Психологическое консультирование. Теория и практика - Николай Дмитриевич Линде

И в семьях дерутся, и на улице… Дядя Леня, у него такое лицо красивое, но морда все время в крови…» – и т. д. Прошу прощения за то, что привожу не слишком красивые слова, но они соответствуют определенным реалиям, которые иначе не описать.

Когда молодой человек осознал, что в детстве он был скорее нежным ребенком и пугался проявлений гнева своих близких, то он понял, что может отсоединиться от этой традиции и использовать другие чувства и способы поведения. Мы неоднократно работали с ним над этой проблемой, что привело к значительным изменениям в его личности.

Для такого случая происхождения хронического гнева можно воспользоваться следующей стратегией коррекции [5]:

1. Клиент должен отсоединиться от семейного гнева, т. е. признать, что он изначально не был гневным и может чувствовать и вести себя не так, как вело себя его окружение в детстве.

2. Клиенту следует предложить безопасные способы выражения гнева: рубить дрова, бить боксерскую грушу или подушку и т. д.

3. Клиенту надо показать, что он может думать даже в момент сильного приступа гнева. Для этого моделируется ситуация гнева, во время которой клиенту предлагается думать: «Бейте эту боксерскую грушу, как будто это ваш ненавистный начальник. А теперь подкиньте мне пару идей, как прекратить этот конфликт!» Это важно, ибо большинство людей убеждены, что не могут думать и управлять собой во время сильного гнева.

4. Клиенту предлагается научиться получать скорее удовольствие от своего гнева, чем заводить и изводить себя гневом. Чем больше человек борется с собственным гневом, тем сильнее тот становится, пока не прорвется, как неуправляемая лавина. Поэтому лучше научиться превращать свой гнев в игру. Например: «Представьте себя со стороны, когда вы в гневе. Посмотрите, какой вы классный, какой сильный! Да вы горы можете перевернуть! Получите удовольствие от этой картины, ощутите гордость! Можете ли вы направить этот гнев на доброе дело, представьте?»

Молодого человека, о котором я говорил выше, я отправил кричать в лес и бить там ногами пеньки. Просто я заметил, когда он шел рядом со мной по залу института, насколько перенапряжены его ноги – они двигались, как ноги робота в фантастическом фильме. К моему удивлению, он послушался, два часа орал в лесу и бил что-то ногами в воздухе.

Вернулся он удивительно мягким, каким-то просветленным даже.

– Хорошо тебе? – спросил я.

– Хорошо, только я не знаю, как так жить. Я многое успеваю, что раньше не успевал, мне как-то легче, но я не знаю, как так жить.

– Что-то я тебя не понимаю… Поясни на примере.

– На меня тут папаня наехал, а я не знаю, что ему сказать, сижу и молча смотрю на него. Он, правда, скоро тоже замолчал, но я не знаю, как так жить! Вижу: двое дерутся. Раньше я бы встрял в драку, а сейчас смотрю на них – дураки и дураки, чего дерутся? Но я не знаю, как так жить?

Все поведенческие навыки у него были отработаны под гневное состояние, теперь же требовались новые способы поведения, которых еще не было, нужно было создавать новую жизнь. Я объяснил ему это и дал свои советы, как этого добиться. Но работа с ним еще продолжилась.

Гнев как инструмент достижения цели

Гнев иногда необходим, чтобы добиться цели, но чаще можно обойтись и без него. Однако многие люди убеждены, что если бы они не злились, не кричали, то ни за что не получили бы желаемого. Некоторые родители убеждены, что ребенок не послушается их, если не накричать на него или не шлепнуть. Чем чаще они прибегают к таким средствам воспитания, тем менее действенными оказываются все остальные, тем чаще приходится использовать «репрессии». В некоторых семьях добиться осуществления своих желаний можно только криком и агрессией, и дети это быстро усваивают и используют, когда вырастают.

В оправдание своего подхода такой человек говорит: «Ну почему, когда просишь по-хорошему, то обещают, но не делают? Неделю ждешь, потом накричишь – сразу сделают». Эти люди убеждены, что другого способа просто не существует. Если психолог пытается их убедить, что можно как-то иначе, то они смотрят на него как на наивного романтика и отказываются меняться, хотя только что говорили, что хотели бы отделаться от своего гнева.

На самом деле им не хватает уверенности в себе и умения выражать свои требования без нападения. Скорее всего, хотя бы один из родителей этого человека был агрессором, и ему удавалось управлять другими с помощью злости. Ребенок идентифицировался с ним в силу открытого еще психоаналитиками механизма идентификации с агрессором. Или у человека когда-то был удачный опыт применения ярости, когда он взорвался и сумел себя таким образом защитить. В итоге он поверил, что это единственно надежный способ добиться чего-либо. Может быть, он действительно рос в очень агрессивной среде (в детском доме), где гнев и нападение были необходимы для выживания.

Такие люди (т. е. считающие агрессию единственно верным способом решения проблем) достаточно часто встречаются в нашем обществе. Они убеждены, что только принцип «око за око, зуб за зуб», а еще лучше – принцип подавления всякого возможного сопротивления в зародыше является единственно верным руководством к действию. Переубедить их крайне сложно, даже если подобная стратегия привела их к краху собственной судьбы. Они редко приходят за советом к психотерапевту, но если они действительно захотят измениться, то помощь возможна.

Тех, кто хотел бы освоить способы уверенного поведения вместо неуверенного или агрессивного, можно направить на бихевиористский тренинг уверенного поведения или порекомендовать им соответствующую литературу [4, 5, 8, 10, 12]. Однако можно решить эту проблему, проведя моделирование критической ситуации и подсказав клиенту альтернативные способы поведения.

На одном занятии мастер-класса я предложил участникам группы представить образ чего-то такого в этом мире, что они очень хотели бы переделать. Девушка представила какое-то противное и вредное маленькое существо зеленого цвета, сидящее на болоте. Она вообще хотела как-нибудь отделаться от этого «существа», очень сердилась на него. Я предложил ей поступить наоборот, т. е. принять это «существо» и одобрить его, потому что сразу понял, что это был образ ее Внутреннего ребенка, которого она постоянно критиковала внутри самой себя. Девушка оказала большое сопротивление, не желая этого делать. Однако мне удалось уговорить ее провести этот эксперимент. В результате «вредное существо» изменилось – не сразу, конечно, но оно стало светлым и добрым… мальчиком! Вредным это «существо» было из упрямства, чтобы быть «плохим» наперекор критикующей бабушке, но девушка его не принимала, впитав тот же