Боковая ветвь - Ирина Степановская

Он задумался.

С Наташей он был бы, конечно, другим. Молодец, она добилась все-таки своего! Ну а он? И он тоже добился. Что хорошего он нашел бы на автомобильном заводе, или в институте, или даже в конструкторском бюро? Тракторы бы, что ли, проектировал? Да кому они нужны? Сидел бы, гнул спину за пыльным кульманом и потихонечку спекулировал джинсами… А сейчас он уважаемый человек…

Но в то самое время, когда он делал последний шаг к столику, за которым сидела Наташа, он отчетливо вспомнил суть своего первого студенческого изобретения и тот восторг, который он ощутил у испытательного стенда, когда у него удачно прошел его первый опыт. И ему вдруг стало безумно жаль, что годы ушли и этот щенячий восторг никогда уж не повторится.

Он молча сел рядом с Наташей и поцеловал ей руку.

14

Петербург встретил Славика Серова отчужденно. Он ехал сейчас той же самой дорогой, по которой два дня назад ехала его жена. Он даже остановился при выезде на Московский проспект почти в том самом месте, где и она, чтобы навести справки о дальнейшем маршруте. Это, правда, с большой натяжкой могло отдавать мистикой, так как Московский проспект был самой крупной, удобной, прямой магистралью, выводившей из города поток машин на дорогу М 10, ведущую в Москву. И, спросив у уличного продавца путь на север, на ту улицу, где должен был находиться ресторан, в котором намечался банкет, Славик Серов купил две пачки сигарет и поехал дальше.

К вечеру крупные магистрали затянулись сероватой дымкой смога, и хотя вдоль дорог горели яркие фонари, видимость оказалась неважной, и Славику приходилось прищуривать и без того уставшие за день езды глаза. Все, что касалось зрения, было ему понятно как доктору-офтальмологу, но почему-то те небольшие проблемы, которые возникли у него самого, были ему неприятны. И сейчас, анализируя то, что вдаль он видит прекрасно, но названия на карте, напечатанные мелким шрифтом, не разбирает совсем, он с раздражением подумал, что у него развивается обычная возрастная дальнозоркость, а значит, приближается старость.

«Как быстро все прошло! — подумал он. — Как быстро!»

Он сунул в рот сигарету из новой пачки и, постаравшись выкинуть из головы печальные мысли, поехал дальше. Ветерок с каналов и рек, ворвавшись в незакрытое окно, освежил его и рассеял смог, и Вячеслав Сергеевич почувствовал себя лучше.

«Ну, теперь надо подумать, что я, собственно, ей скажу, когда увижу», — подумал он и стал подбирать в уме разные варианты. Все получалась какая-то чепуха. Фраза «Я соскучился…» после разговора с Мариной звучала уж слишком фальшиво. «Приехал посмотреть, что ты тут делаешь, как себя ведешь» — отдавала ненатуральной игривостью. Просто сказать «Я приехал» означало бы признание вины и просьбу о прощении, а этого Серов тоже не хотел. Парадокс был в том, что, конечно же, бесспорно, он был перед женой виноват, но вместе с тем не хотел признавать себя виноватым, ибо нельзя же человека винить в том, что он постоянно ощущает какую-то смертельную тоску, которую не знает чем развеять. А еще более странным казалось то, что он действительно соскучился по жене.

Проезжая по небольшим улочкам, он заплутал и поэтому к ресторану подъехал не со стороны той улицы, где как раз в это время в своей машине ждала Алексея Наташа (нужный ей ресторан, оказывается, действительно находился дальше, о чем и высказал предположение швейцар), а со стороны переулка, выскочив к нему с торца здания. Поэтому он и не увидел на стоянке среди машин знакомую «девятку» с московским номером. И Наташа, поскольку не доехала до конца улицы, не могла видеть ни аккуратный «ниссан» мужа, ни его самого, вышедшего на улицу и разговаривающего с Ни рыбой ни мясом. Они не встретились в этот вечер, и судьба, дразнясь, высовывая свой длинный розовый язычок, почти перекрестив в известной точке безымянной для нас улицы их пути, развела их теперь по совсем другим дорогам. Наташа уехала с Алексеем искать разгадку своего «темного человека», а Вячеслав Серов, не поддавшись на уговоры Ни рыбы ни мяса пройти в зал, остался сидеть в машине, ждать ее и курить одну за другой купленные на Московском проспекте сигареты.

Начало банкета было назначено на семь. «Если до девяти не придет, — решил он, — ждать больше нечего, надо ехать в гостиницу». Название гостиницы он хорошо знал. Наташа часто рассказывала ему, где они останавливались с ее отцом во время наездов в Питер. Он уточнил перед этим у Ни рыбы ни мяса. Нет, она жила не со всеми. «А если не со всеми, значит, там», — решил Серов. Он устроился поудобнее в машине перед рестораном. Голод давал о себе знать, он представлял, какую вкусную еду мог бы сейчас поглощать вместе со всеми, пить легкое вино, веселиться и делать вид, что ничего не произошло. Потом он пригласил бы жену танцевать. Он не сомневался: отношения восстановились бы без слов. Но вот ее не было, что нарушало все его планы, и к легкому, едва шевелящемуся внутри беспокойству стала примешиваться злоба.

«Ну, черт побери, куда она могла подеваться? — Он перебирал возможные варианты. — А-а-а! Ее, наверное, задержали на какой-нибудь консультации!» Это показалось ему самым разумным объяснением, и он поделился своими мыслями с Ни рыбой ни мясом, тоже вышедшим покурить на свежий воздух.

— Может быть, — уклончиво произнес тот. — Хотя Наталья Васильевна днем, когда мы с ней обедали вместе, ни о какой консультации не обмолвилась.

«Ну не обязана же она все тебе говорить!» — подумал Серов. Очевидно, Ни рыба ни мясо решил то же самое и, слегка помахав Серову толстой мягкой рукой, переваливаясь на отекших ногах, отправился в зал. Славик вздохнул и погрузился в свои размышления.

Алена раскрыла глаза оттого, что у нее ужасно затекла от неудобного подголовника шея. Она сначала даже не поняла, где находится, потом вспомнила и подумала в ужасе: неужели уже утро и она проспала в офисе всю ночь и все пропустила? Она посмотрела в окно, потом на часы. Было светло, но количество машин на набережной уменьшилось, прохожих не было, и Алена поняла, что наступил поздний вечер или белая петербургская ночь. Ее часы показывали одиннадцать, время разъезда из театров.

Терпение ее истощилось, ждать в офисе всю ночь показалось бессмысленным. Алена жаждала действовать — ругаться, грозить, скандалить, — а не сидеть сложа руки, теряя энергию. Наверное, теперь они уже не приедут сюда. Она ошиблась. Значит, они поехали в гостиницу к этой Нечаевой. И будут миловаться там. От этой мысли сердце Алены снова вскипело. Но как узнать, где остановилась эта стерва?

Во время путешествий с Алексеем Алена имела возможность наблюдать работу гостиничных служб. Она видела, что наличие свободных мест в гостиницах, как и наличие постояльцев, вводится в общую компьютерную гостиничную сеть. Наверняка такая служба есть и в Питере, подумала она. И если Нечаева — настоящая фамилия этой женщины, то она может навести о ней справки в любой гостинице.