Боятся ли компьютеры адского пламени - Александр Тюрин

Самое удивительное, что нарушитель вначале даже не заметил стражей этой палубы. Лишь инфосканер выдал абстрактную картинку, состоящую из ярких лент и полос, что свидетельствовало о близком присутствии какой-то активной жизни.

Но заволновалась и стала заметной в сенсоматрице малышка Нинет. Где-то совсем рядом оказался ее лимбомер. Нинет робко пробиралась следом, она надеялась на Данилова. Как будто он, а не она, был виртуальным экспертом.

Инфосканер наконец «высветил» местных стражей порядка и сенсуализировал в самом наглядном виде.

В сенсоматрице забегали скорпионы, устрашающее множество крупных ядовитых насекомых.

А в обычной реальности это были минироботы, называемые скорпиоботами. Они по последней моде оказались связаны кибероболочкой в единый интегральный организм. Психофейс открыл ее стратагему: решительно бороться за живучесть, заделывая пробоины мгновенно застывающим металлоцементом, сваривая и разрезая поврежденные конструкции. А также бескомпромиссно уничтожать аборигенные формы жизни, проникшие на вторую палубу сервера, лупя их нещадно разрядами.

Царица-кибероболочка уже дала верным скорпиоботам приказ: разрезать и зацементировать для надежности объект-нарушитель. И этим объектом был Данилов.

В сетевом пространстве к нему со всех сторон протягивались тонкие зеленые паутинки наблюдения. Данилов почувствовал липкие ладошки пота на своей спине (свидетельство того, что страх подавлен кудесником-джином только в голове, а в теле нет) и задал комбезу режим активного волнопоглощения и спонтанной интерференции.

Это как будто приостановило атаку, но не отменило.

И вот эти чертовы скорпиоботы сыпанули к нему. Числом не меньше сотни — из-за труб, по балкам и шпангоутам, из разных щелей. Когда они приближались на расстояние меньше трех метров, они шмаляли зелеными молниями приличной вольтажности. С дистанции в два метра они могли бы превратить нелегального посетителя сервера в сильно пережаренный кусок мяса.

Данилов, петляя среди металлоконструкций, увиливал от зеленых перунов и крестил нападающих мезонным мечом-прерывателем.

Увы, мощные удары «витязя» в основном приходились на ни в чем не повинные железяки, которые краснели, кряхтели, булькали, текли ручейками и снова твердели ажурными формами, которые сделали бы честь любой кружевнице.

И тогда он вспомнил о синуклере. По первому разу Данилов швырнул диск в белый свет как в копеечку и несколько минироботов, воспользовавшись промашкой, подкралось достаточно близко. Они жвахнули молниями и комбез Данилова покрылся сеточкой разрядов, волосы, где только можно, встали в полный рост и мышцы задрыгались как на дискотеке. Комбез спас ему жизнь, но спасенному все равно показалось, что на него свалилась с плиты кастрюля супа.

Немного оправившись, незванный гость снова метнул синуклер. На этот раз удача повернулась к нему передом.

Синуклер сразу обернулся желтоватым шариком, который, разбухая, прокатился по палубе, стал серебряной сферой, подпрыгнул несколько раз, будто по нему шлепал ладонью невидимый баскетболист. Потом довольно устрашающей бульбой полетел обратно к обомлевшему Данилову, но вовремя превратился в маленький чуть теплый диск. А к его ногам прикатилась болванка в форме увядшей розы, получившаяся из сотни спекшихся скорпиоботов.

И никаких чудес. Чем враги кучнее, тем лучше для синуклера. Это ведь своего рода реактор без стенок, но с большим гравитационным зарядом, имеющий валентность к большинству металлов.

Данилов принял короткий душ из счастья и радости над коллективным трупом врагов.

Но за всем этим наблюдала умная кибероболочка, тоже не лыком шитая.

Скорпиоботы двинулись уже не толпой, а жидкими полукруглыми шеренгами, так что добычей синуклера становился едва ли десяток из них.

На сенсоматрице царица скорпиоботов представала шаровидной структурой, ощерившейся шипами фильтров. Джин дружелюбным косматым туманом подкатывал к ней, пытаясь внедрить адаптер, но каждый раз натыкался на фильтры и словно ошпаренный метался назад.

И вдруг удача. Джин принял вид такой же шаровидной структуры с шипами. От него протянулся тонкий и аккуратный щупик в сторону царицы. На этот раз ее реакция была дружественной.

Скорпиоботы стали отступать.

«Мы как будто подружились, согласовали интерфейс общения. В принципе ей так одиноко — как женщине, «— поделился джин.

