуэль, всё же. Вдвоем мы за несколько минут порубили всех благородных у ворот и разошлись в разные концы деревни, загоняя «высших» в дома. Местные жители бросились из селения, спасаясь от пуль и стрел, летящих в нас из окон.
Окинув взглядом разбегающихся врагов, разбежался и влетел в окно первого этажа самого высокого здания. Несколько взмахов тесаком, лестница на второй этаж, пара трупов по пути, третий этаж, удар кулаком, проламывая закрытую крышку на мансарду. Тут пришлось прикрыться щитом, спасаясь от пуль, а следом я метнулся по комнате, вырезая десяток стрелков, засевших на такой выгодной позиции.
Завалив трупами лестницу, поставил на окно щит, и снял со спины винтовку, делая первый выстрел. Удобно, из окон простреливается немалая часть деревни. Я спокойно целился и стрелял, эпизодически перебегая на вторую сторону дома к окну.
Так прошло несколько минут, пока на соседнюю крышу не запрыгнул Аяз и, примерившись, длинным прыжком вломился в окно моей мансарды.
— Повезло, что тебя видел, мог встретить пулей, — проворчал, бросая косой взгляд на рухнувшего на пол бойца.
— Хоть! Немного! Передохну! — пытаясь отдышаться, прохрипел напарник и зашарил на поясе в поисках фляги. Я пожал плечами, сам перебегая к другому окну. Увидев, что он напарник достаточно оклемался, кинул ему свой щит и велел:
— Пройдись по тем областям, что я отсюда не вижу.
Выругавшись, он с трудом поймал тяжеленую железку с отметинами от пуль на ней, но спорить не стал, выпрыгнув из окна.
Стало легче, и в поселении наступила тишина, иногда прерываемая лишь выстрелами и криками раненых.
Спустя десяток минут на лошадях прибыл передовой отряд ополченцев, и началась вдумчивая зачистка каждого двора. Сегодня я оставил бои на самозваного ученика, сам обезопасив лишь дом, из которого вёл огонь. А потом подошли и основные силы, окружая деревню.
Вечером в селении не осталось ни одной живой твари, а ополченцы и выжившие деревенские отмывали стены и полы от крови и выносили трупы за околицу. Завтра начнут рыть общую могилу. Деревня Озёрная отныне становится нашей временной базой.
Пара дней отдыха, и следом войско стало делать то, зачем сюда пришло: леса шерстили отряды разведчиков, захватывались ближайшие сёла, создавались охраняемые караваны беженцев, уходящие на более спокойные земли.
Многие крестьяне оставались: далеко идти страшно, особенно когда у тебя семья, а выловить все отряды благородных по лесам сложно. А тут вроде как под защитой солдат, да и урожай собран, главное зиму переждать, а там, глядишь, и уходить никуда не надо, да и может получится подрезать землю умерших или ушедших соседей.
Часть тех, кому уже нечего терять, вступали в ополчение, увеличивая нашу численность. Так что через месяц, когда подошёл свежий набор ополчения, мы покинули Озёрную и сдвинули основной штаб ещё на сотню километров восточнее.
Благородные сопротивлялись, старясь изматывать наши силы засадами, но всё равно сдавали поселения одно за другим — у нас слишком много винтовок. А там, со сдвигом всего фронта, им становилось всё сложнее партизанить, когда местное население не на твоей стороне. Да и холодная в нынешнем году зима не способствует шастанью по лесам.
К весне, когда опять появится растительность, планирую отодвинуть фронт намного дальше. Нужно в полной мере пользоваться преимуществами зимы и отбить как можно больше населённых пунктов.
Я как раз разбирал донесения разведчиков и письма из города, когда из очередного рейда вернулся Аяз.
— Смотри, что с трупа сняли!
С этими словами он положил на стол предо мной незнакомую модель винтовки. Тоже револьверную, но выглядящую довольно коряво относительно наших. Рядом с ней он высыпал на стол горсть патронов.
Пули явно калибром крупнее, чем у нас принято. Взяв один патрон, осторожно расшатал и вытащил из гильзы пулю, высыпав порох на лист передо мной. На донце пули виднелась капелька проводящей ману краски, и порох оказался, всё же, не наш. Хоть это радует.
— Много таких видели?
— Пока лишь эту. Бьёт сильно, но щит держит.
— Не было печали…
Я откинулся на спинку кресла, крутя в пальцах пулю, и задумался: неприятно, а с другой стороны, что оно меняет? Промышленную гонку они проигрывают, под нашим контролем сейчас большая часть острова и основные рудники. Мы производим столько стали, сколько аристократам и не снилось.
И их наивная попытка отступить в горы терпит крах. Да, нам оно стоит дорого. В горах воюет свыше семи тысяч наших воинов. «Высшие» постоянно пытаются туда отступить, но получают по зубам. Допросы редких пленных говорят о падении боевого духа аристократов. Как же, они так рассчитывали на то, что отойдут в горы. А в действительности оттуда приходится бежать на континент или готовить столицу к обороне. Кому что ближе и проще, но большинство бежит на континент, не рассчитывая, что столица устоит.
Город брать окажется очень тяжело: туда отступает часть благородных со всего острова, свозят зерно и запасы. А обычные горожане из города бегут, для них в нём нет места. Любой аристократ, которому приглянулась ветхая избушка в самом плохом районе города, без разговора зарежет его обитателя, чтобы разместить там свою семью.
Но при этом население столицы прибывает невиданными темпами. Благородных на островах сотни тысяч. И сейчас те, кто не уплывает, стремится в один-единственный город. Боюсь, взять его мы не сможем — столицу требуется сравнять с землёй.
Против нас выступит минимум тридцать тысяч человек, способных держать меч в руках. А если арбалет или винтовку, то и намного больше. Нет, они, конечно, могут собрать силы и попробовать дать нам бой в поле. С учётом их концентрации в одном месте, вопрос мобилизации сильно упростился. Вот только они проиграют, сила уже не на их стороне.
Встряхнувшись, я поднял взгляд от стола на Аяза. Пока я размышлял, самозваный ученик уснул, откинувшись на спинку кресла, начиная похрапывать.
— Иди отдыхай! — громко приказал, с усмешкой смотря, как вскинулся со сна парень.
В его глазах зажглось понимание, а потом он стремительно покраснел. А так как Аяз парень довольно лопоухий, я впервые получил возможность увидеть сакраментальное «покраснел до ушей».
— Извините,