Данилов пустил вверх нитеробота. Тот, скользнув по металлическим конструкциям едва заметной змейкой, зацепился за далекую балку и потянул тело вверх.

«Она слишком быстро вычисляет и уже заподозрила меня в неискренности, «— сообщил джин грустную весть.

Данилов поспешно возносился к отсечным небесам, но и скорпиоботы не дремали. Они разбегались по мосткам, стрекоча и пробуя свои разрядники — их были тысячи и тысячи.

Можно было ожидать, что месть царицы окажется страшной. Но нечто опередило кибероболочку скорпиоботов.

Данилова атаковала робоптица, гарпия с фасеточными глазами и перьями, сильно отливающими металлом. Она закогтила его и понесла вверх, рубя воздух экстрамиозиновыми крыльями. Да так быстро, что внутренности упали в пятки — он только сумел выдохнуть: «Бляха-муха».

Гарпия протиснулась вместе с добычей в люк-диафрагму, затем еще пронесла Данилова по переплетению каких-то тоннелям и внезапно бросила.

Данилов упал, но не расшибся, а потом снова упал — но уже от удивления.

Оказалось, что на узловом сервере Чужого кто-то хорошо сечет насчет древнегреческих храмов. Данилов пару раз видел кое-что на эту тему в сетефильмах голливудской киностудии имени Бондарчука, но там-то была явная лажа. А здесь все казалось достоверным.

Это был, конечно, супермимик, прикрывающий индустриальное убожество силовых агрегатов и энергораспределяющей аппаратуры, но какой эстетической силы!

«Слушай, богиня, налей, Ахиллесу, Пелееву сыну». Или как там у Гомера?

Синяя трасса слежения вилась около виска Данилова, но уже не вызывала насыщенной тревоги. Почему-то полегчало на душе. И джин с его психоделическими вливаниямим был тут не причем.

Мраморные кариатиды, не напрягая жил, удерживают почти-воздушный храм. За первой колоннадой еще одна. Со всех сторон от храма словно бы обрывы, но зияющие пустоты удачно прикрыты кудрявыми облаками.

Данилов сделал несколько шагов и очутился под его сводами.

Четкие идеальные линии. В нишах-ладонях — светильники. Их пламя — словно зверь живой, так и танцует, бросая резкие тени на стены. На алтарь возложены пестрой охапкой цветы благоуханные, за ним большая чаша. Над ней возвышается древнегреческая статуя. Не белая, как некоторые думают, а цветная. Краски выпуклые, сочные.

Изображенная тут Афродита была вовсе не расслабленная толстозадая мадам времен классицизма, которая представлена в каждом школьном учебнике, а рослая широкоплечая солдатка с глазами-пробоинами, из которых словно рентгеновские лучи вылетают, с хитроватой улыбочкой под стать Василию Теркину. Такой архаичный мимик Данилов уже видел в каком-то сетевом музее.

Позади скульптуры была арка. Надо полагать вход в святилище. Данилов не удержался, шагнул. И попался.

Без всяких запросов и разрешений мощная сенсоматрица захватила входные порты даниловского джина, как будто давно знала коды доступа. Она быстро покорила кибердвойника, пробила шлюзы нейроконнекторов и растеклась по широким каналам в мозговые центры восприятий и ощущений.

Данилов был полностью захвачен новой реальностью.

Тенистый портик, увитый плющом, от него мраморные ступени ведут к морю. А море такое теплое, такое ласковое. Не море, а утроба, преддверие жизни. Слегка играют волны у последней ступени. Да нет, не последняя она. Уходят ступени в глубь морскую.

Плеснула приметно волна и из глуби живородящей стала выходить ОНА. Как и положено, вспенивая гладь морскую.

Сразу засуетились в голове обрывки знаний. Это уже поздние, хотя еще и древние греки свели воедино все культы, сделали Афродиту этакой глупышкой, слабой на передок, несмышленой дочкой великого папы Зевса, из-за которой у него сплошные хлопоты.

Нет, она — Иштар, Астарта, Изида, изначальная плодоносящая сила, источник соблазна. Плодоношение — это всегда хорошо, но почему соблазн?

Она вырастала из пены и, конечно же, была прекрасна — улучшенный вариант Боттичелиевой Венеры, только без той обезьяньей безразмерности в руках. Кожа, глаза, волосы — яркие, но без лубочной интенсивности. А лицо свито из самых милых линий, способных очаровать даже бульдозер. Про остальной «фасад» уж нечего говорить. Тонкость и изящество с одной стороны, с другой выраженная способность к деторождению.

— Почему ты не хочешь служить мне, Данилов? — спросила она голосом, сотканным из самых нежных звуковых кодов, но, впрочем, достаточно настойчивым.